Своеобразие испанской классической драмы

1

Испания – одна из двух европейских стран, в которых в эпоху Возрождения возникла великая национальная школа драмы. При этом испанская драма, как и драма английская, носила народный характер и обращена была к народному зрителю. Художественные завоевания Лопе де Вега и Кальдерона, Аларкона и Тирсо де Молина, так же как завоевания Шекспира и его плеяды, еще раз подтверждают ту истину, что искусство старого общества только тогда достигало подлинных вершин, когда опиралось на народную почву.

Советская наука исследовала проблематику, характерную для всех трех школ национальной драматургии XVI – XVII веков – английской, испанской и возникшей несколько позднее французской, раскрыла общественный смысл отраженного в этих драмах исторического конфликта. Проблема формирования национального государства в борьбе с иноземными захватчиками и феодальной раздробленностью, процесс освобождения личности от феодальных пут и мучительные коллизии, возникающие в ходе развития этой Личности и часто связанные уже с нарождающимся буржуазным миром, – вот что составляет содержание великого перелома в истории человечества, нашедшего отражение в трагедиях Марло и Шекспира, Лопе де Вега и Кальдерона, Корнеля и Расина.

Советская наука занималась изучением испанской драмы меньше, нежели изучением Шекспира и даже драматургии французского классицизма. Первой разведкой здесь, как, впрочем, и в других отраслях истории литературы, были лекции А. В. Луначарского, в которых он дал краткую и не претендующую на всесторонность, но тем не менее яркую характеристику испанского Ренессанса и творчества Лопе де Вега и Кальдерона. До сих пор у нас есть только одна книга, охватывающая весь процесс развития испанской драмы. Мы имеем в виду работу С. С. Игнатова «Испанский театр XVI – XVII веков». Книга эта, вышедшая в 1939 году, сильно устарела и с методологической, и с фактической стороны.

Если не считать статей, трактующих частные вопросы, можно назвать следующие работы, дающие концепцию сложного и многогранного творчества Лопе де Вега. Эта статья Б. Кржевского «Творчество Лопе де Вега», статья К. Державина «Драматургия Лопе де Вега» и небольшая монография З. Плавскина «Лопе де Вега» ¹. Тирсо де Молина посвящены две статьи, относящиеся к сравнительно раннему периоду развития нашей науки, – блестящая, хотя в отдельных моментах спорная статья В. Кржевского, помещенная в качестве предисловия к изданию комедии «Дон Хиль – Зеленые Штаны», и статья Ф. Кельина, опубликованная в собрании сочинений Тирсо, озаглавленном «Театр» ². Еще меньше повезло Кальдерону. За исключением вводной статьи К. Державина к пьесе «Саламейский алькальд» в советском литературоведении нет ни одной работы, посвященной этому великому представителю испанской драмы³.

Однако известная неполнота научной литературы об испанской драме не должна заслонять от нас существа дела. Можно говорить не только о едином принципе подхода, но и об общих контурах единой советской концепции развития испанской драмы. Она опирается на статью Маркса «Революционная Испания» и известное «Старое введение» к «Диалектике природы» Энгельса, где содержится глубокий анализ интересующих нас проблем. Эта концепция дает принципиально верную в своих основах оценку одного из величайших явлений мировой культуры и противостоит реакционным теориям буржуазной науки XX века с немецким литературоведом К. Фосслером во главе, трактующим испанскую драму как рупор католицизма, монархии и традиционности.

Мы хотели бы наметить некоторые пути дальнейшего изучения испанской драмы. Один из самых талантливых представителей советской испанистики, Б. Кржевский справедливо писал в применении к Лопе де Вега о «каком-то трудно определимом испанском своеобразии его». На раскрытии этого своеобразия мы и сделаем попытку остановиться.

2

Вывести своеобразие испанской драмы можно только из особенностей испанского исторического развития. Поэтому мы позволим себе задержать (внимание читателя на этом вопросе.

Крупнейшим фактором испанской средневековой истории было вторжение в страну мавров и многовековая реконкиста, или обратное отвоевание Испании, имевшее далеко идущие последствия. Оно привело к усилению феодалов, возглавлявших отряды сопротивления маврам: феодалы захватывали лучшие отвоеванные земли и объявляли себя независимыми от королевской власти. С другой стороны, как отмечает Маркс, в ходе борьбы против мавров «возникли народные законы и обычаи» ⁴. Многочисленные кастильские города зародились первоначально как крепости, опорные пункты в борьбе с маврами. Они также считали себя независимыми от королевской власти и ограждали свои права и вольности рядом фуэрос (законов).

Испанские крестьяне, бежавшие от феодальных притеснений на земли Кастилии (Кастелья – страна замков, передовой форпост борьбы с маврами), образовывали свободные поселения. Кастильский крестьянин никогда не был крепостным, указывает Энгельс⁵. Таким образом, господствующим классам противостояли кастильские города и свободное крестьянство Кастилии. Это был мощный народно-плебейский лагерь, состоящий из людей, наделенных чувством собственного достоинства, проникнутых духом патриотизма и свободолюбия.

Таково было положение к концу реконкисты.

Стремясь объединить Испанию, королевская власть действовала подло и вероломно. Опираясь на города, она ломала власть феодалов. Для того чтобы задушить города, использовала своих феодальных союзников. В результате, говоря словами Маркса, «аристократия приходила в упадок, не потеряв своих самых вредных привилегий, а города утратили свою средневековую мощь, не получив современного значения» ⁶.

Оба эти момента – наличие в Испании мощного плебейского лагеря и драматический характер борьбы между королевской властью и феодалами и патриархальной вольницей – имеют прямое отношение к интересующему нас вопросу. В конечном счете именно они обусловили выдвижение драмы как ведущего жанра испанской литературы и способствовали ее народности.

Важно указать еще на две особенности испанской истории. Открытие и разграбление Америки не привело к процветанию страны. Королевская власть задушила города, разрушила ремесло и торговлю – лишила страну возможностей прогрессивного развития. Испанская буржуазия была слабой. Золото, потоком хлынувшее в Испанию, не встретило там условий, способствующих развитию буржуазных отношений. Оно разлагало старые патриархальные устои, делая все продажным, вело к обнищанию народных масс, но не двигало вперед развитие производительных сил.

Сделав в конце XV – начале XVI века серьезные шаги в прогрессивном направлении, Испания со второй половины XVI века вступила в полосу упадка. Страна по-прежнему оставалась раздробленной на отдельные провинции, а королевская власть приобрела характер азиатской деспотии. Уже в XV веке был учрежден церковный суд инквизиции. В XVI веке король Филипп II объявил себя блюстителем католицизма и борцом против свободомыслия. Политика Филиппа II прервала развитие свободной общественной мысли, философии и публицистики, но она не могла парализовать великой национальной энергии испанского народа. Эта энергия проявилась с огромной силой в области искусства и литературы, в частности в великой испанской драме.

Неразвитость испанской буржуазии привела к тому, что она не сыграла сколько-нибудь значительной роли и в развитии культуры. Ее место заняли образованные представители идальгии – мелкого дворянства, стоявшего вдали от придворных кругов. Слабость учено-гуманистических тенденций сочеталась с бурным проявлением народного начала. Народная самодеятельность, народное творчество наложили на испанскую культуру глубокий отпечаток.

Жившие в переломный момент своей национальной истории, испанские драматурги размышляли над коренными проблемами своего времени – ролью государства в жизни общества, положением народа, судьбами личности. Своеобразие их позиции отчетливо выступает при сравнении с позицией драматургов других стран.

Так, поучительно сопоставить трактовку проблемы личности и государства у Лопе де Вега и представителей французского классицизма, прежде всего Корнеля. Такое сопоставление делает Б. Кржевский. Он сравнивает «Сид» Корнеля и «Звезду Севильи» (каковы бы ни были позднейшие вставки в эту пьесу, основная ее концепция, конечно, принадлежит Лопе де Вега).

