Премиальный список

Биографический миф, культивируемый Борисом Рыжим не только в творчестве, но и в бытовом поведении, до сих пор крайне привлекателен для исследователей. Книга Алексея Мельникова, составленная из высказываний людей, близко знавших поэта, производит впечатление мозаики, где образ заглавного персонажа (даже не претендующий на верность «оригиналу») складывается из различных, не сводимых в единый фокус мнений.

В дружеской переписке двух литературоведов ощутима некая «драматургия» гуманитарной мысли – рационалистичность В. Гриба, сталкивающаяся с интуитивистскими тенденциями Н. Берковского. Особым драматизмом окрашивает эти отношения исторический контекст – страшная реальность 2-й половины советских 1930-х.

В статье, посвященной роману современного писателя А. Рубанова «Патриот», автор анализирует особенности рубановской прозы на фоне движения литературы сорокалетних от эпизодических зарисовок и автобиографий к более мощным социальным и историческим обобщениям. Автобиографический вектор сменяется размышлением о судьбе своего поколения — в случае рубановского «Патриота» воплощенного в образе Знаева, чья фигура оказывается в центре авторского внимания в приведенной статье.

В статье содержится анализ идеологических и эстетических параллелей между Тургеневым и Чеховым, позволяющий показать, что чеховское «творчество из ничего» есть развитие и художественная реализация базаровского нигилизма в широком мировоззренческом и методологическом значении этого слова.

В статье рассматриваются причины кризиса современной отечественной литературной теории, коренящиеся в игнорировании ее представителями принципов и традиций академического литературоведения. В ходе критического разбора монографии культуролога, литературоведа и критика И. Кукулина показаны характерные недостатки исследовательского подхода, определяемого приоритетом «теории» по отношению к традиционному историко-литературному и историко-культурному анализу масштабных явлений 1920-1970-х годов, современности и постсовременности.

Статья посвящена проблемам текстологии И. Бабеля — таким как структура изданий, правомочность формирования новеллистических циклов помимо двух прижизненных («Конармия», «Одесские рассказы»), выбор источника публикации и др. Рассматриваются основные типы комментария, которых требуют произведения Бабеля. Это указание на смещение дат и топографии, выявление логических инверсий, интертекстуальных связей и аллюзий.

Представленная статья откликается на появление в современном филологическом пространстве трех книг о М. Цветаевой. В своем разговоре об очень разных по характеру и тематике изданиях (одно из них — давнее уже, классическое исследование поэтики и биографии Цветаевой, два других — оборот к разным этапам истории возвращения поэта к отечественному читателю) автор касается ключевых проблем современного цветаеведения.

В отзыве, посвященном представителям т. н. новейшей (актуальной) поэзии, автор демонстрирует несостоятельность приемов, на которых основана «революционная» поэтика 2000-х, и сопоставляет их с техникой русского авангарда, обнаруживая выхолощенность и механическую абстрактность как поэтических, так и научно-критических текстов указанных авторов.

Статья завершает разговор о лирическом дневнике М. Цветаевой 1922-1925 годов - ее книге «После России», - начатый автором в журнале «Вопросы литературы» в 2010 году. На сей раз рассматривается одна рифма («...изн - жизнь»), пронизывающая всю книгу, связывающая разные ее части, играющая важную композиционную роль.

В статье рассматриваются ранние статьи А. Федорова в контексте развития идей формальной школы. В ходе реконструкции и анализа теоретической концепции молодого ученого уточняется, что в последующей эволюции Федорова сказываются как критика формального метода в советском литературоведении, так и его опыт переводчика, работавшего над русским Прустом.

11 октября 2015 года. Я иду брать интервью у Маргариты ХЕМЛИН. У той, которая написала повести «Про Берту» и «Про Иосифа», романы «Клоцвог», «Крайний» и «Дознаватель». Которая не раз попадала в финал «Русского Букера», «Большой книги», «НОСа» и всех хоть сколько-нибудь известных литературных премий. Которая неизменно приносит на встречи с читателями волшебный чемоданчик и достает из него удивительные, пахнущие историей вещи.

В статье рассматриваются материалы так называемого «дела сатириков», по которому были арестованы Н. Эрдман, В. Масс и Э. Кроткий. Детально восстановлены предпосылки ареста писателей и ход следствия над ними. Выявляются связи «дела сатириков» с интригами, обусловившими смену руководства в журнале «Крокодил».

В статье анализируется биография писателя и журналиста Алексея Николаевича Гарри. Описывается ранний период его биографии — участие в Гражданской войне, его писательская и журналистская деятельность, его взаимоотношения с ВЧК-ОГПУ-НКВД. Анализируются причины, по которым журналист был трижды арестован. Особый акцент делается на одном из журналистских заданий Гарри: снабжение работавших в Москве иностранных корреспондентов (инкоров) информацией о жизни СССР. Публикуется написанный им в ходе следствия 1930 года очерк о положении инкоров в СССР.

В настоящей работе впервые предпринята попытка прочтения романа «Накануне» Тургенева с этнокультурной точки зрения, а образ Инсарова проанализирован «изнутри», с точки зрения внутреннего аутентичного культурного горизонта героя. Для того чтобы подобная процедура была проделана корректно и вообще была бы возможна, нужно четко различать и не смешивать три разных уровня анализа.

Анатолий Найман в воспоминаниях приводит следую­щий эпизод: Анна Андреевна Ахматова хвалилась тем, что поймала Достоевского на ошибке: герой романа «Подрос­ток» Аркадий Долгорукий, желая представить Ламберту пример истории, когда удовлетворение любовной страсти немедленно влекло бы за собой отвращение к объекту же­лания, восклицает: «Знаешь ты историю Ависаги?»

В приятно-спокойной цветовой гамме вышли два первых тома нового академического издания Ф. Достоевского. Подготовка к нему вызвала не совсем приятный эпизод «раскола в достоевсковедах». Спорили в первую очередь о характере издания: должен ли это быть принципиально новый академический Достоевский, или достаточно переиздать с поправками и дополнениями прежний тридцатитомник, бывший почти образцовым для своего времени.

Иван Карамазов у Достоевского сознавался, помнится, что ум у него земной, вмещающий понятие лишь о трех измерениях, и представить сходящиеся где-то в бесконечности параллельные прямые он, как и всякий человек, не может. А потому сам зарекался и брату Алеше не советовал обсуждать вопросы «не от мира сего». И особенно — решать что-нибудь насчет Бога. Мало кто из нынешних поэтов и критиков, пишущих о поэзии, следует этому разумному совету.

Начну, пожалуй, с конца. 9 октября 2014 года, Москва, гостиница «Золотое кольцо». Оглашение «короткого списка» Букера-2014. За длинным столом — секретарь премии, спонсоры и члены жюри, в зале — литераторы, издатели, журналисты; на заднем плане белеют накрытые к фуршету столы. За длинным столом произносятся речи, в зале — деловая тишина. Кратко выступают, один за другим, члены жюри. Наступает моя очередь. Говорю о романах-финалистах, упоминая при этом один из них — роман Натальи Громовой «Ключ. Последняя Москва».

Впервые текст «Предисловия» появляется в дневниковой записи Жуковского от 4 (16) февраля 1821 года, во время его пребывания в Берлине.Судя по этим неоднократным возвращениям Жуковского к «Предисловию», можно согласиться, что для него «это рассуждение имело характер своеобразного эстетического манифеста». Какова была философская основа этого манифеста? На первый взгляд, источником Жуковского был Руссо. «Предисловие» начинается с афористической сентенции из «Новой Элоизы»: «Прекрасно только то, чего нет!» И все же афоризм Руссо используется Жуковским скорее в риторическом, нежели в концептуальном ключе.

...Родилась Надя Хазина в купеческо-губернском Саратове, последним ребенком в семье. Квартировали в доме Жаркова, что на Большой Воздвиженской, недалеко от реки, а когда дети подросли, переехали немного повыше, на Малую Казачью. ...Отец, Яков Аркадьевич Хазин, - высокий, прямой и кареглазый, носил сюртуки одинакового покроя и звал свою пепельноволосую младшую дочку почему-то «рыжиком»

Давняя традиция - говорить о сходстве Пушкина и Моцарта, «солнечных» гениев мировой культуры. Оба, касаясь даже темных, стихийных, трагических сторон человеческого существования, преобразовывали хаос в гармонические художественные формы. Есть некоторые сходные черты и в их характерах и судьбах.

Марина Ахмедова - журналист, специальный корреспондент журнала «Русский репортер», представляющий такое направление в отечественной журналистике, как «умный глянец» (название полуофициальное, но прижившееся). «Умный глянец» предполагает курс на острые социальные проблемы и высокое качество текстов, в том числе и литературное качество.

Анри  Труайя  (Лев  Асланович  Тарасов)  прожил  долгую жизнь: 1 (14) ноября 1911, Москва — 2 марта 2007, Париж. Поки­нул Россию в 1918­м. В памяти запечатлелось непосредственно пережитое, рассказы родителей,— которые со временем обогати­лись обширным опытом чтения. В то время как Франция для Ан­ри Труайя неизбежно ассоциировалась с повседневными забота­ми, Россия, по словам дочери — в предисловии «Самый русский из всех французских писателей», — оставалась «страной обод­ряющих и даже утешительных иллюзий».

Продолжающаяся публикация материалов из архива В. Аксенова на этот раз посвящена переписке, демонстрирующей разногласия и конфликты, существовавшие в русской эмиграции. Вновь печатаемые письма дают документальную картину того, что порой было известно понаслышке и из вторых рук. Сегодня, нам кажется, важно не включиться еще раз в те давние споры, а оценить их с дистанции во времени. С этой целью мы сопровождаем публикацию двумя небольшими статьями - Е. Гофмана и Е. Скарлыгиной.

«Крестьянин и тинейджер» Андрея Дмитриева - книга хорошая, похвалами и лаврами не зря увенчанная. Определение можно продлить - хорошая книга, хорошо сочиненная хорошим человеком, с хорошими, ну, то есть... нормальными взглядами - человеческими и человечными, без оригинальничанья и избыточного парадоксостроения. А ведь именно это сегодня кажется верхом неожиданности, творческого изыска.

Первая реакция А.Смирнова на пастернаковские переводы Шекспира. Он писал: «Перевод прозы ужасен: страшные модернизмы и бесстилие. Всякий исторический колорит, чувство эпохи и стиля отменены».

Материалы из архива В. Аксенова печатались в нескольких номерах «Вопросов литературы» за 2012-2013 годы. Настоящая публикация состоит из двух частей. Она открывается дневниковыми записями, которые Аксенов вел регулярно с декабря 1962 года по март 1965-го, а за ними следует несколько писем, направленных Аксеновым в руководящие органы Союза писателей (1967-1977) и дающих представление не только о его общественной позиции, но и о формах административного давления на писателя, не желающего играть по предписанным ему правилам.