В неустанных поисках
Если говорить о главном качестве Миклоша Саболчи как ученого, ведущего широкие исследования в области методологии искусства и литературы, то это прежде всего способность необычайно быстро ориентироваться в новых явлениях мировой литературной мысли, оценивать их с позиций марксизма, с точки зрения объективного значения для прогресса общества и культуры, умение теоретически осмыслять эти явления, избегать прямолинейности и предвзятости в суждениях. Эта способность сочетается у М. Саболчи с большой эрудицией и основательной теоретической подготовкой, с глубоким знанием истории родной литературы и ряда европейских литератур.
Наши венгерские коллеги – Габор Толнаи в работе «Великая Октябрьская социалистическая революция и мировая литература. Некоторые вопросы мировой литературы прошедших 50 лет» (1968), Ласло Иллеш в докладе «Социалистическая литература и авангард» (на втором советско-венгерском симпозиуме в 1969 году) – внесли немалый вклад в разработку сложной, до сих пор не нашедшей в марксистской науке исчерпывающего решения проблемы; сущность и значение тех литературно-художественных течений XX века, которые принято объединять в одном понятии – «авангард». И в изучении этого вопроса немалая роль принадлежит М. Саболчи, выпустившему работу «Знак и крик. К вопросу об авангарде и неоавангарде»1.
Книга насыщена тонкими наблюдениями, серьезными обобщениями, важными выводами. Автор не только анализирует основные явления так называемого «классического» авангарда 10-х и 20-х годов, но обращается и к новым и новейшим, нередко только-только возникшим неоавангардистским группам и течениям минувшего десятилетия. Пожалуй, самым ценным в книге является то, что М. Саболчи стремится дать, по сути дела, типологическую (хотя сам термин у него и не встречается) картину авангардистского движения с момента его зарождения до наших дней, то есть определить общие тенденции и особенности их проявления в разных странах и в различные периоды XX века.
Научный анализ в книге опирается на твердую почву историзма; М. Саболчи и сам во введении говорит о своем намерении придерживаться этого принципа. С этих позиций автор определяет и понятие «авангард». Он утверждает, что под влиянием всеобщего кризиса капитализма и связанных с ним явлений (рост противоречий между человеком и обществом, освободительное движение, угроза первой мировой войны и затем сама война) возникает ситуация, когда прежние отношения между искусством и аудиторией резко изменяются, нарушаются, в результате чего художник, писатель уже не видит со всей ясностью функцию, цель, смысл, роль своей деятельности и вынужденный искать какие-то новые пути, хочет радикально изменить искусство и общество», Разумеется, здесь могут быть самые разные варианты, в зависимости от того, стремится ли художник изменить одновременно искусство и общество или только искусство, в каком направлении их изменить, какие пути для этого выбрать и в какие конкретно формы это выливается.
Собственно говоря, художественные течения конца прошлого века, в том числе натурализм и символизм, тоже отражали кризис капитализма и связанный с ним разлад между человеком и обществом, между художником и действительностью; в этом смысле течения «конца века» не отделены от авангардизма непроходимой пропастью. Тем не менее между ними есть разница, и выражается она в том, что ни натурализм, ни символизм не стремились в такой мере к обновлению связей искусства и общества, на что претендовал (иной разговор – с каким правом) авангардизм. По словам Саболчи, «с экспрессионизмом, кубизмом, футуризмом в европейское искусство приходит нечто настолько новое и необычное в намерениях, в миросозерцании, во взаимоотношениях художника и действительности, объекта и субъекта, что правомерно именно с них начинать историю авангарда XX века».
Говоря об истории авангарда, Саболчи выделяет в нем два периода: 10-е и 20-е годы, которые во многом отличались друг от друга, отражая в конечном счете различия в общественно-политической жизни Европы и всего мира. Середина 30-х годов стала довольно четкой вехой, когда авангардистское движение перестало быть одним из факторов развития искусства и постепенно сошло на нет. Разумеется, и здесь, кроме причин имманентного характера, решающую роль сыграли изменения общественно-политической атмосферы.
Заслугой М. Саболчи является постановка вопроса о политической и эстетической дифференциации авангардистского движения. Еще в своем докладе «Историческая оценка авангарда и его сегодняшние проблемы» (1969) он утверждал: «Стоило бы рискнуть и заявить, что в истории авангарда борются две тенденции, два направления, было два типа бунтов – индивидуалистический, разрушительный, и коллективно-созидательный», В качестве примера исследователь называет, с одной стороны, дадаизм и сюрреализм, с другой – левый экспрессионизм и конструктивизм. Особое внимание М. Саболчи предлагает уделить тому крылу авангардистских течений, которое искало и нашло связь с революционным рабочим движением. «Это крыло не удовлетворяется переделкой искусства, поисками нового места художника, но с необычайной силой жаждет переделки и всего общества».
