№2, 1968/История литературы

Типологическое изучение литературы и его принципы

М. ХРАПЧЕНКО

Типологическое изучение литературы и его принципы

1

Писатели нередко упрекают критиков и литературоведов за их пристрастие к общим формулам, упорное стремление классифицировать литературные явления, распределять их по рубрикам, отыскивать разного рода закономерности и т. д. Но ведь несомненно, заявляют критики критиков, что каждый талантливый писатель – неповторимая творческая индивидуальность и ни в какие рубрики он не укладывается. Общие же построения обычно превращаются в схемы, игнорирующие своеобразие отдельных художников слова.

Спорить о том, что творческая индивидуальность писателя – явление неповторимое, нет необходимости, однако лишь при том условии, если неповторимость эта не рассматривается как выражение обособленности, «несоприкасаемости» творчества различных писателей. Своеобразие художников слова вовсе не означает, что между ними не существует внутренних связей, что в их произведениях не проявляются общие начала и тенденции. Эти общие начала и тенденции не только существуют, они играют важную роль в литературном процессе, представая в разных формах.

Вопрос о соотношении общего и индивидуального, общего и частного постоянно возникает при исследовании литературного процесса. История, например, советской многонациональной литературы не может быть сведена к закономерностям развития отдельных литератур, даже взятых в тех или иных связях между собою. Для того чтобы понять их историческое движение в целом, необходимо выяснить общие тенденции, свойственные им. История мировой литературы также предполагает освещение тех явлений и процессов, которые сближают различные национальные литературы, те или иные их группы.

К проблеме общего и частного следует подойти и с другой стороны. Нередко в суждениях, например, об основных принципах социалистического реализма, его развитии писатели и теоретики исходят из априорных положений, не учитывая в достаточной мере его конкретно-исторические формы, его национальное своеобразие.

Очевидно, что нужно не повторение уже известных идей и формул, а обобщение конкретного литературного материала, которое позволило бы шире и глубже охарактеризовать ведущие начала, свойственные социалистическому реализму на разных исторических этапах, равно как и те специфические особенности, которые проявляются в литературе различных стран, в частности в произведениях писателей стран капитализма.

Все это подчеркивает важное значение типологического подхода к литературным явлениям. Однако нельзя не сказать о том, что литературная типология вызывает иногда отрицательное к себе отношение не только со стороны некоторых писателей, но и исследователей литературы. Возражения теоретического характера, выдвигаемые против типологических обобщений, так или иначе соприкасаются с историко-философскими взглядами Дильтея и Риккерта. Историки эти, как известно, утверждали, что гуманитарные науки – в отличие от наук естественных – ставят своей целью не открытие законов, а изучение индивидуально-неповторимых явлений. Все, что выходит за пределы описания единичных событий – общие понятия, суждения, выявление закономерностей, – по мнению Дильтея и Риккерта, в гуманитарных науках лишено оснований.

Исходя из других предпосылок, представители экзистенциалистского и неоформалистического течений в литературоведении также отрицают необходимость типологических обобщений. Наиболее ясная в этом смысле позиция, пожалуй, у немецкого ученого В. Кайзера. В книге «Словесное произведение» В. Кайзер писал: «Отдельное произведение является истинным предметом науки о поэзии. Метод исследования, который полностью этому не соответствует, не находится во внутреннем круге науки. Такие предметы изучения, как личность писателя, поколение, возраст, эпоха, находятся за пределами внутреннего круга литературоведения»1. С особой настойчивостью В. Кайзер оспаривал возможность плодотворного изучения творческой индивидуальности писателя, индивидуального стиля. «Два произведения одного и того же писателя, – заявляет он, – могут обладать совершенно различным стилем и выражать совершенно различное. Довольно трудно узнать в сонетах Шекспира того же самого творца, который создал драмы»2.

