Воспоминание о рифме

Письмо шестое. Предыдущие письма см. «Вопросы литературы», 1968, N 2, 6; 1970, N 3; 1972, N 4; 1974. N 11.

Рифма, звучная подруга

Вдохновенного досуга,

Вдохновенного труда,

Ты умолкла, онемела;

Ах, ужель ты улетела.

Изменила навсегда!

Пушкин

 

Рифма?..

О ней надо поговорить.

Оказывается, и на этой поэтической детали прослеживаются пути и судьбы современного стиха. Обращаюсь к сборникам последних лет, в подчас мне кажется, что действительно прав Пушкин и эта «звучная подруга» поэтов всех времен сегодня «умолкла, онемела», «улетела»…»Навсегда»?

Но прежде воздадим ей должное.

Рифма – больше, чем звуковые соответствия в конце строк, соответствия, осуществляемые на разный манер.

Рифма – это ауканье, зов в отзыв, клич и отклик, лозунг и пароль.

Рифма – эхо. Она окликает далеко друг от друга расположенные понятия, образы, ассоциации.

Есть такое явление – «эхо-рифма»: вторая рифмующаяся строка, состоящая из одного слова, целиком входит в первую рифму (например: «всегда – да», «смеха – эхо»). Применявшаяся иронически, игрово, шуточно, эта рифма введена Маяковским в высокий строй, в поэму «Хорошо!» (вторая глава):

Что же

дают

за февраль,

за работу,

за то,

что с фронтов

не бежишь? –

Шиш.

Эта рифма, ударная, неожиданная, останавливает весь огромный предшествующий ей период-строку и озаряет ее особым смыслом, выражающим творческую волю автора. Без рифмы здесь идейно-художественный эффект был бы значительно снижен, попросту невозможен.

Рифма – это скрепы, без которых не держатся балки и бревна, своды и перекрытия стиха. Рифма – связист в порядках стиховых войск.

Метафорически (да и не только метафорически) явление рифмы проецируется на природу и человека, общество и человека в их многообразных связях.Рифма в одном из моих стихотворений связалась с таким ярчайшим явлением жизни, как любовь:

Мы зарифмованы глагольно

И не опально, не окольно.

А откровенно и светло.

Как кровь с любовью или

Новью.

И как крыло и как весло.

А не как теща со свекровью –

Уничижительно и зло

Мы зарифмованы с тобою.

Как жизнь рифмуется с

судьбою.

Рифма сочетает значение со звучанием.

Рифма подчас организатор смысла: «две придут сами, третью приведут» (все тот же Пушкин).Иногда рифма – подсказка, иногда – дурной ориентир.Рифма – камертон, проверка поэтического слуха.По рифме можно сказать, наступил ли автору медведь на ухо или он богов «оргáн живой», как сказал поэт.

Рифма освежает строку, но рифма и загромождает ее (есть рифмы-стереотипы, легкие «затычки», деревянные «кляпы»).

Рифма – строительный материал стиха, наиболее сильный звуковой эффект строки, эффект, деятельно участвующий в создании образа, формирующий ряд строк, строфу.

Есть рифма-буриме, когда правая сторона стиха перевешивает левую.Есть рифма-звоночек в конце машинописной строки, когда левая сторона стиха перевешивает правую.Есть эпохи рифменного упадка и подъема.Есть эпохи рифменного равновесия.

Рифма стимулирует обновление словаря, звукового состава строк.

Рифма стимулирует в организует мелодику стиха.

Это аккорд звукового и смыслового ряда стихотворения, строфы.

Народ обращается к рифме не как к побрякушке, а как к рычагу смысла. В пословице, в поговорке, в песне.

«Мирская молва, что морская волна». Мелодика этой строки выявляет содержание. Содержание же нуждается в этой звукописи, в этой рифмовке. «Людское мнение, что волны в море» – мысль та же, но эффект эмоциональный от сказанного – иной, намного меньший.

Рифма подчас провоцирует образ, а подчас и уносит его.

Поэту не должно специально заботиться только о рифмах, сделать рифму узкой своей специальностью.

Говорят, Пушкин, встретив Бенедиктова, протянул ему палец и похвалил одну (!) рифму. Но иная рифма могла и разозлить Пушкина.

У Батюшкова есть стихотворение «К друзьям»:

Вот список мой стихов,

Который дружеству быть

может драгоценен.

Я добрым гением уверен,

Что в сем дедале рифм

и слов

Недостает искусства…

Своему учителю Батюшкову Пушкин не мог простить рифмы «драгоценен – уверен». Эти слова им подчеркнуты. Пушкин не считал их рифмой. И верно: одинаковые опорные гласные («е») не поддерживаются звучанием предшествующих им согласных («ц» и «в»). На полях «Опытов» Батюшкова против этих строк Пушкин пишет: «весьма дурные стихи».

