В начале семидесятых
«В начале семидесятых. Литература наших дней». Составитель И. С. Эвентов, Лениздат, 1973, 304 стр.
«В начале семидесятых» – так озаглавлен сборник статей, подготовленный секцией критиков и литературоведов Ленинградской писательской организации. В предисловии говорится, что книга эта может рассматриваться как «коллективный вклад» литераторов Ленинграда в решение задач, определенных Постановлением ЦК КПСС «О литературно-художественной критике». Следовательно, сборник призван создать представление не только о литературе семидесятых годов, об основных тенденциях прозы и поэзии; по нему в известной степени можно судить и о работе ленинградских критиков.
Хочу сразу же остановиться на первых двух страницах сборника, на его предисловии. Перед нами тот, довольно нередкий случай, когда предисловие не соответствует содержанию, характеру книги. Не соответствует прежде всего строгому и точному (за редкими исключениями) ее стилю. Небольшое по объему предисловие пестрит небрежными, неточными оборотами: «чувство неудовлетворенности, которое все еще нередко испытывает читатель, прикасаясь к произведениям литературы наших дней», «какие произведения… закрепляют себе, таким образом, место в культурной жизни советского общества», «читатель найдет имена популярных советских писателей, пишущих в наши дни» и т. д. И дело, конечно, не только в «неловкостях» языка – весь словарь предисловия словно бы позаимствован из рекламно-аннотационного фонда.
Сборник, к счастью, как уже сказано, – интереснее и богаче, чем это заявлено в предисловии. И прежде всего потому, что авторы статей в большинстве своем попытались взглянуть на литературный процесс в целом, сопоставляя тематически разнородные, как будто бы далекие друг от друга произведения. Это дало им возможность зафиксировать, осмыслить литературную ситуацию начала 70-х годов. При этом некоторые критики поставили перед собой и более сложную, но благодарную цель: определить истоки сегодняшнего литературного развития. В статье Ю. Андреева, названной весьма симптоматично – «Движение литературы», речь идет о тех качественных отличиях, которые приобрели произведения последних лет по сравнению с литературой минувшего десятилетия. Критик, отмечая усиление аналитических тенденций в современной прозе и останавливаясь на своеобразии ее эстетического идеала, не поддается соблазну возвысить достижения сегодняшнего этапа литературного развития за счет принижения и недооценки предшествующего.
В равной степени Л. Емельянов в статье «Веление жизни» помнит о масштабе сопоставляемых, явлений. Критик рассматривает произведения о современном рабочем классе в широком историко-литературном контексте: от «фабричных» очерков Г. Успенского, от повести М. Горького «Мать» до лучших книг недавнего времени. Такой развернутый экскурс предпринят вовсе не с тем, «чтобы противопоставить в каком-либо отношении «золотой век» литературы о рабочем классе литературе современной. У автора иная цель: осмыслить уроки вершинных достижений «производственной прозы», понять первопричину неудач сегодняшних – не столь и малочисленных – произведений, посвященных рабочему классу. Л. Емельянов приходит к интересным выводам, убедительно им аргументированным: для большинства современных книг производство остается лишь материалом, поверхностно понятой темой, в то время как наибольших удач достигали те писатели, для которых жизнь рабочего класса не была изолированной сферой, которые поднимали коренные проблемы развития общества, стремились осмыслить роль рабочего класса в тот или иной период исторического развития страны.
Статья Н. Банк «Лирика и публицистика», полемическая по замыслу и интонации, свободна от преувеличений, которые нередко свойственны подобного рода работам. Н. Банк
вносит немаловажные коррективы в весьма ходовые термины, которыми не всегда обоснованно определяют суть поэтического развития 60 – 70-х годов. Речь идет о так называемой «эстрадной поэзии», которую за последние годы якобы сменила и вытеснила «тихая лирика». Какие-то существенные перемены в поэзии такая схема действительно улавливает и передает. Но – убедительно показывает Н. Банк – когда схема эта претендует на универсальный, «вселенский» характер, она упрощает, обедняет богатство как современной поэзии, так и поэзии минувшего десятилетия. Интересны размышления критика и о том, что у многих современных поэтов лирика органично соединяется с публицистичностью, причем выводы свои автор подкрепляет наблюдениями над стихами поэтов разных поколений, несхожих творческих индивидуальностей.
Можно сослаться также на статьи Л. Плоткина «Страницы героической летописи», В. Акимова «Что открывает «путевая проза»?», в которых не просто подмечены особенности тех или иных аспектов движения современной прозы, но и сделана попытка увидеть и понять сегодняшний день нашей литературы в его связях с предшествующим периодом развития. В этом смысле сборник ленинградских критиков шире своего названия. Он создает панораму литературных явлений не только «в начале семидесятых», но и в 60-е годы, и, думается, в данном случае на неточность заголовка сетовать не приходится.
Скажу еще об одной особенности сборника, лучших его статей. Авторы их стремятся выйти за пределы внутрилитературного ряда, поверяют произведения жизнью. Скажем, интересную статью Ю. Андреева значительно обогащают размышления о некоторых различиях между разными поколениями советских людей, вызванных стремительными социально-экономическими процессами современности. Любопытные сами по себе, размышления эти помогают автору ответить на вопросы, из чего складывается нравственно-психологический опыт «читательских поколений», в чем состоят отличия между ними, в какой степени писатель вынужден ориентироваться на предполагаемую читательскую «аудиторию».
В других статьях сборника авторы вовсе не приводят примеров «из жизни», не подкрепляют те или иные положения фактами личной биографии, но все равно их отличает подход к литературе с позиций действительности. Нет необходимости объяснять, насколько плодотворен именно такой принцип разговора о литературе, насколько он усиливает действенность критического слова. К сожалению, не все авторы ленинградского сборника верны ему. Так, статья А. Урбана «Посередине мира» имела все основания для того, чтобы воссоздать яркую и объемную картину современной советской поэзии. Порукой тому и широкий круг имен, анализируемый в статье, и взыскательный вкус автора, и его завидное умение остро и предметно обрисовать индивидуальность поэта. Статья написана с присущим А. Урбану высоким профессионализмом, но дает она значительно меньше, чем вправе мы ждать от талантливого критика. В чем же дело? Думается, не последнюю роль играет здесь стремление автора рассмотреть поэзию как некое суверенное явление, безотносительное не только к процессам реальной жизни, но и к другим родам литературы. Самое поучительное вот в чем: А. Урбан пытается проследить развитие поэтических судеб, объяснить суть перемен, происходящих сегодня в поэзии. Он, к примеру, оригинально сопоставляет несходство литературных репутаций Евг. Евтушенко и Вл. Соколова, рассказывает, как менялись от книги к книге видные советские поэты – С. Орлов, М. Дудин, В. Шефнер и др. Но что, по мнению критика, явилось причиной значительных, глубинных изменений в поэзии? Стиль. Да отношение поэтов к стилю: сначала «борьба за стиль», затем «отказ от резких индивидуальных признаков стиля». И все? Как ни странно, но именно так.
Надо ли говорить, сколь неполно такое «объяснение» отражает любопытные и противоречивые тенденции современной поэзии?! Не определяя ее сегодняшнего состояния, – «спад»? «подъем»? «временное затишье»? – напомню только некоторые изменения, которые она претерпевала. Прежде всего: в 60-е годы поэзия, как жанр наиболее мобильный, непосредственно ответила на те важные общественные вопросы, к постановке, осмыслению которых проза исподволь подходила. А то, что сегодня понижен интерес к поэзии, – неизбежная реакция на факторы как жизненного, так и литературного порядка, и если среди них и играет какую-то роль отношение поэтов к стилю, то, во всяком случае, совсем не первостепенную.
Я подробно остановился на статье А. Урбана потому, что случай этот мне представляется показательным: как сковывает, обедняет свои возможности критик, замыкаясь в рамках сугубо эстетического подхода к литературе (а мы знаем статьи А. Урбана с широким выходом к проблемам жизни).
В сборнике «В начале семидесятых» есть положения дискуссионные, что вполне естественно и оправданно, коль скоро речь идет о творческой полемике по творческим проблемам, о различной оценке тех или иных явлений литературы. Однако встречаются в нем и неточные трактовки вопросов, которые по самой своей сути исключают двоякое и двусмысленное толкование. Статья А. Хватова «Поиски новых решений» посвящена действительно важному и актуальному исследованию нового, современного понимания народности в советской литературе. Критик высказывает ряд соображений, с которыми трудно не согласиться: о сложности художественного освоения характера современника, ибо «этот характер не статичен, ему чужда инертность, его связи с традицией и отношения с текущей жизнью лишены стабильности», о соотношении судьбы человеческой и судьбы народной в современной прозе. Многие конкретные наблюдения критика (о повестях В. Астафьева, В. Закруткина, Е. Носова), как правило, убедительны. И если статья А. Хватова вызывает возражения, то в первую очередь некоторыми своими выводами, весьма произвольно трактующими понятие народности. Достаточно сказать, что уже во второй фразе своей статьи критик пишет о народности как о некой нейтральной площадке для примирения художников разных направлений. «Недаром народность неизменно составляла коренную основу творчества и выступала той областью, где происходили встречи, осуществлялись контакты писателей подчас разных идейных и художественных ориентации». Вот именно – подчас! Насколько же чаще разные идейные позиции не сводили, а разъединяли писателей в их понимании народности! История русской литературы богата такими примерами; и характерно, что А. Хватов, ссылаясь на разработку проблем народности Белинским, Чернышевским, Добролюбовым, ни слова не сказал об их непримиримой борьбе с псевдонародностью в литературе.
Переходя к характеристике сегодняшнего понимания народности, А. Хватов предлагает некоторые трактовки, которые едва ли можно причислить к завоеваниям литературной науки. Отчасти дело здесь в нечеткости и неточности авторского стиля: «Интересы реализма требовали, чтобы было выдержано взаимодействие этих начал, их взаимообусловленность». Каких – этих? Читаешь предыдущую фразу, но никаких «начал» в ней не находишь. «Разумеется, подобное разграничение условно, – пишет автор, – однако его надо учитывать, когда речь идет о художественном видении писателя и об избираемой им структуре произведения». Стало быть, речь о «структуре произведения» и «видении писателя»? Читаем дальше: «Ослабление внимания к той или иной стороне проблемы приводило к отступлению от жизненной правды, к деформации и даже утрате реализма». Ничуть не лучше! «Ослабление внимания… приводило… к утрате реализма»! Подобных головоломок в статье немало.
Но я упростил бы проблему, если бы свел ее к неряшливости языка, тяжеловесности стиля. Конечно же, затрудненность стиля не способствует четкой постановке проблем. Но главная «беда» автора, исследующего проблемы народности, состоит в том, что опирается он на узкий и односторонний круг имен, решительно отлучает от литературы «многих молодых писателей».
Видимо, пора сделать вывод, что сборник ленинградских критиков неравноценен по качеству статей. В иных случаях «перепад уровней» заметен в пределах даже одной и той же работы, не во всех своих частях одинаково содержательной. Так, статья С. Тиминой «Совместный поиск» прослеживает возникновение духовного контакта между автором произведения и читателем, определяет факторы, способствующие или препятствующие приобщению читателя к высоким ценностям культуры. Сопоставляя произведения современной прозы, критик интересно и свежо пишет о повестях Г. Владимова, А. Битова, Ю. Нагибина. Однако в некоторых случаях анализ становится самоцельным, никак «не работает» на общий замысел статьи, а порой автор и вовсе прибегает к беглому комментированию, пересказу произведений, причем не всегда находя для этого удачную форму («осквернив девичью чистоту Любочки, невесты его слепого брата, залив водкой пробуждающиеся укоры совести и страх перед расплатой, Николай отправляется в очередной рейс на грузовике», – таким поистине зловещим тоном воссоздает критик коллизии повести М. Рощина «Осень у Шатуновых»). Не все удалось и в статье И. Алексахиной «Молодые голоса советской поэзии». Наряду с достигающими цели попытками охарактеризовать своеобразие как отдельных поэтических индивидуальностей, так и молодой поэзии в целом, встречаются здесь и общие места, ничего не дающая «перечислительность». Речь идет, повторяю, о несовершенствах, в общем-то, серьезных критических работ. Но есть в сборнике статья, которая не выдерживает никакого сопоставления с уровнем всей книги. Называется она «Возмужание характера (О литературе для детей и юношества)» и начинается весьма справедливыми размышлениями о том, какое значительное место принадлежит литературе в эстетическом воспитании подрастающего поколения. Когда же автор статьи, Н. Морозова, переходит к обзору произведений, главная забота ее состоит в том, чтобы подвести каждую книгу под определенную рубрику, причислить ее к тому или иному направлению (или, пользуясь словарем критика, «ключу», какой-либо «струе»). «Лирико-психологическая струя» (стр. 283), «условные формы с их средствами «остранения», широким использованием антропоморфизма (очеловечивания вещей), фантастико-феерических приемов» (стр. 282), «манера «непосредственного (?) реализма» (стр. 298) и т. д. и т. п. Весь парадокс в том, что мудреная классификация существует в статье сама по себе, а пересказ произведений – неловкий, порой даже курьезный и анекдотичный – сам по себе. «Наукообразный» подход к произведениям только затрудняет и без того не слишком доходчивую манеру изложения, и в конце концов у читателя возникает не лишенный резонности вопрос: стоило ли, как говорится, огород городить ради того, чтобы прийти к столь небогатым и очевидным выводам?
Статья Н. Морозовой, завершающая сборник, и статья Ю. Андреева, открывающая его, невольно наводят на размышления о своего рода полюсах в рядах ленинградских критиков, точнее, тех из них, которые представлены в книге. Кому отдать предпочтение, объяснять не нужно. Кстати, вопрос этот, как показал сборник «В начале семидесятых», уже решили для себя большинство его авторов.