Признание отдельного литературного произведения единственным объектом исследования означает, в сущности, отказ от научного познания литературы как общественного и эстетического явления. Ведь литература – это вовсе не сумма, не механическое соединение отдельных словесных произведений. Это система сложных связей и взаимодействий, которую, конечно, совершенно невозможно охарактеризовать, игнорируя роль художника – создателя идейных и эстетических ценностей. И затем литература – это процесс, тем более многообразный и сложный, чем литературные явления значительней и ярче. Но и сам процесс, и образующие его начала выключаются, согласно методологии В. Кайзера, из научного исследования, которое неизбежно при этом превращается в простое описание изолированных литературных фактов.

Возражения против типологического подхода к литературе или по крайней мере некоторых его аспектов высказываются иногда и с позиций историзма. В 1957 году Б. Реизов опубликовал в «Вопросах литературы» статью «О литературных направлениях», в которой он заявлял: «Я отрицаю плодотворность типологического изучения литературных направлений и целиком стою на стороне тех, кто предпочитает конкретно-историческое изучение»3. По мнению ученого, неустранимые пороки типологического подхода к литературе заключаются в том, что «он рассматривает явления литературы вне связи с конкретными условиями их возникновения, вне связи с окружающими явлениями и потому превращает их в бессмыслицу. Это типично метафизический метод мышления»4. Статья Б. Реизова вызвала горячие полемические отклики, причем оппоненты его были более единодушны в отрицании основных положений статьи, чем в своих позитивных суждениях.

В новой статье «Об изучении литературы в современную эпоху», опубликованной сравнительно недавно, Б. Реизов в кратком виде воспроизвел высказанные им ранее идеи, подчеркнув тем самым незавершенность споров. Он пишет: «…Каждое из распространенных в пределах данной цивилизации литературных направлений имеет много смыслов, – в зависимости от стран, общественных групп, исторических обстоятельств и исторического момента»5. И поэтому, полагает исследователь, такие литературные направления, как, например, классицизм, романтизм, не имеют типологического смысла; они обладают лишь конкретно-историческим смыслом и содержанием. Б. Реизов признает немецкий, французский, польский, русский (и т. д.) романтизмы, но для него не существует романтизма как международного явления, как типологической общности.

Однако романтизм или классицизм в той или иной национальной литературе – это ведь тоже определенная типологическая общность. Каждое из этих направлений, если рассматривать его лишь в национальном плане, включает в себя писателей – разных по своему творческому облику. А такого рода объединение художников слова, несомненно, нарушает принцип исторической конкретности, как его понимает Б. Реизов. Если быть последовательным, надо отказаться и от понятий – французский, немецкий, русский романтизм, так же, как следует признать неправомерными суждения о национальных видах реализма. Таким образом, историко-эстетическую категорию «литературное направление» пришлось бы вообще исключить из научного обихода. И это было бы совсем не страшно, если бы такого рода исключение вело к более глубокому проникновению в сущность литературных явлений. Но этого как раз и не происходит.

Вслед за литературным направлением, вероятно, нужно было бы «потревожить» и некоторые другие литературно-типологические обобщения. Единственной реальностью литературного процесса в таком случае оказывается творчество отдельного художника слова. Однако, как показывают работы В. Кайзера, и это подвергается сомнению. Несомненно, что отрицание литературной типологии означает в лучшем случае господство исторического эмпиризма, а в своих крайних формах и прямой уход от научного изучения процессов литературного развития.

Типологическое исследование литературы рассматривается иногда лишь как разновидность сравнительно-исторического ее изучения. Эти два подхода к литературным явлениям в определенной мере близки друг к другу, но отнюдь не идентичны.

Сравнительное изучение литературы чаще всего понимается как исследование связей между различными литературами, как раскрытие влияний и взаимодействий. Именно в таком направлении сравнительное литературоведение развивается сейчас многими зарубежными учеными. Связи, влияния и взаимодействия при этом понимаются достаточно широко. Сюда включаются сходные мотивы у писателей разных стран и разных эпох, сходные – в той или иной море – сюжетные ситуации, близость художественных образов у различных писателей и одновременно более глубокие связи, которые существуют между отдельными литературами.

К сфере сравнительного литературоведения относится также изучение своеобразия национальных литератур, их исторического развития на основе сопоставления той или иной национальной литературы с другими. Изучению специфики национальных литератур – наряду с исследованием их связей и взаимодействий – советские литературоведы, как известно, уделяют много внимания и сил.

Близость типологического и сравнительного изучения литературы состоит в том, что то и другое предполагает сопоставление литературных явлений как исходное начало их научного анализа. Однако не всякое сравнительное исследование литературных фактов представляет собой исследование типологическое.

В отличие от сравнительно-исторического подхода к литературе – типологическое ее изучение предполагает выяснение не индивидуального своеобразия литературных явлений, и не просто их сходных черт, и не связей как таковых, а раскрытие тех принципов и начал, которые позволяют говорить об известной литературно-эстетической общности, о принадлежности данного явления к определенному типу, роду. Принадлежность эта нередко обнаруживается и тогда, когда литературные факты не находятся в непосредственной связи между собою.

Однако не следует считать, что типологическая общность включает в себя однозначные явления, объединяемые в силу их исторической повторяемости. Некоторые литературоведы полагают, что в литературе и искусстве повторяемость проявляется в такой же мере и степени, как в природе и в различных областях общественной жизни. Как можно понять сторонников этой точки зрения, повторяемость не только широко распространена в литературе, но и охватывает главное в литературном процессе. И если не правы защитники «глобальной» несхожести, то столь же далеки от истины и приверженцы массового единообразия.

И далеки от истины эти приверженцы не потому, что повторяемость отсутствует в литературе, она существует, и притом в разных формах. Известно, например, что всякое крупное литературное явление вызывает целый поток подражаний, которые и представляют собой воспроизведение уже осуществленного, хотя бы и жалкое, призрачное. Однако все дело в том, что подражание, копирование находится за пределами подлинного искусства. Художественное творчество не терпит повторений, они губительны для него, они не обладают эстетической значимостью.

Когда же речь идет о типологической общности эстетически значимых литературных фактов, имеется в виду, естественно, не простая их повторяемость и не их внешнее сходство. В этом случае рассматриваются прежде всего явления, которые могут быть названы родственными – в том или ином отношении, родственными не только вследствие генетических связей, но и в силу близости, сходства некоторых существенных своих особенностей. Литературная типология предполагает затем раскрытие общих или сходных тенденций развития как в литературах народов, близких по языку и своим историческим судьбам, так и в литературе народов, язык которых и исторические судьбы далеки друг от друга. Но в самых различных типологических обобщениях родственное, общее и сходное характеризуются не в простом отвлечении от индивидуального, частного и не в прямолинейном противопоставлении им, а в их внутренних связях.

Своеобразие литературы заключается не только в том, что общее раскрывается через индивидуальное, но, может быть, резче всего в художественной ценности того и другого; как общее, так и индивидуальное представляют собой эстетически значимые начала, и оба они составляют предмет научного изучения. Поэтому и следует признать неверной ту мысль, что типологическая общность включает в себя единообразные явления, что общность эта «снимает», исключает индивидуальное и особенное.

Типологическое единство в литературе – общность не статическая, а динамическая. Это не замкнутая цепь, состоящая из одинаковых звеньев, а скорее своего рода спектр разных, находящихся в определенном соотношении цветов.

Существуют, как теперь принято говорить, разные уровни типологических исследований. Помимо типологии литературных направлений, большое значение имеет типология жанров. Давно, особенно в искусствоведении, интенсивно развивается типология стилей. Чрезвычайно интересной и очень важной представляется типология исторического развития литератур – выяснение видов, типов литературного процесса в различные исторические эпохи, у народов разных стран.

