Второй том «Истории немецкой литературы»

«История немецкой литературы», т. 2, Изд. АН СССР, М. 1963, 464 стр.

Второй том пятитомной «Истории немецкой литературы» посвящен XVIII столетию, литературе эпохи Просвещения. Под этим понятием объединяются три важные фазы истории немецкой литературы: сама литература Просвещения – от ранних философов (Томазиус, Лейбниц, Вольф), Готшеда и до триумвирата (Лессинг – Клопшток – Виланд); литература «Бури и натиска», охватывающая творчество Ленца, Клингера, Бюргера, Фосса, Шубарта и ранние произведения Гете и Шиллера; период классической немецкой национальной литературы, особенно тесно связанной с деятельностью Гете и Шиллера в Веймаре и Иене.

Эта концепция единства просветительского движения в литературной жизни Германии может рассматриваться как результат обширных марксистских исследований. Конечно, при стремлении выявить и показать реальную историческую противоречивость этого единства возникают значительные трудности. Здесь авторы решили пойти на компромисс, введя в рассмотрение гетевского «Фауста» и вообще поздние произведения Гете, но исключив немецкий романтизм, в том числе и полемику Гете с романтиками. Судить о том, удастся ли таким образом показать сложные взаимосвязи между литературой классицизма и романтизма в Германии, можно будет лишь после ознакомления с первыми главами третьего тома. Но уже сейчас можно сказать, что обособленное и цельное рассмотрение эпохи Просвещения дало положительные результаты: удачное расположение материала, четкое построение глав и разделов, позволяющее проследить внутреннюю взаимосвязанность и последовательность отдельных явлений, литературных групп и направлений.

Хотя в работе над томом, состоящим из двадцати пяти глав, участвовал довольно большой коллектив авторов (двенадцать человек), стиль и манера изложения относительно едины.

В первой главе (автор Б. Гейман), богатой интересными фактами культурной и политической жизни Германии того периода, дается сравнение с литературными процессами во Франции и Англии, показывается роковая историческая роль Пруссии в Европе. Следующая глава – «Ранние просветители» (автор Б. Гейман) – посвящена философским взглядам Христиана Томазиуса и Готфрида-Вильгельма Лейбница. Отрадно отметить, что здесь использованы публикации 1957 и 1960 годов, появлявшиеся в СССР и в других странах. Во многом статья эта ушла вперед и от догматических упрощений статьи «Лейбниц» в Большой Советской Энциклопедии. С учетом результатов новейших исследований написан и раздел о философах-материалистах XVIII столетия (Кнутцен, Штош, Вагнер, Эдельман, Аугуст фон Эйнзидель). Часть же главы о нравоучительных журналах и о поэтах Брокесе и Гагедорне производит впечатление пересказа общеизвестного.

Методологический принцип единства философско-исторических и литературно-исторических исследований проводится и в дальнейшем. Благодаря этому можно отчетливо проследить философскую мысль немецкого Просвещения, развивающуюся более чем столетие.

Богатство философской мысли и литературные заслуги Гердера в полной мере показаны Н. Банниковой; отлично написана и глава об эстетике Канта Н. Балашовым, С другой стороны, приходится сожалеть о том, что философские произведения Гете упоминаются лишь очень бегло и, по сути дела, почти не рассматриваются.

Естественно, возникает вопрос, который породил, очевидно, и для общей редакции издания (Н. Балашов, В. Жирмунский, Б. Пуришев, Р. Самарин, С. Тураев, И. Фрадкин, ученый секретарь О. Егоров) ряд трудностей, из которых не все были разрешены, – вопрос о пропорциях в подаче материала. Правильно, что творчество наиболее значительных писателей рассматривается либо в монографических главах (Готшед, Винкельман, Клопшток, – эти главы написаны Б. Гейманом; глава Б. Пуришева о Виланде; Н. Банниковой о Гердере; О. Смолян о Клингере; М. Тройской о Лихтенберге), либо в главах, посвященных нескольким писателям. Одновременно с ними даются обзорные исследования (наряду с упоминавшимися главы: Л. Лозинской и Н. Молдавской о движении «Бури и натиска»; о мещанском романе и мещанской драме 80 – 90-х годов – М. Тройской; о кризисе движения «Бури и натиска» и веймарском классицизме – С. Тураева). В разгоревшемся в настоящее время споре о научных принципах марксистской истории литературы было бы разумным исключить крайности: так же как в конечном счете невозможно написать «историю литературы без имен», так не может претендовать на всесторонний охват литературного процесса и простое нанизывание монографических исследований.

Избранная авторами комбинация обоих видов исследования представляется поэтому вполне оправданной. Но при этом иной раз смещаются некоторые пропорции. Применительно к Гете и Шиллеру решение было найдено следующим образом: их творчество рассматривается в нескольких главах, каждая из которых характеризует отдельный период (о Гете и Шиллере в период «Бури и натиска» написал С. Тураев, ему же и Р. Самарину принадлежат главы о творчестве Гете в веймарский период и о «Фаусте»). Не говоря о том, что в результате такого дробления материала нигде детально не рассматривается имевшая решающее значение дружба двух величайших немецких писателей, возникают диспропорции между различными главами и разделами. Так, Р. Самарин для характеристики «Эгмонта», «Ифигении в Тавриде» и «Торквато Тассо» имеет в общей сложности не более трех страниц, в то время как на творчество Лихтенберга и Шубарта отводится по четыре страницы, Ленца – шесть, Бюргера – восемь, а Клингера – десять.

