Становление социалистического реализма в чувашской литературе

Ю. М. Артемьев, Становление социалистического реализма в чувашской литературе, Чувашское книжное изд-во, Чебоксары, 1977, 158 стр.

Проблема чувашского просветительства относится к числу малоизученных. Некоторые ее стороны и аспекты рассмотрены в работах М. Сироткина, В. Канюкова, А. Васильева. Эти авторы интересовались в основном жизнью и деятельностью отдельных просветителей. Но, как доказывает Ю. Артемьев в своей книге «Становление социалистического реализма в чувашской литературе», взятое в целом, в своих социально-исторических, эстетических связях, философских проявлениях, показанное в эволюции, чувашское просветительство раскрывает немало в познании генезиса художественного сознания чувашского народа.

Просветительские тенденции имеют свою специфику в молодых и младописьменных литературах Советского Союза. Автор отнюдь не пренебрегает ею и от нее идет к выявлению общих закономерностей. Плодотворные результаты дает впервые предпринятый Ю. Артемьевым типологический анализ просветительства в Поволжье как единого общедемократического движения. Чувашское просветительство сравнивается с характерными тенденциями в истории марийского, татарского и других народов, хотя конкретных наблюдений и параллелей могло бы быть в книге значительно больше.

Автор книги прослеживает предыстоки и истоки просветительства в Чувашском крае, он связывает процесс пробуждения национального самосознания чувашского народа с первыми попытками выразить себя, свой мир представлений и взглядов в художественном слове, в образной речи. В 40 – 50-е годы XIX века народнопоэтическое творчество чувашей становится объектом широкого научного исследования.

В журналах Москвы и Петербурга появляются статьи и очерки о чувашском фольклоре, истории и этнографии А. И. Артемьева, В. Лебедева, В. Сбоева и др. Из «грамотных чувашей», как писал Сбоев, вскоре выдвигается крупнейший представитель просветительского движения в Поволжье С. Михайлов. Ю. Артемьев показывает значительную роль русской прогрессивной мысли, культуры и литературы в становлении С. Михайлова как мыслителя и общественного деятеля и вообще не замыкает значение его деятельности сугубо чувашскими рамками.

Новизной подхода отличается проведенный Ю. Артемьевым анализ произведений Михайлова и «Путешествия из Петербурга в Москву», хотя Михайлов «интуитивно шел к освоению радищевской концепции человека и общества, и условность подобного сопоставления очевидна» (стр. 20), если искать здесь прямые аналогии и совпадения. По внутренним глубинным линиям прослежено и влияние Ломоносова, Державина, Хемницера на Михайлова и дальше, в последующих разделах книги – Ушинского и Л. Толстого – на И. Яковлева; Лермонтова – на К. Иванова и т. д.

Наряду с демократическим, прогрессивным крылом чувашского просветительства Ю. Артемьев говорит о последователях народнической доктрины, а также о тех, кто не был свободен от монархических иллюзий. Идейная неоднородность просветительства особенно отчетливо проявилась в годы первой русской революции (деятельность литераторов последовательно демократического направления – Г. Кореньков, Ф. Николаев – и представителей буржуазно-либерального крыла), Но основной акцент книга сделан на ведущих тенденциях, которые этап за этапом (60-е, 70-е, 90-е годы, революция 1905 года, 1907 – 1917) проявлялись все яснее, на приобщении чувашского народа к русской демократической культуре, которое способствовало развитию прогрессивной, национально-самобытной чувашской культуры и литературы. Ярко выраженный демократический характер яковлевского периода просветительства в Чувашии раскрыт в книге особенно детально. Этот период связан с появлением новой чувашской письменности, созданной И. Яковлевым, «50 лет работавшим над национальным подъемом чуваш и претерпевшим ряд гонений от царизма» ¹, и зарождением национальной литературы. Идеология просветительства, как показывает Ю. Артемьев, анализируя рассказы К. Иванова, творчество М. Федорова, И. Юркина, в Значительной степени определила характер и направление литературно – художественного развития, внутреннюю структуру художественных произведений конца XIX – начала XX века, тип связи между литературным героем и окружающей средой. В начале XX века с появлением классической поэмы «Нарспи» (1908) К. Иванова в чувашскую литературу приходят психологически детерминированные характеры, переосмысляются многие принципы фольклорной типизации.

