«…Я, Ваш поздний ученик…» (Из писем Арс. Тарковского к А. Ахматовой. 1958 – 1965). Публикация Н. Гончаровой

Взаимоотношения двух крупных поэтов-современников всегда вызывают острый интерес и многое проясняют в истории культуры в целом. Особенно это интересно, если поэты представляют собой как бы начало и завершение некоей культурной традиции. Их соприкосновение во времени рождает лучшее понимание не только их личностей, но и того жизненного и исторического опыта, который стоит за каждым из них, обуславливая неповторимость поэзии каждого. Таковы взаимоотношения Анны Ахматовой и Арсения Тарковского, чья поздно пришедшая известность совпала с бурным всплеском новой славы долго замалчиваемой поэтессы. Историю их приоткрывают письма Тарковского к Ахматовой, хранящиеся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки.

Свою первую книгу стихов «Перед снегом» Тарковский смог выпустить только в 1962 году. Она сразу же завоевала своего читателя, поражая на фоне звонких многозначительностей, красивостей и изощренных ритмов расхожей советской поэзии глубокой философичностью, музыкой стиха и неординарностью взгляда. К моменту выхода книги ее автор, давно известный как переводчик, уже несколько лет был знаком с Ахматовой, чьи стихи вновь после большого вынужденного перерыва стали более или менее доступны широкому читателю. Письма Тарковского к ней охватывают период с 1958 по 1966 год, то есть последние восемь лет жизни великого поэта. Они открывают то трепетное, благоговейное восхищение и преклонение, граничащее с чуть ли не юношеской влюбленностью, с каким Тарковский относился к Ахматовой. Эти письма раскрывают нам не столько Ахматову, хотя, конечно, добавляют к образу великого русского поэта характерные оттенки, но прежде всего самого Тарковского – предельно искреннего, остроэмоционального, увлекающегося, тонко чувствующего поэзию, эпоху, место поэта во времени.

Ахматова сразу же высоко оценила поэзию Тарковского. Его первую небольшую книжечку, подаренную автором, она всю испещрила карандашными пометами (как пишет Л. Чуковская, «пометки означали, что вот эти стихотворения или строки изо всех любимых – наилюбимейшие» ¹).

Публикуя письма Тарковского к Г. В. Глёкину, я приводила уже слова Анны Андреевны о нем: «Как мог этот поэт, очень, конечно, хороший, очень талантливый и умный, но до ужаса задавленный Осипом (Мандельштамом. – Н. Г.), так вдруг освободиться, так внезапно обрести свой абсолютно неповторимый голос?» ²А. Г. Найман пишет: «…Арсений Александрович – поэт, первое признание получивший в 60-е годы, когда ему было уже за пятьдесят и за спиной изувечившая его война и больше четверти века писания стихов… Он был знаком с Ахматовой уже несколько лет, читал ей стихи разных периодов, и она говорила о нем ласково: «Вот этими руками я тащила Арсения из мандельштамовского костра», – то есть помогала ему избавиться от влияния Мандельштама» ³. Очевидно, изначально присущей поэтическому дару Тарковского независимости от чужих голосов, лишь временно и преходяще накладывавших свою печать на его поэзию, автономности его поэтического сознания сильно помогло непосредственное общение с Ахматовой и постоянное, выстраданное переживание ее стихов. В 1963 году в рецензии на сборник «Перед снегом» для журнала «Новые книги» Ахматова писала, как бы подводя итог длительной внутренней работы поэта: «Сборник стихов Арсения Тарковского «Перед снегом» – неожиданный и драгоценный подарок современному читателю… Этот новый голос в русской поэзии будет звучать долго. Огромные пласты работы чувствуются в стихах книги «Перед снегом». Чувствуется, что поэт прошел через ряд более или менее сильных воздействий предшественников и современников (сейчас они скорее угадываются). Тем, у кого нет этой книги, я советую… достать ее, чтобы судить о ней самым строгим судом. Эта книга ничего не боится» ⁴.

Восторженное и в то же время сурово-целомудренное отношение Тарковского к Анне Ахматовой выразилось в его выступлении на вечере, посвященном пятидесятилетнему юбилею «Четок» – книги, с которой Ахматова триумфально вошла в русскую литературу. Вечер был устроен в Библиотеке-музее Маяковского 30 мая 1964 года, – Ахматова в свое время отказалась от такого вечера в Литературном музее, так как считала, что прошедший там несколько раньше цветаевский вечер провалился. На вечере в музее Маяковского Тарковский, говоря о поэзии Ахматовой, отметил ее особый, «редкий даже у нас, в России с ее несравненной поэзией, дар гармонии, способности к тому уравновешиванию масс внутри стихотворения, какое было столь свойственно Пушкину и Боратынскому». Отмечая внутренние связи Ахматовой с русским психологическим романом XIX века, Тарковский как поэт, глубоко воспринявший классическое наследие античности, вывел оттуда и ее корни. «В «Эпиграмме» Ахматова сказала: «Я научила женщин говорить». Место было пусто с тех пор, как перестала существовать Сапфо. Поэзия Ахматовой распространилась не только в будущее, но как бы и в прошлое, и разрыв между последним стихотворением греческой поэтессы и первым стихотворением русской перестал казаться большим» ⁵.