Иногда рифма – довесок, сразу видно ее вспомогательное, несущественное значение, тогда-то обнаруживается слабое мастерство поэта, неумение владеть материалом строфы.

«Не строй наспех – построишь курам нá смех».

Вполне современная рифма «наспех – на смех» имеет солидный стаж бытования в народе. Народ – языкотворец – стихотворец – новатор.

«За комаром не бегай с топором, за мухой с обухом» – здесь не только аукаются «топором – обухом», но и слово внутри строки «мухой» задевает созвучием рифму «обухом».

«Назло мужу сяду в лужу» – в пословице дан характер говорящей, закрепленный в рифме.

Этот народный принцип рифменного мышления широко применен в нашей поэтической классике: от Грибоедова до Блока, от Пушкина до Есенина, от Лермонтова до Маяковского. Закольцованные рифмами строки русских поэтов не звучат – даже при глубине их мыслей – без созвучий в конце строк. При рифме они – оперенные стрелы, попадающие в цель.

Раздумывая над судьбой рифмы в современной поэзии, надо исходить из сложившихся потребностей и традиций русского национального стиха, из законов восприятия стиха, существующих в народе. Каждый новый поэт черпает в живом, разговорном языке возможности для обновления рифменного хозяйства.

Русская речь в ее историческом развитии показала всю неисчерпаемость ее рифменных резервов. Если б поэт в своей работе над рифмой не опирался на потребность народа в созвучии слов, он не смог бы так уверенно искать и так счастливо находить. Поэт произносил слово-лозунг, и народ ему отвечал словом-паролем. В России рифмовать – любимое и желанное дело.

В письме к Шарлю Вильдраку, твердившему об одряхлении рифмы, Марина Цветаева говорит: «Вы спрашиваете меня, почему я рифмую свои стихи:

Я католик, я крещеный,

У меня есть пес ученый,

Очень я его люблю,

Хлебом я его кормлю!»

Автор четверостишия – шестилетний мальчик, сын лавочницы в доме, где жила Цветаева. «Если бы указанный автор указанного четверостишия возгласил: «Я – христианин, обладатель собаки, которую кормлю хлебом», – этим бы он ничего не сказал ни себе, ни другим: этого бы просто не было, а вот – есть.

Вот почему, г-н Вильдрак, я рифмую стихи».

А. Кондратович рассказывает, как он пришел в больницу к Твардовскому и как тот читал ему это письмо.

«Я иногда думаю, – говорит Твардовский Кондратовичу, – что такое для нашей поэзии ритм, рифма. Не в младенческом ли периоде развития мы находимся и еще недотянули до верлибра или это что-то другое. А может, это признак духовного здоровья народа, наших больших возможностей, которых мы не используем или используем для рифмоплетства в духе гусли – Русь ли… Это очень серьезный вопрос».

Представляя русский стих «и с ритмом и с рифмой», Твардовский решительно поддерживает Цветаеву, не только защищавшую рифму от Шарля Вильдрака, но и почувствовавшую народный характер русского стихосложения как определившийся всей его историей.

Рифма – не атавизм, не причуда архаистов или традиционалистов, а форма поэтического мышления в России. Русский народ мыслит в рифму. Это способ обнаружения смысла, форма выражения образа, идеи.

Рифма – ориентир, показывающий, куда тянется строфа, как соотносится она со всей массой стихотворения. Рифма определяет строфику, а строфика определяет структуру и зачастую конструкцию стихотворения.

Проследим рифмовку (на небольших примерах) у таких разных художников – Ахматовой и Цветаевой.У Ахматовой рифма венчает и замыкает строфу.

Вновь подарен мне дремотой

Наш последний звездный

рай –

Город чистых водометов,

Золотой Бахчисарай.

В этой строфе типичная для Ахматовой замкнутость (в смысле – завершенность) – образная и музыкальная. Рифма вершит свое дело – хранительницы строфы и ее целостности.У Цветаевой – иное:

В глубокий час души и ночи,

Не числящийся на часах,

Я отроку взглянула в очи,

Не числящиеся в ночах

Ничьих еще, двойной

Запрудой

– Без памяти и по края! –

Покоящиеся…

Отсюда

Жизнь начинается твоя.

У Цветаевой строфа выливается в следующую, как из посудины в посудину; ее рифма что водосток, водосброс (рифмосброс), желоб.У Цветаевой рифма как бы передает эстафету другой, впереди бегущей, рифме. Она хочет, чтобы бегун с эстафетой добежал до цели – до конца стихотворения.Я всегда по рифмам, как по подписи, узнаю поэтов и различаю их.

По рифме можно сказать о стилевой принципиальности или эклектизме поэта.Стихотворцы, всеядные в образах и мыслях, всеядны и в рифме.Благодаря рифме в сюжетной вещи можно увидеть рисунок, изображение (портрет, пейзаж, жанр). Строфа из «Графа Нулина» – о коте – дает по рифмам почувствовать линию рисунка:

Так иногда лукавый кот,

Желанный баловень служанки,

За мышью крадется с лежанки:

Украдкой, медленно идет,

Полузажмурясь подступает,

Свернется в ком, хвостом играет.

Разинет когти хитрых лап

И вдруг бедняжку цап-царап.

Кот – служанки – с лежанки – идет – подступает – играет – лап – цап-царап. Граф Нулин, крадущийся в спальню к Наталье Павловне, и кот, встающий с лежанки… Два ряда образов. Эти образы накладываются друг на друга. И этому помогает рифмовка.

Тютчевское «Осенней позднею порою…» все выдержано в одном цветовом и звуковом колорите (рифменный колорит). Тусклые, сизые, дымчатые тона всего стихотворения получают разрядку в аккорде-рифме.

Осенней позднею порою

Люблю я царскосельский

сад,

Когда он тихой полумглою

Как бы дремотою объят.

И белокрылые виденья.

На тусклом озера стекле,

В какой-то неге онеменья

Коснеют в этой полумгле…

И на порфирные ступени

Екатерининских дворцов

Ложатся сумрачные тени

Октябрьских ранних вечеров –

И сад темнеет, как дуброва,

И при звездах из тьмы

ночной,

Как отблеск славного былого,

Выходит купол золотой…

«Тихой полумгле», «дремоте», «белокрылым виденьям», «неге онеменья» соответствуют в рифме: «стекле – волу-мгле», «ступени – тени», «дуброва – былого», и лишь в конце стихотворения в тумане поздней осени и всех слов, передающих это состояние, блестит «купол золотой» (у Тютчева «выходит купол золотой», на рифме – «ночной»: сумеречное, темное слово), то есть «перед «выходит» вместе с цветом и соответствующий звук.

В одном из вариантов строки 7 – 8 звучали так:

Безгласны, тихи – без движенья

Белеют в этой полумгле.

Окончательный вариант: «В какой-то неге онеменья» – мелодичней, более соответствует общему настроению вещи; «нега» подготавливает следующее за ним слово на рифме – «онеменье». Эти два слова поддержаны исключительно точным глаголом «коснеют», передающим общее состояние намного точней описательного «белеют». Все строки, соединенные а смыслом и звучанием, диктуют потребность именно в этих, а не в других рифмах. Рифмы не заготавливаются загодя, а входят в общий звукоряд.

Рифма – наиболее проявленный аккорд звукоряда, стихового ряда. Она сгусток всей энергии стиха. Чуткое ухо по рифме должно распутать все узлы смысла и звучания стиха. Скажи, какая у тебя рифма, и я скажу, кто ты…

В переводе шекспировской «Зимы» у Пастернака есть строки:

Когда в сосульках сеновал,

И дуют в руки на дворе,

И Том дрова приносит в зал,

И мерзнет молоко в ведре,

И стынет кровь, и всюду грязь,

Заводит сыч, во тьму вперясь:

Ту-гу!

Ту-ит, ту-гу! Ну и певун!

Вся в сале. Анна трет чугун.

Рифма «певун – чугун» – обычная, малопримечательная, нельзя сказать, чтобы она была богатой рифмой. Но строки звучат отлично. Почему? Слоги «ту-гу» поддерживают звучание слова «певун», они уместно аукаются со словом «чугун» («ту-гу – угу»).

В рифме Маяковский, Пастернак, Асеев сказали новое слово.

У Асеева: «сорок сороков – шорох широко».

То ли

шум

несется от реки,

то ли

сумрак

нижут светляки

и другие

сорок сороков

поднимают

шорох широко.

От рифмы звучание волнами пошло по всей строфе и, как тепло и цвет, разлилось по всему стихотворению. У него же:

«качество – начисто», «волос – оторвалось», «докрепка – окрика», «пароль – порой».

У Николая Асеева рифма участвует в общей звукописи строфы, стихотворения. В «Синих гусарах»:

Полоз остер –

полосатит снег.

Чьи это там

голоса и смех?

Здесь ауканье строк осуществляется не только в рифме «снег – смех», но и в предшествующих им словах: