В параллельных мирах. Интертекст русской классики в пьесе М. Горького «На дне»

«Ты кто, кикимора?.. — свысока спрашивает Барон «беспачпортного» Луку, забыв, что сам «бумаг не имеет» и живет в ночлежке, — паспорт имеешь?» Насте, проститутке, которая содержит его, выговаривает по-господски: «Ты должна понимать, что я — не чета тебе! Ты… мразь». И хотя приступы «барства» в Бароне уже редки, но родимые пятна его проступают.

Любопытно приглядеться к биографии Барона. «Знаешь… с той поры, как я помню себя… у меня в башке стоит какой-то туман… — говорит Барон в порыве исповеди. — Мне… как-то неловко… мне кажется, что я всю жизнь только переодевался… а зачем? Не понимаю! Учился — носил мундир дворянского института… а чему учился? Не помню… Женился — одел фрак, потом — халат… а жену взял скверную и — зачем? Не понимаю… Прожил все, что было, — носил какой-то серый пиджак и рыжие брюки… а как разорился? Не заметил… Служил в казенной палате… мундир, фуражка с кокардой… растратил казенные деньги, — надели на меня арестантский халат… потом — одел вот это…»

«Ба, знакомые все лица!» — сказал бы классик. «Одел фрак, потом — халат» — кто это, как не русский барин Илья Ильич Обломов?! «Жену взял скверную и — зачем?» — это, конечно, драма жизни Федора Лаврецкого. «Служил в казенной палате, мундир, фуражка с кокардой» — «лишний человек» в литературе Владимир Бельтов. «Прожил все, что было, носил какой-то серый пиджак и рыжие брюки» — промотавшийся Степан Головлев. «Растратил казенные деньги, надели на меня арестантский халат» — судьба бедного Петеньки Головлева. Горький как-то умудрился в одной биографии Барона представить бесславный путь дворян XIX века, приведший их к вырождению…

Пройдя такой путь, дворянину совсем не мудрено в начале века ХХ оказаться в ночлежке, а потом, немного времени спустя, — и на обочине истории. Горький рисует неизбежный финал жизни людей, живущих за счет других, не умеющих и не желающих трудиться. При этом «лишний человек» как лучший представитель дворян оказывается в одном ряду с остальными, так как наделен всеми пороками и недостатками собственного сословия. Трагедия «лишних людей» из дворянства в литературе заключалась в том, что они не могли найти дела в жизни, которое было бы адекватным силе их натуры. Однако для Барона причина падения уже не в отсутствии дела, а в неспособности к нему.

Поэтому, очевидно, не зря исповедь Барона в ночлежке заканчивается аллюзией на одного из самых примечательных «лишних людей» в литературе, к тому же тоже в «фуражке с кокардой». «А… ведь зачем-нибудь я родился… а?» — грустно заключает Барон. «Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? Для какой я цели родился?..