Собственно, сравнение Ахматовой с великой греческой поэтессой, да еще и в связи с «Четками», прозвучало не впервые, и сама Ахматова это прекрасно знала. В 1963 году она записала в своей рабочей тетради: «О «Четках» (1914) Борис Васильевич Анреп написал своему другу Николаю Владимировичу Недоброво: «Она была бы Сафо, если бы не ее православная изнеможденность» ⁶. В окружении Ахматовой сравнение с Сафо было принято довольно весело: так, уже в 1966 году, в одном из последних писем, полученных Анной Андреевной, Л. К. Чуковская пишет о статье, посвященной творчеству Ахматовой: «Ничего интересного в ней нет (это вам не Арсений Тарковский!)» ⁷. Однако в словах Анрепа было заключено обобщенное выражение и другой стороны духовной деятельности Ахматовой. Тарковский, человек верующий, остро воспринимал высокую суть ахматовского пути, выразив ее в словах последнего публикуемого письма: «Ваш подвиг недаром совершаем… Вы написали за всех, кто мучился на этом свете в наш век, а так еще не мучились до нас ни в какие времена…» Может быть, именно внутренняя готовность к жертвенному – нравственному – подвигу и помогла Ахматовой в ее, как говорит Тарковский, «страстотерпении». Примерно в то же время И. Н. Томашевская писала Ахматовой, имея в виду бурные хвалы истинных и конъюнктурных друзей, раздававшиеся все чаще в последние годы ее жизни: «…я бы поздравляла Вас ежедневно за шествие с музой сквозь время, сквозь строй (шпицрутенов), сквозь вялое равнодушие и, наконец, сквозь гул и взвизгивание похвал. Последние этапы едва ли не труднее первых» ⁸.

Но и последние этапы своего многотрудного пути преодолевала Ахматова с достоинством, присущим ей как особому феномену русской культуры. Последнее приведенное здесь письмо Тарковского к ней заканчивается знаменательно простыми и значительными словами: «Я благодарю Бога, что мне довелось жить в Ваши времена, и вместе со всеми, кто прочел хоть одну Вашу строку…» ⁹

Смерть Ахматовой стала для Тарковского глубоким личным горем. Многие, бывшие на похоронах, вспоминали потом, как он говорил свое прощальное слово, едва сдерживая слезы. А говорил он о мужестве и достоинстве поэта, о том, что пример ахматовской стойкости и силы духа может помочь каждому, оказавшемуся перед опасностью стать отступником, потерять свои принципы. «Вспомните про нее, и она поможет вам остаться честным» – так передает общий смысл его слов одна из участниц комаровских похорон¹⁰.

Спустя пять лет Тарковский писал: «А я все не хочу и не могу поверить в смерть А. А., очень мне тяжко без нее, я горюю, словно это горе случилось месяц тому назад» ¹¹. Ей посвятил он цикл стихов, ее мудрое присутствие ощущается в совсем уже свободном, неповторимом, зрелом голосе его последних книг.

И мы тебе всю ночь

Бессмертье обещали,

Просили нам помочь

Покинуть дом печали,

Всю ночь, всю ночь, всю ночь.

И снова ночь в начале.

Письма публикуются по автографам, принадлежащим Отделу рукописей Российской национальной библиотеки (Ф.

1. ЛидияЧуковская, Из книги «Записки об Анне Ахматовой». Дневник 50-х годов. – В кн.: «Памяти Анны Ахматовой. Стихи. Письма. Воспоминания», Париж, 1974, с. 46.[↩]
2. «Письма А. А Тарковского к Г. В. Глёкину (1966 – 1971)». – «Вопросы литературы», 1992, вып. III, с. 370.[↩]
3. АнатолийНайман, Рассказы об Анне Ахматовой, М., 1989, с 224.[↩]
4. Цит. по кн.: АннаАхматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1990, с. 244–245,[↩]
5. А.Тарковский, Заметки к пятидесятилетию «Четок» Анны Ахматовой. – РГАЛИ. Ф.1822. Оп. 1. Ед. хр. 480.[↩]
6. РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 107. Л. 7.[↩]
7. Л. К.Чуковская, Письма к А. Ахматовой. 25 февраля 1966 г. – РНБ. Ф. 1073. N 1048.[↩]
8. И. Н.Томашевская, Письма к А Ахматовой. Б/д. – РНБ. Ф. 1073. N 1024. Лл. 4 – 4 об.[↩]
9. Последнее, датированное 1966 годом, письмо Тарковского, хранящееся в фонде Ахматовой в ОР РНБ, является уже не письмом Поэта к Поэту, – оно обращено к старой, смертельно больной женщине, поэтому здесь не приводится.[↩]
10. РГАЛИ. Ф. 2778. Оп. 1. Ед. хр. 151.[↩]
11. Письма А. А. Тарковского к Г. В. Глёкину (1966 – 1971)». – «Вопросы литературы», 1992, вып. III, с. 374.[↩]