Выпуск №2, 2019

Итак. Посетовав на то, что в современной поэтической критике царит «полная эклектика, «лужковский» стиль», Козлов пишет: «Самый значительный памятник этого стиля в критике – опубликованная в «Арионе» c 2010-го по 2015-й год серия из десяти статей Евгения Абдуллаева под общим названием «Поэзия действительности» … Абдуллаев, человек и художник с барочным сознанием, изобрел целый ряд классификаций для отношения поэзии с этой самой действительностью»

Привычная жанровая система угасает. Все спуталось и обратно уже не распутается. Стихи и проза. Рассказ, роман и повесть. Кто отличит их теперь друг от друга? Но есть и хорошие новости. Сколько за последние годы хоронили роман, а он удивительным образом регенерирует и продолжает жить уже в каких-то труднопредставимых «рассыпающихся» формах.

Откуда вдруг такие катастрофические настроения, спросит оптимист? Ведь число отдельных изданий ежегодно растет, проводятся книжные фестивали — от скромных региональных до изумляющей своим изобилием столичной ярмарки интеллектуальной литературы «Нон-фикшн», и даже краудфандинг для спасения утопавшего «Журнального зала» завершился досрочным финансовым триумфом.

Литература вновь находится в глубоком кризисе. Признаки неблагополучия зловещи и вещественны: одно дело говорить о том, что критика, проза, поэзия, вечная любовь (нужное подчеркнуть) умерла, а другое дело констатировать исчезновение механизмов, которые на протяжении многих лет худо-бедно поддерживали литературный процесс. «Октябрь», «Арион», «Журнальный зал». Кто следующий?

Мысли о гибели литературы и конце искусства, конечно, не новые. Вспомнить хотя бы «Умирание искусства» Владимира Вейдле, изданное в 1937 году в Париже, в эмиграции. Казалось бы, время достаточно яркое для искусства – тогда же Пикассо пишет «Гернику». Сомерсет Моэм закончил «Театр». Это время Бунина, Ахматовой, Пастернака, Булгакова, Кандинского и Рахманинова и других. Все это имена, названные наобум. Литература и искусство, однако, живы, а Вейдле давно нет.

Открытие автора, читаемого с радостью, автора, который не наскучивает и не разочаровывает, сродни научному открытию. Причем, в отличие от науки, тут совсем не обидно, если кто-то сделал это открытие до тебя.

Эта мысль пришла ко мне давно, но только сейчас я отдал себе окончательный отчет в ее правильности. Мысль странная? и до поры до времени я ее очевидной странности даже побаивался. Теперь — нет.

Умирает «Журнальный зал» — и начинается вновь. Едва жив семинар молодых писателей СПМ, пару лет с трудом находит желающих приехать на семинары прозы, критики, драматургии, а потом вдруг большой конкурс, пансионат «Ершово», бассейн 25 метров и все такое. На ладан дышат «Вопросы литературы» — а потом приглашают на презентацию нового формата, делают человеческий сайт, открывают писательскую школу на легендарной крыше.

Издательство «Эксмо» выпустило книгу с замечательным комментарием. В «Безмолвном пациенте»i Алекса Михаэлидеса, на странице 102, помещена такая сноска: «Здесь и далее (курсив редакции издательства. — Ред.) редакция сочла возможным оставить в тексте упоминания о приеме персонажами наркотических средств, поскольку в контексте данного романа это не несет позитивного характера».

Издательство «Эксмо» выпустило книгу с замечательным комментарием. В «Безмолвном пациенте»i Алекса Михаэлидеса, на странице 102, помещена такая сноска: «Здесь и далее (курсив редакции издательства. — Ред.) редакция сочла возможным оставить в тексте упоминания о приеме персонажами наркотических средств, поскольку в контексте данного романа это не несет позитивного характера».

Предупреждаю сразу, что доказательств нет и все, что я напишу ниже, — всего лишь интерпретация его стихотворений, и когда я попыталась проверить свою догадку и обратилась в библиотеку Светлова, то была грубо погнана оттуда ссаными тряпками под крики: «Как вы можете! На участника войны! А знаете, сколько у него женщин было!»

В 2019 году в проекте «Легкая кавалерия» я буду писать о давно интересующей меня теме: литература-кино-жизнь. А именно о тех смысловых связях, которые по воле авторов или спонтанно возникают между отечественной литературой XIX—XXI веков, современным российским кинематографом и нашей текущей жизнью. Мне представляется, что в этом смысловом поле найдутся какие-то ключи для понимания того, кто мы есть и куда ж нам плыть.