В период первой русской революции в чувашской литературе вызревают предпосылки, подготовившие появление такого писателя, как М. Сеспель. В произведениях М. Акимова, Т. Семенова отразился переход от идей крестьянского демократизма к идеям социалистическим, хотя до полного осознания социал-демократической идеологии они не поднялись. Прогрессивные и революционные тенденции наметились в творчестве Н. Полоруссова-Шелеби, К. Иванова – в их произведениях сложно переплетаются принципы критического реализма и реализма просветительского, а иногда и романтизма.

Традиции, заложенные просветителями, нашли продолжение и после Октября, когда благодаря развитию демократических и социалистических элементов национальной культуры чувашские писатели смогли решать новые сложные идейно-эстетические задачи.

Все это с непреложной очевидностью реализовано в творчестве основоположника чувашской литературы М. Сеспеля, наследие которого явилось предметом специального исследования во второй главе книги.

Новые художественные представления, показывает Ю. Артемьев, рождаются в ходе строительства новой жизни, формирования новой психологии людей. Буквально в первые же послереволюционные дни в чувашской литературе сильно и ярко заявила о себе поэзия. «Нужно искать и прокладывать новые пути. Надо создавать новые формы», – писал М. Сеспель.

Бережно относясь к прогрессивным традициям прошлого своего народа, обогатив их опытом русской литературы, М. Сеспель совершил революционную ломку чувашского стиха и теоретически обосновал возможность и естественность использования в нем силлаботоники, обогатил лексико-синтаксическую структуру чувашской поэзии. Он активно боролся за ее социальную действенность. Лирический герой М. Сеспеля выразил духовное и социальное пробуждение народа после революции. Это, прежде всего и обусловило новые принципы изображения человека, активно преобразующего жизнь на социалистических началах. После М. Сеспеля развитие чувашской поэзии пойдет по пути обогащения поэтических жанров, дальнейшего расширения проблемно-тематического диапазона, поисков новых форм и средств выражения. Сеспель стал родоначальником новой поэтической школы, к которой с гордостью будут причислять себя такие мастера чувашской литературы, как П. Хузангай, В. Митта, С. Шавлы, С. Эльгер. Творчество М. Сеспеля в книге Ю. Артемьева дается в многонациональном литературном контексте, сопоставляется с творчеством Хамзы, Г. Ибрагимова, раннего Ауэзова… Значительное место в исследовании отводится эстетическим взглядам поэта, его концепции национальной культуры, социальной значимости и интернациональной роли искусства.

Ю. Артемьев обстоятельно рассматривает формы и пути влияния русской литературы на творческие искания чувашских писателей. Аргументировано положение, выдвинутое автором: чувашская советская литература прошла, как и многие другие молодые литературы народов СССР, путь ускоренного развития. Проанализировав творчество большого круга поэтов, последователей М. Сеспеля, Ю. Артемьев показывает не только плодотворность их поисков, но и те немалые трудности, которые вставали на их пути, и которые необходимо было преодолеть: «Первые произведения советской литературы Чувашии (стихи, песни, очерки, рассказы, пьесы и т. д.), как правило, отличающиеся простотой и даже элементарностью формы, еще далеки от психологизма и индивидуализации героев, но в них уже отчетливо выражены черты нового представления о человеке и окружающем его мире. Эти представлены, главным образом, и определили направление поисков новых средств типизации и изобразительных приемов» (стр. 62).

На обширном материале, привлекая периодику, архивные документы, мемуары, личную переписку и т. д., рассматривает автор книги и тенденции развития литературы 30-х годов, анализируя творчество М. Трубиной, В. Краснова-Асли, Е. Еллиева, В. Рзая, П. Хузангая, Я. Ухсая, И. Ивника…

«Идейно-политическое единство творческой интеллигенции, творческая зрелость явились важными условиями для расширения межнациональных взаимосвязей чувашской советской литературы, для выхода ее на орбиту общесоюзного литературного опыта» (стр. 148 – 149) – этот вывод автора не голословен, он покоится на рассмотрении богатого и многообразного материала, хотя хотелось, чтобы в исследовании полнее были проанализированы разнообразные формы творческих контактов и их изменение в процессе развития общественной жизни и литературы. Будем надеяться, что молодой ученый еще вернется к этой теме, продолжит свое исследование – и в проблемном плане, и в хронологическом, обращаясь уже к современному литературному процессу.

г. Черкесск

1. В. И. Ленин, ПОЛН. собр. Соч., т. 50. стр. 61.[↩]