Б. Кржевский справедливо замечает: «Он (Лопе де Вега. – А. Ш.) не проявляет перед монархией раболепия, не переоценивает ее так, как это делают, например, французские классицисты XVII века с П. Корнелем во главе. Лопе де Вега подвергает ее суровой критике, разоблачая лежащие в ее основе насилие и произвол, подавляющие свободное развитие полноценных человеческих качеств и свойств» ⁷.

Корнель хочет найти гармонию в полном подчинении личности интересам государства. Он видит в государственном благе решение всех проблем. Историческим основанием такой концепции было то, что французский абсолютизм, несомненно, сыграл прогрессивную роль в борьбе за централизацию страны, против средневековой отсталости.

Наоборот, абсолютизм испанский, принявший формы «азиатской деспотии» и безжалостно уничтожавший старые патриархальные вольности, завоеванные народом в ходе реконкисты, не способен был объединить страну и сохранил нетронутыми самые отвратительные феодальные пережитки. Именно поэтому Лопе де Вега смотрит на королевскую власть трезво и критически и противопоставляет ей полупатриархальные доблести города Севильи, ее принцип чести.

Интересно сопоставление с Корнелем, произведенное Кржевским, пополнить еще одним сопоставлением – сравнить «Звезду Севильи» с трагедиями Шекспира, этими наиболее совершенными и законченными трагедиями Ренессанса. Мы увидим, что трагедия Лопе де Вега в известном смысле ближе к трагедиям того же Корнеля, нежели к шекспировским трагедиям.

Основная коллизия, встающая перед героем «Звезды Севильи» Санчо, – противоречие между долгом и честью, с одной стороны, и любовью к Эстрелье – с другой. Он и действует, скованный принципом долга, подчиняя свою волю навязанной извне задаче.

Источники трагизма в пьесах Шекспира совсем иные. Герой Шекспира действует не по велению долга. Он движим лишь собственными стремлениями. Эти стремления героя шекспировской трагедии приходят в конфликт со старыми феодальными устоями или принципом абсолютистской государственности и миром своекорыстного эгоизма. Свободный человек – протагонист трагедии Шекспира. Концепция Лопе отражает уже большую зависимость личности от вновь складывающегося государственно-абсолютистского порядка, который подчиняет себе героя и его поведение.

Но сопоставление Лопе де Вега с Шекспиром нельзя ограничивать одной «Звездой Севильи». Его надо осуществить на широком историческом фоне.

Как ни различна была историческая обстановка в Испании и в Англии, в истории обеих стран были особенности, сближавшие их и способствовавшие возникновению народной драматической системы.

В 24-й главе «Капитала» Маркс указывает на то, что к концу XIV века в Англии крепостного права фактически не существовало. Основным типом крестьянина был свободный крестьянин – йомен. В XV веке (Маркс называет его «золотым веком» английского народа ⁸) этот крестьянин пользовался свободой и независимостью. Он обладал чувством собственного достоинства и гордился своей родиной.

Правда, на смену «золотому веку» пришел XVI век, названный Марксом «железным».

1. Б. Кржевский, Творчество Лопе де Вега, сб, «Культура Испании», Изд. АН СССР, 1940; см, также: его же, Статьи о зарубежной литературе, Гослитиздат, М. – Л, 1960; К. Державин, Драматургия Лопе де Вега, в кн.: Лопе де Вега, Избранные драматические произведения, М. 1954; З. Плавскин, Лопе де Вега, «Искусство», Л., 1960.[↩]
2. Тирсо де Молина, Театр, «Academia», 1935.[↩]
3. Кальдерой, Саламейский алькальд, «Искусство», М. – Л. 1939; вступительная статья К. Державина.[↩]
4. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. X, стр. 719.[↩]
5. См. там же, т. XXVIII, стр. 221.[↩]
6. Там же, т. X, стр. 721.[↩]
7. Б. Кржевский, Творчество Лопе де Вега, сб. «Культура Испании», стр. 208.[↩]
8. См. К. Маркс, Капитал, Госполитиздат, т. I, М. 1949, стр. 723.[↩]