Существуют ли законы поэзии?

А. Субботин, О поэзии и поэтике, Свердловск, Средне-Уральское книжное изд-во, 1979, 192 стр.

Вопрос, вынесенный в название рецензии, может показаться риторическим и к тому же запоздавшим – история мировой литературы многократно на него отвечала. Однако этот вопрос возникает вновь и вновь (особенно тогда, когда речь идет о явлениях «ненормативного» искусства), и рецензируемая книга – новая попытка ответить на него.

А. Субботин давно и плодотворно изучает историю советской поэзии (прежде всего творчество Маяковского). Книга «О поэзии и поэтике» отражает умение автора «держать руку на пульсе времени». Актуальность книги – и в поставленных проблемах, и в выборе материала, и в органичном сочетании историко-литературных штудий с анализом текущего литературного процесса.

Сборник литературоведческих статей – издание редкое и уже поэтому привлекает внимание. Очевидно, собрать и издать такую книгу куда труднее, чем сборник критических статей. Тем примечательнее выход подобного сборника в периферийном издательстве. И не «к дате», а как творческий отчет ученого.

В книге А. Субботина три раздела: «Классика и наши поэтические будни», «Типология индивидуального», «Вчера, сегодня и всегда». Названия разделов отражают направления исследовательской мысли, очерчивают круг поставленных вопросов, однако они лишь отчасти представляют суть этой работы, ее временную двугранность. А пафос исследований А. Субботина может быть обозначен словосочетанием «современность классики».

Не случайно книга открывается литературоведческим очерком «Солнце нашей поэзии…». Его содержание, несколько упрощая, можно определить как анализ современных поэтических трактовок Пушкина. В самом стремлении советских поэтов 60 – 70-х годов «гармонией гармонию поверить», по-своему постичь Пушкина – вечно живого своего современника и высший образец личности творца – видна существенная черта литературного процесса. Отмечая это, А. Субботин приходит к широкому выводу: «Видимо, классика в наше время начинает играть роль, в чем-то сходную с ролью устной народной поэзии, народного искусства в пушкинскую эпоху. Современный читатель (художник, музыкант, поэт) с детства впитывает в себя не сказки няни и фольклорные песни, а созданные профессиональными художниками, поэтами и композиторами произведения искусства. Не удивительно поэтому, что прошлая поэзия зачастую становится и образцом, и материалом для нового творчества» (стр. 14).

Дальнейшие рассуждения литературоведа побуждают во многом с ним согласиться – размышляет ли он о стихах А. Передреева, А. Кушнера, Ю. Адрианова, Е. Евтушенко, Э. Бояршиновой, посвященных Пушкину, или оценивает роль советской поэтической классики, художественный опыт Маяковского и Есенина, исследуя их традиции в современной поэзии.

Включаясь в современные дискуссии, А. Субботин обращается к проблеме поэтических традиций, причем объектом его анализа становится преемственность в границах одного художественного метода. Обращаясь к творчеству Маяковского, рассматривая традиции Маяковского, А. Субботин убежден в новаторском характере поэзии социалистического реализма, который с наибольшей полнотой предстал в лирике и поэмах «агитатора, горлана, главаря». Но увлечение поэзией Маяковского не оборачивается для А. Субботина абсолютизацией опыта этого художника. Рассмотрев «примеры сознательной ориентации на Маяковского», которыми богата история советской поэзии, он обобщает: «Традиции Маяковского становятся в советской поэзии своеобразным камертоном, с которым сверяют поэтический голос. Конечно, при этом не только вторят, но и вступают в спор, в Творческое соревнование с великим предшественником» (стр. 23). И далее пишет о плодотворности спора, который вел с Маяковским А. Твардовский, с этой точки зрения анализируя сборник «Из лирики этих лет».

В конечном счете разговор А. Субботина о традициях Маяковского в современной советской поэзии – это попытка рассмотреть основные тенденции литературного процесса, выявить главные, перспективные качества поэзии социалистического реализма. Порой разговор оказывается чрезмерно лаконичным, доказательства не всегда развернуты, но главное, что есть четкое определение исследовательской позиции.

А. Субботин исследует поэтику и Маяковского, и продолжателей Маяковского (в том числе тех, кто, продолжая, активно полемизирует с Маяковским своими эстетическими установками и стилевой манерой). Благодаря этому полнее раскрывается художественное богатство поэзии Маяковского, становится понятней признание поэта «Разнообразны души наши…», которое исследователь избрал названием одной из главок книги.

Вслед за главками о современной поэтической пушкиниане и наследниках Маяковского в первый раздел книги вошли размышления о есенинском наследии и о современном состоянии русской поэмы. Можно не соглашаться с исследователем в частных определениях (круг привлекаемых А. Субботиным примеров широк, и дарования упоминаемых им современных поэтов весьма неравнозначны), но несомненна справедливость общего вывода: главная закономерность развития поэзии – это соответствие поэтики эмоционально-идейной новизне произведений. С такой позиции рассматривается в главке «Эпос – времена и люди…» лирическая поэма 60 – 70-х годов – вновь в свете опыта Маяковского. Итогом такого анализа становится авторская мысль о необходимости знать законы и возможности поэмы, ибо «жанр – это еще один вид благотворной памяти, художественной памяти человека, несущей в себе вековой опыт творческих проб и ошибок, достижений и неудач. Жанр – это наше прошлое на службе современности» (стр. 71).

Закономерно в центр книги «О поэзии и поэтике» поставлен раздел «Типология индивидуального», сложившийся из главок «Что такое жанр?», «Жанровая структура поэзии Маяковского», «Жанры поэзии 20-х годов», «Новая жизнь Маяковского». Написанные в разное время как самостоятельные статьи, эти главки обнаруживают общий характер и направление исследований А. Субботина, его постоянное стремление, анализируя поэзию Маяковского, раскрыть художественное богатство и жизненные возможности социалистического реализма как метода.

Теоретические положения исследователя подкрепляются конкретными наблюдениями, в которых автор книги вновь предлагает свои, кажущиеся на первый взгляд парадоксальными, выводы. Он, например, обнаруживает, что в художественном сознании Маяковского всегда существовало противопоставление стихотворения и поэмы. Не менее любопытно суждение (предваряющее конкретный, но, к сожалению, весьма беглый разбор ранних произведений) о двух стилевых тенденциях, выделяющихся в дореволюционной поэзии Маяковского, – экспрессивно-изобразительной и взволнованно-декламационной. А. Субботин обозначает истоки, «родословную», этих стилевых тенденций, а характеризуя стиль, приходит к доказательству того, что в дореволюционной поэтике Маяковского сложилась своеобразная жанровая иерархия (с поэмой во главе) и обозначился большой диапазон художественных устремлений – от изысканных, сложно построенных литературных форм до прямого, почти лишенного поэтической условности обращения к слушателю. Благодаря проникновению в систему жанров Маяковского исследователь помогает читателю увидеть, что она, жанровая структура поэта, с годами становилась все более сложной и разветвленной. Итожа конкретные наблюдения, среди которых есть принципиально важные для анализа жанров (например, лирического фельетона), А. Субботин устанавливает, что у Маяковского жанры – это художественно-практическая реализация взаимоотношений поэта с окружающей действительностью и литературной традицией. Важен вывод исследователя о том, что «классические» жанры у Маяковского приобрели новые выразительные возможности, найденные поэтом принципы словесно-композиционной организации произведений обогатили жанровый арсенал современной поэтики» (стр. 95).

Затем А. Субботин переходит к характеристике жанров советской поэзии 20-х годов. Здесь есть интересные замечания о песне, о формах сюжетной лирики и способах лирического самовыражения; сообщаются любопытные историко-литературные факты. Однако следует признать, что обзорные работы менее, нежели углубленное изучение поэтики, соответствуют литературоведческим наклонностям автора. Такое ощущение, возникающее уже в начале книги, подтверждается третьим разделом, состоящим из главок «Рождение эстетики» и «О пафосе и поэтике «Черного человека» Есенина». Заключительный раздел интереснее, ярче, чем центральный. Сохраняя свою привязанность к основному объекту исследования – к поэзии Маяковского и Есенина, – А. Субботин выступает здесь как активный публицист. Бескомпромиссность отличает размышления А. Субботина об эстетических воззрениях Маяковского. Быть может, исследователю следовало бы подробнее остановиться на «доминантных образах» поэзии Маяковского – прежде всего на образе (и социально-нравственной категории) «жизнь». Стоило бы и выявить «ключевое» значение многократно повторяющегося в произведениях Маяковского (от «Облака в штанах» до «Неоконченного») предикативного сочетания «Я знаю», которое, несомненно, кроме своего прямого смысла содержит у Маяковского многообразные поэтические оттенки.

Обратившись к поэме «Во весь голос», А. Субботин рассматривает ее как часть задуманной грандиозной поэтической панорамы. Работа о поэме С. Есенина достойно завершает книгу.

Сборник А. Субботина представляет собой труд, который побуждает размышлять далее над поставленными вопросами, а это уже не мало.

г. Магнитогорск