Загадочный «Фортинбрас» Варлама Шаламова

От человека
Остается дар.
От человека
Дар живет отдельно.
Стих тянется вдоль времени и вдаль,
Как будто существует параллельно.
Он проникает в нас,
А мы — в него.

Юрий Айхенвальд, 1963

О том, что Шаламов в юности «собирался стать Шекспиром», мы узнаем из письма от 5 августа 1964 года другу по Колыме Борису Лесняку (1917–2004):

Я пишу стихи с детства, а в юности собирался стать Шекспиром или по крайней мере Лермонтовым и был уверен, что имею для этого силы. Дальний Север — точнее, лагерь, ибо север только в лагерном своем обличье являлся мне — уничтожил эти мои намерения. Север изуродовал, обеднил, сузил, обезобразил мое искусство и оставил в душе только великий гнев, которому я и служу остатками своих слабеющих сил [Письма… 1992: 169].

Впервые «всего Шекспира» Шаламов прочитал в последние школьные годы — зимами 1921–1922 и 1922–1923 годов [Шаламов 2017: 147]. Вернуться к Шекспиру на Колыме он мог в последние годы работы в лагерной больнице в поселке Дебин в 500 километрах от Магадана, когда появилась возможность брать книги из библиотеки поселка. В 1949–1950 годах Шаламов работал фельдшером в «лесной командировке» на ключе Дусканья: принимал посетителей в фельдшерском пункте в избушке, объезжал участки зимой на санях, летом на моторной лодке. В связи с посещением семьи староверов, раскулаченных и сосланных на север, он написал сонет «Перевод с английского» [Есипов 2020: 511]. В том же 1950 году эксперименты с формой сонета продолжились: «155-й сонет Шекспира», «Возлюбленных и жен оставив в странах жарких…», «Я славу в юности искал на площадях…» (подробнее см.: [Егорова 2025]).

Наиболее развернутый и концептуальный из шекспировских текстов — «Фортинбрас». Шаламов называет его «маленькой поэмой» [Шаламов 2004: 449]. В черновых автографах есть вариант заглавия: «Баллада о Фортинбрасе» [Есипов 2020: 520]. Произведение датировано Валерием Есиповым 1954–1955 годами [Шаламов 2020: 211], и сохранился вариант 1955 года [Шаламов 2020: 436–437]. Сначала «Фортинбрас» входил в последний сборник «Колымских тетрадей» «Высокие широты», но на заключительном этапе работы над сборником «Лично и доверительно» он был поставлен Шаламовым сюда — финальным стихотворением [Есипов 2020: 513].

Как известно, у датского летописца Саксона Грамматика с его старинной историей об Амлете, записанной в третьей книге «Деяний данов» XII века, Фортинбраса не было, и введение этой роли — инициатива Шекспира. Казалось бы, Фортинбрас в шекспировской пьесе далеко не главный герой, но именно с Фортинбрасов (отца и сына) у Шекспира многое начинается. В первой же сцене мы узнаем, что принц Фортинбрас заявляет о праве на часть отторгнутых Данией у Норвегии земель, которые его отец проиграл отцу Гамлета. Сыновей — Гамлета и Фортинбраса — объединяет прежде всего потеря отца и лишение трона, но Шаламова интересует самый финал трагедии — непосредственное явление Фортинбраса в этой сильной позиции. При чтении Шекспира очевидно, что Фортинбрас, представляющий в пьесе один из параллельных сюжетов с мотивом мести, предлагает свой вариант трактовки всей трагедии.

Закономерный вопрос: как мог Фортинбрас восприниматься современниками Шаламова? Из всех сохранившихся откликов мне бы хотелось обратить особое внимание на отзыв Ольги Фрейденберг (1890–1955) — филолога-классика, двоюродной сестры Б. Пастернака, близкого ему человека.

В письме от 18 марта 1954 года она спрашивает, не приедет ли Борис в Ленинград на генеральную репетицию или премьеру «Гамлета» в Александринке — «послушать себя в звучаньи» [Переписка… 1990: 277]. К этому времени явно обозначилось различное понимание трагедии у Пастернака и режиссера Григория Козинцева, но Пастернак об этом не пишет — объясняет невозможность приехать занятостью. 20 марта он сообщает: «Я знаю об этом спектакле, со мной списывался Козинцев, режиссер, и тоже звал в Ленинград. Мне надо и хочется кончить роман, а до его окончания я — человек фантастически, маниакально несвободный» [Переписка… 1990: 277].

Из переписки Пастернака и Козинцева мы знаем, что 26 февраля режиссер поделился с поэтом, что исключает из спектакля линию Фортинбраса: «Сделал я это не только по причинам времени (спектакль получается слишком длинным), но и «по совести», мне не нравится этот конец трагедии» [Козинцев 1986: 419]. Каким же Козинцеву виделся финал трагедии? В этом же письме он продолжает: «Мне очень хотелось бы закончить ее мыслью, которая так часто повторяется в сонетах: сила благородного человеческого устремления, сила стихов, не желающих мириться с подлостью и унижением века, — переживет гербы вельмож и троны царей» [Козинцев 1986: 420]. Козинцев решает, что в завершение Гамлет будет читать 74-й сонет Шекспира.

Пастернаку конец трагедии Шекспира казался естественным, и он не разделял это желание режиссера. В ответ на признание Козинцева, что он плохо понимает образ Фортинбраса и финал у него никак не получается, Пастернак объяснял: «Это гул продолжающейся общей жизни после тишины единичной кончины. Такие контрасты нередки у Шекспира под занавес, намеренны у него и по умыслу ясны…» [Козинцев 1983: 397]. При этом Пастернак понимал, что перевод должен звучать в единой стилистике, и 4 марта отправил сделанный вчерне перевод сонета.

Козинцев взял Маршака, не смущаясь ни неточностью перевода, ни контаминацией образных структур переводов разных авторов. По-видимому, ему нравился этот вольный перевод Маршака вплоть до придуманного в духе Омара Хайяма финального двустишия о том, что достается смерти и что остается другу: «Ей — черепки разбитого ковша, / Тебе — мое вино, моя душа» (подробнее см. комментарий к сонету Игоря Шайтанова: [Шекспир 2022: 203]). 23 апреля Пастернак еще раз сожалеет, что у Козинцева не было времени написать, что же не удовлетворило Григория Михайловича в его переводе сонета. Поэт еще раз подтверждает: «Я охотно бы все исправил» [Козинцев 1986: 425].

Открытая генеральная репетиция состоялась 9 апреля, премьера — 11-го.