Можно ли, глядя на каплю воды, рассуждать о реке? Наверное, можно, если капля эта особого свойства: с одной стороны — взятая из реки, с другой — отражающая в себе эту самую реку. Так и хорошее стихотворение отражает в себе современность. А потому оно всегда — повод о ней поговорить.
В 2025 году в журнале «Просодия» было опубликовано стихотворение Ксении Август, молодого калининградского автора, финалиста ряда крупных литературных премий и автора четырех поэтических книг:
Заклей на зиму окна, занавесь,
и вспомни, то ли вправду, то ли в шутку,
как приходила мама, точно весть,
отряхивая небо с полушубка,
как небо тихо падало с гардин
в ладони мне, струилось и дышало,
как папа, точно солнце, приходил,
и небо на усах его лежало,
а руки пахли морем и сосной,
как день был недослушан, но не прожит,
как бабушка сбивала небо с ног
о старенький истоптанный порожек,
как было много времени и сил
и было слово каждое распето,
как дед ковры с мороза приносил
и в доме пахло небом до рассвета,
мы пахли небом, души и тела,
неспящие, уснувшие под паром,
и небо сквозь бумагу проступало
у мерзлого оконного угла.
Одна деталь — заклеивание окон на зиму — тянет за собой цепочку смыслов и ассоциаций, неразрывных и нераздельных, поэтому и все стихотворение из пяти строф оказывается всего лишь одним предложением; отсутствие заглавных букв странно сближает его с современным верлибром, хотя по форме и по набору приемов оно, очевидно, тяготеет к классике.
Весь текст строится на одной метафоре: снег — это небо. Небо, так сказать, воплотившееся, сошедшее на человека, задержавшееся на мамином полушубке и папиных усах; небо чистое, светлое и — ускользающее, доступное лишь в ярком переживании, но не во всей жизни.
Кажется, вот эта мимолетность, хрупкость счастья становится одной из ведущих тем в современной молодежной поэзии. Тщетно его пытаются обуздать и зафиксировать: рядом с ним всегда травмы и боль, значит, абсолютного счастья нет. Оно как будто принципиально неуловимо, принципиально нереально. Отголосок этой темы звучит и в стихотворении Август: здесь тоже всё как будто на пограничье реальности и нереальности («то ли вправду, то ли в шутку»; «неспящие, уснувшие под паром»). Однако вопрос объективности автора как будто не волнует: какая разница, в самом деле это было или нет? Опыт переживания счастья сам по себе значит очень многое, и неважно, пережит ли он наяву или в какой-либо иной реальности. Если счастье было для нас, значит, оно — было.
И локализуется счастье для Август, как и для многих других авторов (особенно — женщин), в родительском доме, в любви и в детстве.
Именно дети особенно остро ощущают связь с небом и с семьей, связь, пропитанную любовью. Эта связь у Август пронизывает все бытовые детали: полушубок, гардины, ковры (и их набор ведь не случаен: всё мягкое, теплое)… Она же распространяется всё дальше, в природу вокруг (у отца руки пахнут морем и сосной: вот напоминание о Куршской косе!) и растворяется в небе. Переживание этой связи становится залогом счастья и опоры в жизни, выхода за предел рутины; конкретные бытовые детали приобретают образное значение, а значит, самые простые детали окружающего нас быта обеспечивают, при должном настрое, выход в трансцендентность.
Здесь же — полунамеками, полутонами, прозрачной лессировкой — сквозит и другая важная для Август (как и для многих других поэтов) тема слова. Неслучайно «приходила мама, точно весть», неслучайно «слово каждое распето», а окна заклеиваются бумагой, сквозь которую проступает небо. Это очень удачный образ: именно сквозь нанесенный на бумагу текст можно порой ощутить тот самый небесный свет. А значит, и сам текст тоже является средством выхода за предел.
Что же мы имеем в итоге?
Цельный и органичный текст, где конкретные бытовые детали соединяются с тем, что находится по ту сторону реальности; соединяют их — свет, любовь, переживание единства мира и, конечно, слово.
Текст актуальный (темы детства, родительского дома и быта сейчас особенно на слуху), но в то же время откликающийся на вечные вопросы.
Текст, не требующий глубокой дешифровки, с четко выраженной мыслью и хорошей художественной отделкой.
Текст, в котором, как в капле воды, отражается река современной поэзии — конечно, не вся, конечно, под определенным углом, но ведь, не рассмотрев пристально такие капли, в реке можно и захлебнуться.