В 2019 году в проекте «Легкая кавалерия» я буду писать о давно интересующей меня теме: литература-кино-жизнь. А именно о тех смысловых связях, которые, по воле авторов или спонтанно, возникают между отечественной литературой XIX—XXI веков, современным российским кинематографом и нашей текущей жизнью. Мне представляется, что в этом смысловом поле найдутся какие-то ключи для понимания того, кто мы есть и куда же нам плыть.
В конце 2018 года вышли два сериала производства «Comedy Club Production»: «Год культуры» (в роли опального чиновника Министерства образования Виктора Михайловича Сычева Федор Бондарчук) и «Домашний арест» (в роли мэра-взяточника Аркадия Борисовича Аникеева Павел Деревянко). В этих двух сериалах много общего.
Общая и вечная тема, определяемая карамзинским афоризмом: «Как дела в России? — Воруют». Первая сцена «Года культуры»: ВВП с видом великого государственного мужа вещает на «Прямой линии»: «Вообще, коррупция есть везде… не скрою, что у нас, особенно бытовая коррупция носит запредельный характер». А в это время четыре коррупционера смотрят по телевизору выступления «папы» и поднимают тост за то, что «если срок, то в Думе, а если зона, то офшорная».
В этих сериалах варианты одного сюжета: чиновник в наказание за то, что перестал делиться с вышестоящими в коррупционной табели о рангах, лишается власти, денег, связей, карьера рушится — вышестоящие отправляют его в ад обычной российской провинциальной жизни. Герой Бондарчука разжалован самим ВВП после «Прямой линии» и сослан работать заведующим кафедрой русской литературы в город Верхнеямск с заведомо невыполнимой задачей вывести провинциальный вуз на уровень мировых рейтингов. Мэр Синеозерска арестован за взятку в ходе операции ФСБ «Золотой ярд» и отправлен под домашний арест по месту прописки — в коммуналку, где прошло его детство под опекой злобной бабки. Показательная сцена, когда в первую ночь после ареста в давно опустевшей пропыленной комнате Аникеев в пьяном бреду произносит монолог: «Ненавижу тебя, кресло! Стол, я тебя ненавижу! Шкаф, а тебя я вообще презираю!» И тут появляется призрак его бабки, которая объясняет ему: «Ты сейчас в аду, миленький. И знаешь почему? Потому что ты ублюдок — ты даже воровать нормально не умеешь!»
Николай Васильевич Гоголь описал русскую жизнь на два века вперед. Из этих сериалов мы вряд ли узнаем что-то принципиально новое о чиновничьем аппарате нашей матушки-Руси. Но сериалы дают два любопытных варианта развития судьбы главных героев.
Сычев и Аникеев — это Чичиковы нашего времени. Умные, волевые, деловитые, целеустремленные, они успешно встроились в коррупционную вертикаль. И кажется, что единственная цель жизни для них — бесконечное обогащение.
На заставке «Домашнего ареста» звучит подходящая песня: «Сколько денег нужно, чтобы стать счастливым? Сколько денег нужно тебе?» Осталось ли в этих героях что-то человеческое, что-то по-гоголевски «живое» в их душах?
Оба героя, как это принято в русской классике, проходят испытание любовью. Примечательно, что главные героини сериалов — вузовские преподавательницы истории и филологии, идеалистки ни от мира сего. Видимо, этот женский типаж в глазах массового зрителя сейчас шаблонно комичен. Притом образы героинь отягощены узнаваемыми чертами женщин такого социального положения: Белозерова из «Года культуры» всю себя отдает родному вузу, поэтому у нее «ни котенка, ни ребенка», а Былинкина из «Домашнего ареста» — мать-одиночка, состоящая в интимной связи с начальником. Если сравнить их с героинями литературы XIX века, то ближе всего окажется, как ни странно, образ Сони Мармеладовой. Да, у Белозеровой и Былинкиной другой род занятий, другая социальная среда, но та же психология идеалисток-истеричек, та же функция по отношению к главному герою — спасение.
Вот с такими женщинами сталкиваются неудачливые коррупционеры, оказавшись, по выражению Сычева, «на самом днище, среди интеллигентов». И женщины, как положено, стараются их спасти, но получается это только в одном случае.
В «Годе культуры» Сычев теряет коррупционные сбережения, и это сразу делает его лучше. В финале он отказывается от пяти миллионов рублей, полученных в результате шантажа губернатора, чтобы продемонстрировать Белозеровой, что встал на путь исправления. И даже, когда вечером накануне губернаторских выборов обнаруживается фальсификация фальсификации, Сычев поддерживает предложение Белозеровой провести честные выборы. Но когда он снова оказывается у власти, то единственное его желание — сбежать из этого ада, обратно, в свою роскошную квартирку с окнами на Москву-реку и Кремль. Он зовет с собой и Белозерову, используя убедительнейший аргумент: «Не вечно же в этой перди жить!» В последних кадрах зло в лице вышестоящего чиновника Ивана Андреевича вроде бы наказано, а Сычев возвращен в столицу, но спасения героя не случилось, идеалисты проиграли.
А вот финал «Домашнего ареста» оптимистичнее, хотя и с элементом трагического. Лишившись коррупционных «сорока лямов» долларов, Аникеев предлагает ФСБ красивую многоходовочку и сдает всю региональную верхушку, в результате чего спецоперация меняет название на «Два золотых ярда». «Денег вроде бы больше, а звучит хуже!» — говорит с улыбкой, глядя на пачки долларов и слитки золота, которые теперь перешли в руки высшего звена коррупционной вертикали, генерал ФСБ Круглов (его играет Гоша Куценко). Аникеев же за праздничным столом в компании соседей по коммуналке, ставших друзьями, произносит важную фразу: «Почему-то именно с вами я чувствую себя счастливым. Даже без денег».
Кажется, это последние его слова. В этот момент, ворвавшись в коммуналку, в него стреляет бывший помощник. Следующие кадры: похороны, но не Аникеева, а помощника, и утопическое правление победившего на мэрских выборах народного кандидата. Что это — телесериальный дешевый хеппи-энд, или метафоричное изображение рая, в который попадает оказавшаяся живой душа Чичикова-Аникеева? Однозначно ответить нельзя. Но будем верить, что мечта Гоголя привести Чичикова к спасению сбылась хотя бы в таком варианте.
Если уж зашла речь о мечтах, то нельзя не вспомнить странно сбывшуюся мечту другого персонажа «Мертвых душ» — Манилова: «Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг… чрез пруд выстроить каменный мост…» Все-таки что-то меняется в России за два века! Каменный мост мы построили, да не через какой-то там пруд, а через целый Керченский пролив. Впрочем, действительно ли тот мост — осуществленная мечта Манилова о всеобщем немного приторном благоденствии или только очередной дикий каприз Ноздрева, — об этом судить пока рано. Продолжение следует, и оказывается, что жить на свете не так уж скучно, господа.