Художник гипнотизирует аудиторию.
Не всем это удается в полной мере, но в той или иной степени занимаются этим все творческие личности. Таланту, чтобы пробиться к сердцам и умам людей, надо прежде всего привлечь внимание публики и удерживать его максимально долго. Техника «гипноза» подходит сюда как нельзя лучше.
«Смотрите на меня и внимайте только мне. Не отвлекайтесь ни на что другое. Ничего, кроме меня, нет. То, что я вам сейчас транслирую, и есть самое важное на свете. Я открываю вам волшебство своего восприятия универсума — и оно становится вашим. Еще чуть-чуть — и вы будете смотреть на все моими глазами, слушать моими ушами и воспринимать цвет, звук, запах, вкус и фактуру мира подобно мне».
…Недавно, готовясь к занятиям со студентами, я решил освежить в памяти тексты NN, которые массированно не перечитывал лет пятнадцать, если не более. Через полчаса поймал себя на мысли, что полчаса буквально заставляю себя читать.
«Да что же это происходит, в самом деле?! Не ты ли упивался NN тридцать лет назад — можно сказать, пардон за банальность, на нем вырос? Не ты ли по доброй воле прочел несколько сотен статей, книг и диссертаций, посвященных ему? Наконец, не ты ли сам некогда увлеченно разбирал его строки по всем канонам филологической науки? Читай, лодырь!..»
И я смиренно продолжил чтение. Дошел до финала, медленно закрыл книгу и задумался. Действительно, что же происходит — вернее, произошло?
Стихи по-прежнему талантливы. Ярки, местами ошеломительно оригинальны и умны. Но читать все подряд тягостно, скучно, а порой (если уж быть до конца честным по отношению к самому себе) даже неловко. В нынешнем читательском возрасте и состоянии уже не ощущается во всем этом универсальности, зато нет-нет да и проглянет нечто совсем иное… Частный романтически-подростковый взгляд на мир.
Из года в год, из десятилетия в десятилетие лирический герой дудит в блистательную, хорошо узнаваемую, одному ему принадлежащую дуду. То с холодной яростью утверждает свое право на поэтическое бессмертие. То энергично, изобретательно и не без языкового щегольства сводит счеты с давней возлюбленной. То педалирует идеи одиночества творческой личности и личности вообще, скуки бытия и времени как Пожирателя Всего.
И вот ловишь себя на ощущении, что сталкиваться с подобным уже как-то… неинтересно.
Но разве прежде я не замечал всего этого? Еще как замечал. Даже получал читательское удовольствие. Когда легковерен и молод я был. Однако по прошествии времени те же образы, мотивы и обороты не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Текст, разумеется, не изменился. Изменился его читатель. Нарциссическая зацикленность, пестование душевных травм или тяжеловесное жонглирование риторическими конструкциями по-своему любопытны, но сейчас ожидаешь от лирики чего-то иного.
Что же тут остается сказать? «Позвольте, уважаемый NN. У меня уже тоже есть взрослый, сложный и драматичный, жизненный и культурный опыт, из которого пришлось сделать свои выводы об устройстве мира и о месте человека в нем, — и они отнюдь не совпадают с вашими. Я готов на какое-то время погрузиться в ваше мироощущение, вежливо принимаю его к сведению, поскольку оно обогащает мои эмоции и интеллект, но не разделяю. Я благодарен вам за те несколько ярких всполохов, что вы бросили на стену нашей коллективной Платоновой пещеры, — они запечатлелись в моем сознании, — но завороженно следовать за вами нет ни желания, ни смысла».
Видимо, так происходит читательская эволюция. В конце концов, от любого гипноза, как от временного состояния, приходится рано или поздно избавляться. И продолжать жить дальше. Самостоятельно. По эту сторону реальности.