Литература вновь находится в глубоком кризисе. Признаки неблагополучия зловещи и вещественны: одно дело говорить о том, что критика, проза, поэзия, вечная любовь (нужное подчеркнуть) умерла, а другое дело констатировать исчезновение механизмов, которые на протяжении многих лет худо-бедно поддерживали литературный процесс. «Октябрь», «Арион», «Журнальный зал». Кто следующий?
Литературные журналы закрываются, потому что нет денег. Но изменения, которые происходят с современным культурным контекстом, гораздо глубже. Закрытие журнала — это падение дома, а причина в том, что началось землетрясение.
Закрытие журнальных проектов — это часть более масштабного процесса. Видоизменяются литературные институции, не важно, будет ли это литературный журнал, премия, семинар или что-то еще, нужные для того, чтобы талант мог реализоваться.
Являются ли интернет-порталы, социальные сети и весь интернет-контент, которые вроде бы стремятся заменить традиционный «толстый» журнал, местом, где может реализоваться талант, где происходит подлинная встреча автора и читателя? И да, и нет.
Собственно, а почему бы и нет? Если выпуск журнала на бумаге — непозволительная роскошь, разве не логично, не нормально перенести то же самое содержание на другой носитель — в разы более дешевый, доступный в любой точке нашей страны и зарубежом безо всякой почты, снабженный гиперссылками и картинками?
Проблема, на самом деле, не в носителе информации, а в статусе этой самой информации в современном обществе. Проблема в том, что литература как способ времяпрепровождения стала никому не нужна, стала тяжела. Для трудолюбивого клерка среднего звена или кандидата каких-нибудь гуманитарных наук высокая литература, «мейнстрим» стала такой же непозволительной роскошью, как классический толстый журнал для современного литературного сообщества. Не хватает ресурсов. Вообще бы надо, да, но сил в конце рабочего дня хватает только на то, чтобы в очередной раз пролистать ленту фейсбука. Поэтому (в том числе и поэтому) от литературного текста требуют ненапряжности и развлекательности. Чтобы не слишком много букв, чтобы важные цитаты выделены курсивом или другим шрифтом… Чтобы остросюжетно и динамично. И опять-таки ничего плохого нет ни в динамичности сюжета, ни в легкости пера. Но при этом литература перестает быть носителем сложных мыслей, ценность мысли низводится до нуля, а на первое место в ценностном ряду ставится эмоция. «Просто», «доходчиво», «ненапряжно», «ржачно», «я плакал(а)» — вот секрет читательского успеха. Вот требования, которые предъявляют сегодня читатели, издатели и редакторы к любому «лонгриду» за пределами «толстожурнальной» культуры. И если журналы пройдут процесс перезапуска (а они его пройдут), то они с большой долей вероятности будут ориентированы на эти требования.
Хочу поддержать мысль Анны Жучковой, которую она изложила в первом номере «Легкой кавалерии»: кризис литературы неразрывно связан с изменением статуса информации. Информация больше не является ценностью. Совсем наоборот: информация в современном мире является опасностью. Потому что она бесконечна, а наши силы конечны: новостей много, а я одна. Большая книга становится маленькой строчкой на экране монитора. Выбирая между «Войной и миром» и «Игрой престолов», мы все чаще выбираем второе: включаем очередную серию какого-нибудь сериала и отдаемся во власть эмоциям. Например, «Звоните ДиКаприо». Шикарная история! Если бы у нас прозаики работали на таком же уровне, как сценаристы этого проекта, мейнстримная литература была бы спасена.
Разобравшись более или менее с вопросом «кто виноват?», мы можем обратиться к вопросу «что делать?». Другими словами, можно ли каким-то образом поднять престиж чтения, вернуть литературе то место в жизни общества, которое она занимала в нем традиционно на протяжении последних двухсот лет? Думаю, что любые предпринятые меры (курсив мой. — Е. Ф.), включая рекламу на ТВ и заклинания о том, что «читать — это модно», будут давать кратковременный и очень локальный результат. Нет, сейчас модно не читать, модно писать. Литературные журналы загибаются без дотаций и меценатской помощи, а всевозможные школы писательского мастерства и мастер-классы «для начинающих» и «продолжающих» являются прибыльным бизнесом.
И эта любовь к писательству при отсутствии любви к чтению вполне объяснима. Наш мир заполонила информация, и нам хочется научиться ею управлять, нам хочется превратить ее из опасного объекта обратно в полезный ресурс.
А вот это как раз и есть то самое, что может сделать искусство, главным образом кино, но и литература тоже. Именно искусство может помочь нам отстоять свою целостность в противовес токсичному информационному контенту, потому что искусство — это то, что захватывает человека целиком, не оставляя ему внутреннего пространства для восприятия того, что «в интернете снова кто-то не прав».
Правда, еще лучше с этой задачей справляется религия. Но это уже совсем другая история.