Разбирая вопрос о наследии авангарда, о вкладе его в развитие искусства, М. Саболчи приходит к выводу, что многие завоевания относящихся сюда школ и течений вошли в ином качестве в арсенал художественных средств современного реализма.
Особый интерес вызывают рассуждения ученого, касающиеся неоавангарда, – и не только потому, что автор систематизирует и обобщает материал, относящийся к 50-м и 60-м годам, хотя уже выполнение одной этой задачи, требующей от исследователя научной смелости, умения оперативно ориентироваться в половодье новых имен, школ и школок (об этом качестве М. Саболчи мы уже говорили) могло бы обеспечить ему признательность читателя.
Неоавангард, подъем которое го начинается после второй мировой войны и достигает вершины в 60-е годы, является как бы второй волной прежнего авангарда, и порожден он сходными причинами: углублением общего кризиса капитализма, ростом противоречий «общества потребления». В то же время это отнюдь не простое повторение. Хотя бы потому, что современная буржуазия уже не шарахается от «эпатирующих» ее художников: она научилась приручать их, делать из их произведений выгодный товар, тем самым лишая их антикапиталистической направленности. Поэтому неоавангард – гораздо более аморфное и нестойкое явление, чем авангард 10 – 20-х годов. Тем не менее и здесь есть прогрессивные элементы, которые не ограничиваются стремлением изменить искусство, но переходят к прямой общественной активности, ищут пути сближения с революционным движением.
М. Саболчи далек от того, чтобы дать окончательное решение всех вопросов, связанных с авангардистским движением. Отнюдь не все, как нам кажется, можно принять из его теоретических выводов. Очевидно, нельзя утверждать столь категорично, как это делает М. Саболчи, что неоавангард, как и прежний авангард, по-прежнему является источником новых художественных средств и приемов, которыми обогащается реалистическое искусство нашего времени. Весьма сомнительно, можно ли весь авангард и неоавангард отнести, как это предлагает автор, к «промежуточной» или «серединной» сфере искусства, то есть к сфере, находящейся между реалистическим искусством, с одной стороны, и консервативным, низкопробным, антигуманным псевдоискусством – с другой.
Однако автор и не собирался сказать последнее слово в продолжающейся уже несколько десятилетий дискуссии об авангарде. У него другая цель: на основе глубокого изучения фактического материала и его систематизации сформулировать и поставить некоторые вопросы, способные направить работу исследователей в нужном русле и тем самым способствовать решению многих острых проблем, Недаром часть книги, в которой М. Саболчи обобщает свои наблюдения, называется «Открытые вопросы». Автор ясно дает понять, что его предположения и выводы – это лишь приглашение к широкой научной дискуссии.
Такой же открытый и широкий характер носит и новая книга Миклоша Саболчи «Изменяющийся мир и социалистическая литература» 2, где собраны работы последних лет. Здесь и полемические статьи о литературном процессе сегодняшнего дня (например, «Сердитые заметки о современной венгерской прозе», «Размышления о новых поэтах» и др.); и работы, анализирующие творческий путь некоторых писателей или отдельные книги; и новые исследования творчества Аттилы Йожефа; и наблюдения, касающиеся новейшей зарубежной литературы, прежде всего французской.
Наибольший интерес, на наш взгляд, представляет раздел «История литературы, Исторические и методологические вопросы», где венгерский ученый продолжает работу в области марксистского теоретического осмысления художественных и литературоведческих методов. Важное место в сборнике занимает статья «История литературы и история рабочего движения», в которой автор рассматривает влияние на литературу такого мощного фактора современной истории, как революционное рабочее движение. М. Саболчи обосновывает здесь правомочность понятия «социалистическая революционная литература» и говорит о необходимости серьезного изучения роли и места литературы социалистического реализма в истории социалистической литературы; пишет о взаимоотношениях социалистической литературы в той или иной стране с национальной литературой. Перекликается с этой статьей, хотя и в более широком плане, следующая работа – «Куда идти дальше венгерскому литературоведению?».
Хотелось бы несколько подробнее остановиться на статье «Современные методы художественного анализа», ибо она раскрывает еще одну важную сферу научных интересов М. Саболчи. Автор характерзует место и возможности различных методов: языково-стилистического, эстетического, семиотического, генетического, идейного и др. – в марксистском литературоведении. Важен вывод, который делает здесь М. Саболчи: поскольку отдельное произведение – это «точка пересечения разнообразных языковых явлений, стилистических приемов, точка пересечения исторических, политических, культурных явлений» и в то же время точка пересечения творческой воли и читательского восприятия, то марксистское литературоведение в анализе художественных произведений должно «стремиться к единству синхронных и диахронных методов, стремиться уловить тотальность, помещая микроструктуру в макроструктуру». При этом иерархия различных подходов и приемов отнюдь не дана раз и навсегда – она зависит и от самого объекта, и от конкретной задачи, стоящей перед исследователем.
…Хочется вспомнить здесь старую истину: точно поставить вопрос – значит наполовину решить его. Именно этим особенно ценны работы М. Саболчи.