Заряд будущего

Не будет преувеличением с моей стороны, если скажу, что буквально с первых дней Октября литература Страны Советов стала предметом горячего интереса среди тех, кто, заботясь о будущем польского народа, желал знать правду о человеке и человечестве. Вопреки бешеной антисоветской пропаганде, проводимой официальными кругами, прогрессивные писатели во главе со Стефаном Жеромским, которого справедливо называли «совестью польской литературы», жадно ловили вести, доносившиеся из Советской России, буквально набрасывались на книги, привозимые из страны Октября, внимательно следили за новинками в области живописи, за творческими поисками советских кинорежиссеров…

Маяковский и Есенин на долгое время овладели воображением не только футуристов и поэтов, связанных с радикальным крестьянским движением, по и представителей самых различных направлений и школ в польской поэзии: «скамандритов», «жагаровцев», членов группы «Квадрига» и, наконец, левых, революционных поэтов: Владислава Броневского, Витольда Вандурского, Станислава Рышарда Станде.

Изданный в 1933 году номер «Вядомости литерацки», посвященный советской литературе, попал на подготовленную почву, вызвав бурный интерес (причем самую его вспышку можно уподобить взрыву) к советской литературе, особенно поэзии. Ею «заразились» лучшие польские поэты и прозаики. Но, что особенно важно, впервые широкие круги читателей смогли познакомиться с огромным миром советской поэзии. Надолго тогда запомнились «Гренада» М. Светлова и «Трагедийная ночь» А. Безыменского.

Для моего поколения, которое в основном приобщалось к советской литературе уже в условиях Народной Польши, истинным потрясением было чтение книг «Как закалялась сталь» Николая Островского и «Молодая гвардия» Александра Фадеева. Только немногие из нас, в том числе я, благодаря отцам, еще до войны с трудом раздобывавшим произведения советских авторов, читали с увлечением «Тихий Дон» Михаила Шолохова, «Время, вперед!» Валентина Катаева и очерки Ильи Эренбурга с фронтов Испании.

В течение длительного времени, все те годы, когда мы восстанавливали хозяйство израненной войной страны, властителем наших дум был Маяковский. И уже потом пришел самый глубокий интерес к Максиму Горькому, Алексею Толстому, Константину Федину, Леониду Леонову, к творчеству Блока, Есенина, Симонова…

В советской литературе нас привлекала суровая правда о людях, изменяющих облик эпохи, мощный заряд оптимизма, страстная вера в возможности человека – творца исторических событий, полнокровные характеры героев, в которых мы нередко искали высокий образец и по пути которых хотели идти.

Вслед за эмоциональным восприятием появлялась потребность углубленного изучения истории и сегодняшнего дня Советской страны, стремление проникнуть посредством литературы в думы, радости и горести тех, чьи отцы и братья освобождали наши земли от фашистов. Пришло желание взглянуть на мир сквозь идеи, философию, мораль, утверждаемые в произведениях советских писателей. Постепенно расширялся крут имен, и вскоре наряду с русскими писателями на польском языке заговорили представители многих других национальных литератур, внося новые ценности, раскрывая неведомые нам раньше стороны советской действительности. Можно сказать, что к 1960 году польские читатели получили в переводах почти все выдающиеся произведения многонациональной советской литературы.

Помню, сколько восторга и удивления вызвал «Мой Дагестан» Расула Гамзатова, талантливо и с блеском переведенный умершим недавно Ежи Енджеевичем. Книга Расула Гамзатова попала не только в руки читателей библиотек или на полки частных собраний, но и послужила канвою для захватывающих радиопередач, была инсценирована телевидением, познакомив с неизвестным доселе в Польше Кавказом. «Мой Дагестан» вызвал своеобразную цепную реакцию – за Расулом Гамзатовым из литератур народов Кавказа были переведены Отия Иоселиани, Нодар Думбадзе, Кайсын Кулиев, Фазу Алиева, Миха Квливидзе и Тамаз Чиладзе…

Новая мощная волна увлечения советской литературой в значительной степени была вызвана расцветом современной советской литературы, и в частности трех ее основных тематических направлений в прозе. Благодаря коллективным усилиям переводчиков, критиков и издательств польские читатели смогли познакомиться со многими яркими явлениями художественной жизни, открыть в ней новые краски и эстетические ценности. Так, заинтересовало изображение различных аспектов войны в трилогии К. Симонова «Живые и мертвые», в романе О. Гончара «Человек и оружие», в пластичных, дышащих правдой произведениях Ю.