В поисках методологии

В финских журналах последнего времени нередко можно встретить мысль, что 60-е годы были для финского литературоведения совершенно необычным десятилетием. Полушутя-полусерьезно говорят даже, что для литературоведов наступил «золотой век», пора возможностей и свершений. При этом имеется в виду прежде всего редкостная урожайность минувшего десятилетия на многотомные капитальные издания.

Вслед за четырехтомной «Всемирной литературой» (1963 – 1965) вышла восьмитомная «Финская литература» (1963 – 1970); одновременно на финском, шведском и немецком языках был издан обобщающий труд К. Лайтинена «Финская литература 1917 – 1967 гг.»; продолжается издание трехтомной «Шведской литературы в Финляндии». Параллельно с этим осуществлялись капитальные антологические издания: восьмитомная «Антология литературы Финляндии» (с 1963 года вышло шесть томов) и двадцатичетырехтомное «Финское слово» (1963 – 1967) – своеобразный свод литературных памятников в более широком смысле, не только художественных, но и мемуарных, исторических и т. д. Кроме того, появились антология критики, антологии современной поэзии (финской и шведской), а также и некоторые другие сводные издания.

Ничего похожего на это обилие многотомных публикаций прежде финское литературоведение не знало. Да и профессиональных литературоведов и критиков еще лет двадцать – тридцать тому назад в Финляндии было сравнительно немного. Литературоведением занимались в университетах, которых тогда имелось лишь два – в Хельсинки и Турку. Литературоведческие книги выходили не часто, а общие работы по истории национальной литературы и того реже.

С тех пор изменения произошли весьма заметные. Гораздо больше стало в Финляндия специалистов, больше появляется изданий. В ряде финских городов (в Тампере, Оулу, Ювяскюля, Йоэнсу) возникли новые университеты, филологическое образование стало более распространенным. Для активизации литературоведческих работ при университетах созданы особые исследовательские центры; появилось также значительное число «свободных критиков», не обязательно связанных с университетами, но сотрудничающих в журналах, газетах, издательствах, на радио и телевидении. Да и тот факт, что к подготовке восьмитомной «Финской литературы» удалось привлечь свыше семидесяти литературоведов и критиков, является весьма показательным с точки зрения возросших возможностей финской филологии.

В связи с выходом восьмитомной «Финской литературы» в финских журналах было немало критических суждений как по поводу методологических принципов этого издания, так и о состоянии финского академического литературоведения в целом. Одним из самых серьезных и во многом справедливых упреков, адресованных критикой авторам восьмитомника, является упрек в недостатке историзма. Некоторые рецензенты даже считают, что это «вовсе не история литературы», а скорее собрание в хронологическом порядке расположенных этюдов о творчестве отдельных писателей, к тому же слишком произвольно отобранных.

Конечно, определенный минимум исторических сведений в томах присутствует. Есть краткие вводные разделы о литературных периодах, направлениях, группах, есть попытки охарактеризовать общественную атмосферу, превалирующие идеи, влияния и т. д. Такие минимальные выходы в идеологию, социологию, политику, в «жизнь» необходимы, но недостаточны в подобного рода трудах.

Применительно к историко-литературным работам от чисто «имманентной» точки зрения обычно отходят и те исследователи, чьей сильной стороной отнюдь не является социология литературы, выявление ее социально-исторической детерминированности. Например, один из старейших финских литературоведов, проф. Р. Коскимиес, рецензируя в свое время известную книгу американцев Р. Уэллека и О. Уоррена «Теория литературы» и касаясь вопроса, следует ли историку литературы покидать чисто эстетическую сферу и контактировать с социологией, весьма решительно писал: