Василиск Гнедов. Сама поэзия

Известный публикатор неофициальной либо неканонизированной поэзии ХХ века Илья Кукуй выпустил книгу Василиска Гнедова, прожившего в литературе от знаменитой беззвучной и безбуквенной «Поэмы конца» (1913) до 1978 года.

В. Гнедов вызывает у публикатора противоречивые чувства: «Составитель отдает себе отчет в риске, предлагая вниманию читателя фактически полный корпус тех стихотворений, которые удалось обнаружить в работе над книгой <…> От необозримой массы литературного графоманства, воспроизводящего различные штампы всевозможных поэтических канонов и в лучшем случае выливающегося в китч, Гнедова отличает в первую очередь последовательность его (анти)эстетической программы, узнаваемость поэтического голоса и, что самое главное, — мощнейшее лирическое дарование и природный талант, прорывающийся сквозь самые нелепые, с точки зрения «культурного» читателя, сочетания слов, образов и тем. Именно поэтому при составлении книги было принято решение соблюсти принцип полноты — не для того, чтобы посмеяться над автором (такое прочтение возможно и отчасти оправданно, но представляется одним из самых простых и недалеких), — а чтобы лишний раз задуматься над сущностью поэзии, выбирающей себе самые неожиданные места обитания» (с. 10).

Далее, ссылаясь на Л. Гинзбург, считавшую, что авторы графоманского типа не могут достичь идеала, так как не способны избавиться от культурного наследия, И. Кукуй воздает должное памяти С. Сигея, без которого, как и без Н. Харджиева, до нас бы не дошло наследие В. Гнедова. Оба они, каждый по-своему, пытались представить В. Гнедова то «низовым» авангардистом, то куда менее советским поэтом, чем он был. Теперь, зная о нелегкой биографии В. Гнедова, который после участия в Московском восстании 1917 года женился на революционерке О. Пилацкой, не раз отправлявшей мужа в психбольницу и расстрелянной в 1937 году после 5-летней ссылки. И. Кукуй называет поэзию своего героя термином «арт-брют» (с. 16), то есть искусством маргиналов и умалишенных. Однако, утверждая вторичность этого компонента, приводит слова критика о Гнедове — «рыцарь безумия».

В итоге перед нами не научное издание текстов Гнедова, а реализация поэтической идеологии поэта-трансфутуриста 1960–2000-х годов С. Сигея, создававшего в своих изданиях и композициях образ автора «Поэмы конца» как исторического предшественника своего творчества. Этому способствовали и переписка Сигея с Н. Харджиевым, и контакты с В. Гнедовым. Поэтому проблемой рецензируемого издания является именно нефилологизм подхода составителя, близкого к С. Сигею. Так, поэт-футурист оказывается «современником» своих поэтических внуков.

Еще один момент, выходящий за пределы творчества В. Гнедова. Известно, что Н. Харджиев настойчиво уничтожал советские стихотворения Гнедова. Более того, и С. Сигей, и И. Кукуй считают, что он уничтожил и цикл «365 стихотворений о Ленине» (с. 406). Харджиев называл их «пакостью». Возвращение в контекст 1970 года подсказало бы и антисоветски настроенному Сигею, и его наследнику, что перед нами не бред, а пародия на отрывной календарь на 365 дней. Жаль, но мы этих текстов не увидим. Вряд ли живший в глубокой провинции Гнедов надеялся на издание этого шедевра миллионным тиражом в очень гонорарном и для столичных творцов издании.

История эта оказывается параллелью к обвинениям Н. Мандельштам того же Харджиева в уничтожении не нравившихся ему вариантов стихов Мандельштама. Правда, при оценке ситуации придется считаться и с корректирующим поздним «авторством» вдовы поэта в случаях, когда сохранялись только ее рукописи стихов Мандельштама, например в известном случае «Если б меня наши враги взяли…» («Будет будить…» или «Будет губить разум и жизнь Сталин»).

Теперь попробуем прочесть некоторые поздние стихи В. Гнедова и сравнить наш комментарий с тем, который дает составитель книги.

Так, № 59 дает нам текст «Вас и меч не испугает…» со строчкой: «Вскочить ли Вам на Стеньки струги / Что вниз по Матушке скользят…» и с концовкой «И атаман Вы хоть куда / Без браги, в песни завитое / Беда была бы не беда» (4 апреля 1961 года, без комментария). Но эта дата позволяет увидеть адресата стихотворения — тяжело больного Василия Каменского, чей день рождения приходился на 17/29 апреля 1884 года, а дата смерти — на 11 ноября 1961 года.