Внутри каждой из названных областей типологических изучений, как это совершенно очевидно, существует своя довольно значительная дифференциация тем и проблем. Например, типология литературных направлений, естественно, затрагивает вопросы не только о видах литературных направлений, как они проявились в истории мировой литературы, но и о типах, скажем, романтизма или реализма, в том числе и о национальных типах этих литературных направлений. Затем сюда же относятся проблемы, касающиеся различных видовых образований, которые характеризуют то или иное литературное направление и т. д.

Может быть, еще более глубокая дифференциация существует в типологии жанров не только вследствие их исключительного разнообразия, длительной истории многих из них, но в силу сложной их трансформации в различной литературной среде.

Для типологических исследований очень важными и, вероятно, обязательными представляются по крайней мере два основных положения: а) полный учет специфики как литературы в целом, так и отдельных ее сторон; б) однородность принципов исследования. Положения эти взаимосвязаны. Литература как специфическая область духовной культуры и обусловливает необходимость такого рода принципов при изучении ее разнообразных явлений. Однородность не означает тождественности, и поэтому естественно, что они видоизменяются при «освоении» различных сторон литературного процесса. Однако только при однородности основных принципов типологических исследований можно достичь сопоставимых результатов.

2

Рассмотрим некоторые из принципов, которые использовались и используются сейчас при типологическом изучении литературы. Один из них – это общность мировоззренческих позиций. В «чистом» виде принцип этот, может быть, и не так часто находит себе применение, но в несколько ретушированном облике он получил немалое распространение.

В свое время А. Лаврецкий выдвинул идею о существовании в русской литературе революционно-демократического реализма, представителями которого он считал Чернышевского, Некрасова, Герцена, Щедрина. Идея эта встретила большое сочувствие и одновременно серьезные возражения. По образцу, созданному А. Лаврецким, стали конструировать революционно-демократический реализм во многих других литературах.

Принцип обособления революционно-демократического реализма имеет достаточно отчетливый мировоззренческий характер, что не помешало А. Лаврецкому отметить и некоторые особенности этой ветви реализма в отношении способа типизации. Логика применения этого принципа требовала, чтобы он был распространен и на другие течения русского реализма. А. Лаврецкий этого не сделал, ограничившись указанием на то, что рядом с революционно-демократическим реализмом существовал реализм критический. И это, конечно, явная непоследовательность.

Противоречия, однако, этим не ограничиваются. По способу типизации явлений жизни Герцен далек, скажем, от Щедрина, и вряд ли их можно относить к одному течению. С другой стороны, такие писатели, как Помяловский, Решетников, Николай Успенский, которые не были революционными демократами, по важнейшим особенностям своего творчества близки Некрасову, Чернышевскому, Щедрину.

С большей последовательностью и в то же время сильной вульгаризацией принцип идейной общности при характеристике русского реализма проводил Д. Мирский («Литературная энциклопедия», т. 9, ст. «Реализм», М. 1935). Он находил в русской литературе три основных вида реализма: буржуазно-дворянский, революционно-демократический и пролетарский. Оставаясь в пределах общеидеологических суждений, Д. Мирский не смог охарактеризовать черты, свойственные тем или иным реалистическим течениям. Да это и невозможно было осуществить, рассматривая, например, творчество Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого под знаком буржуазно-дворянского реализма, не учитывая глубокого своеобразия реалистического искусства каждого из этих художников слова.

Достаточно широкое применение принцип идейной общности получил в книге Г. Поспелова «История русской литературы XIX века» (т. II, ч. 1, 1962). Характеризуя развитие русской литературы 40 – 60-х годов, Г. Поспелов устанавливает следующую ее внутреннюю дифференциацию: а) течение дворянской революционности – Герцен, Огарев, Плещеев; б) писатели революционной демократии – Некрасов, Щедрин. В 60-е годы к ним в той или иной мере примыкают Курочкин, Михайлов, Никитин, Помяловский, Н. Успенский, Слепцов. Особую группу составляют: в) демократические писатели, отличающиеся непоследовательностью и стихийностью своих демократических стремлений, – Даль, Достоевский, Бутков. Затем следуют: г) течение дворянского либерализма – Тургенев, Григорович, Панаев; д) течение буржуазного либерализма – Гончаров, Боткин, В. Майков. Согласно концепции автора, в 60-е годы эти два течения сливаются; к писателям либерального направления в этот период отнесен и Островский. Помимо того, выделено: е) течение дворянской или демократической патриархальности – Л. Толстой, С. Аксаков, Сухово-Кобылин, Достоевский и т. д.