Трактовка принципиальных вопросов почти нигде не вызывает возражений, лишь иногда ловишь себя на мысли, всюду ли исследователь выразил новую точку зрения. В некоторой степени это относится к главе о Готшеде, в которой было бы желательно сильнее подчеркнуть антиклерикальные черты в его творчестве, которых усердно не замечали старые буржуазные ученые. Еще отчетливее проступает шаблон в главе, где идет речь о Глейме, Рамлере, Уце и Гетце. Вызывает сожаление также, что нигде не рассмотрено в целом идеологическое влияние французской революции на развитие немецкой литературы после 1789 года, ничего не сказано о таких авторах, как Христиан Вейзе, Христиан Вернике, Конрад Пфефель, Эвлогиус Шнейдер и Абрагам-Готхельф Кестнер, опущена проблематика немецкой автобиографии в XVIII столетии, хотя она играла большую роль в возникновении автобиографического романа и романа вообще.

Есть в книге и фактические ошибки и неточности. Вот несколько примеров. Стр. 284: давно установлено, что место в «Гессенском вестнике», в котором цитируется стихотворение Бюргера «Крестьянин – своему светлейшему тирану», сочинено Фридрихом Людвигом Вейдигом, а не Бюхнером. Тот факт, что Шиллер изобразил своего Карла Моора идеалистом, а Франца Моора и Шпильберга материалистами (стр. 296 и след.), объясняется не только тем, что он «не понял исторического смысла французского материализма», как это утверждает С. Тураев, а своеобразной ситуацией классовой борьбы накануне 1789 года, когда левое крыло якобинцев опиралось на Руссо (то есть на философа-идеалиста!), в то время как идеи представителей материализма (Гельвеции, Гольбах и др.) не нашли непосредственного отклика в народных массах. Нельзя сводить отношения между Гете и Коцебу (стр. 323) к личной борьбе, тем более что об этом собрано много важных материалов и стали известны новые факты. Скончавшийся в 1953 году немецкий историк Карл Гриванк никогда не был литературоведом (стр. 411). Эрих Шмидт нашел в 1887 году, как известно, не оригинал рукописи «Прафауста», а список ее, сделанный рукой Луизы фон Гехгаузен (стр. 435).

Один из самых больших недостатков второго тома – состояние его научного аппарата. Прежде всего бросается в глаза разнобой, цитирование одних и тех же авторов по разным изданиям и не по оригиналам, использование старых изданий, которые зачастую ненадежны. К сожалению, не везде безупречна и орфография немецких текстов.

Таких ошибок и недоразумений во многих случаях можно было бы избежать, если бы была внимательно использована новейшая научная литература. Что же касается наиболее крупных и значительных старых работ, то они выбраны умно и обоснованно. Так, широко привлекаются чрезвычайно важные работы Н. Г. Чернышевского о Лессинге, оценки Герцена и Белинского; учитываются: сыгравшее важную роль исследование Геттнера по истории литературы, великолепные произведения Г. Гейне 30-х годов («Романтическая школа», «К истории религии и философии в Германии»), а также теперь, к сожалению, уже почти забытые работы Роберта Прутца о геттингенском поэтическом союзе и его лекции по истории немецкого театра. Критическая позиция авторского коллектива делает возможным умело использовать для своих целей результаты двух таких в корне различных исследований, как книги Пауля Реймана¹ и Германа Августа Корфа².

В «Истории» приводятся сведения о том, какой отклик имели в России произведения многих писателей немецкой просветительской литературы (перевод Карамзиным дидактического стихотворения Галлера «О происхождении зла»; отношение к творчеству Клопштока, Виланда и Гердера; перевод Ф. Галченковым романа о Вертере; жизнь и творчество Клингера в России; судьбы литературного наследия Шиллера и Гете в России). Эти сведения расширяют познания читателей о связях и взаимном влиянии двух национальных литератур, что, естественно, значительно обогащает «Историю немецкой литературы».

Чрезвычайно актуальны многие полемические выступления, направленные не только против буржуазных идеологов прошлого (например, против Унгера или против Шпенглера или против оценок Хейса и Разбе творчества Шиллера). Эта поддержка советских ученых в борьбе против буржуазного мышления в истории немецкой литературы и литературной теории чрезвычайно важна для немецких литературоведов.

Думается, что отдельные слабые места в рецензируемой книге, которая в целом является значительным достижением литературоведческой мысли, можно было бы избежать, если бы сотрудничество германистов СССР и ГДР было еще более тесным. Надо в дальнейшей работе еще больше укрепить обмен научным опытом.

г. Лейпциг

1. Paul Relmann, Hauptstromungen der deutschen Literatur 1750 – 1848, Beitrage zu ihrer Geschlchte und Krltlk, 2. Aufl., Berlin, 1963.[↩]
2. Hermann August. Korff, Geist der Goethezeit, Versuch einer ideellen Entwicklung der klasslsch-romantischen Literaturge-schichte. 2. Aufl. Leipzig. 1949 – 1957, 5 Bande.[↩]