Это членение русской литературы не может не вызвать существенных возражений. Несомненное для марксистов положение, что мировоззрение играет огромную роль в художественном познании мира, не дает оснований отождествлять творчество и мировоззрение, равно как и сводить мировоззрение писателя лишь к его политическим взглядам. Мировоззрение художника – сейчас об этом уже вряд ли следует спорить – значительно шире его политических симпатий и антипатий. Исходные принципы, взятые в основу выделения и характеристики, например, течений дворянского, буржуазного либерализма, не дают никакой реальной возможности раскрыть существенные особенности творчества выдающихся художников слова – Тургенева, Гончарова, Островского, То же самое можно сказать и о других названных выше подразделениях.

Руководствуясь приблизительными и нередко очень зыбкими суждениями о мировоззрении художников слова, Г. Поспелов относит к одному и тому же течению писателей совершенно различного творческого склада. Сближаются Даль и Достоевский 40-х годов. Но ведь один – бытописатель, другой – художник-психолог. Творческих соприкосновений между ними, в сущности, нет никаких. А что общего в творческом плане между Л. Толстым и С. Аксаковым? В своих размышлениях о близости этих писателей автор опирается преимущественно на сходство повестей «Детские годы Багрова-внука» и «Детство» Толстого. Но разве некоторое сходство этих повестей может служить достаточным основанием для сближения столь непохожих друг на друга писателей? Толстой 50-х годов – автор ведь не только «Детства», но и «Отрочества», «Юности», а затем «Севастопольских рассказов», а это куда как далеко от Аксакова.

Связи между Толстым и Достоевским раскрываются на сопоставлении «Казаков» и «Записок из Мертвого дома». Г. Поспелов отмечает, что, в частности, в образе Брошки Толстой показал удаль, богатство народной натуры. «Особенно значительны во взглядах Брошки его обсуждение религиозной нетерпимости и национальной розни и его неверие в загробную жизнь»6. И далее автор пишет: «Подобные же тенденции в жизни народных масс, но в совершенно ином их воплощении и оценке, отразил и Ф. Достоевский в «Записках из Мертвого дома»7. Одну из существенных черт, сближающих Толстого и Достоевского, Г. Поспелов видит в том, что оба они признавали одаренность, талантливость народа. Но и этой особенности, и изображения ими бунтарства вовсе не достаточно для того, чтобы утверждать идейную, творческую близость писателей, тем более что, как признает и Г. Поспелов, Достоевский совершенно иначе, чем Толстой, изображал характерные свойства народной натуры.

  1. Wolfgang Kayser, Das Sprachliche Kunstwerk. Eine Einführung in die Literaturwissenschaft. Vierte Auflage, Bern, 1956, S. 282.[]
  2. Ibidem, S. 283.[]
  3. Б. Реизов, О литературных направлениях, «Вопросы литературы», 1957, N 1, стр. 87.[]
  4. Там же, стр. 114.[]
  5. Б. Реизов, Об изучении литературы в современную эпоху, «Русская литература», 1965, N 1, стр. 9.[]
  6. Г. Н. Поспелов, История русской литературы XIX вена, т, II, ч. 1, Изд. МГУ, 1962, стр. 308.[]
  7. Там же.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №2, 1968

Цитировать

Храпченко, М. Типологическое изучение литературы и его принципы / М. Храпченко // Вопросы литературы. - 1968 - №2. - C. 55-82
Копировать