Среди журналов и газет

Для публикации, осуществленной Я. Симкиным («Дон». 1988, N 9), отобраны десять писем и записок Мережковского к Чехову, написанных в период с 1891 по 1903 год. Они находятся в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. На некоторых письмах и визитных карточках рукой Чехова проставлены даты. К одному из писем есть приложение – автограф стихотворения Мережковского «Венеция». «Расположить письма и записки Мережковского к Чехову в хронологическом порядке невозможно, – пишет Я. Симкин. – В предлагаемой публикации они сгруппированы по основным этапам складывавшихся отношений между Чеховым и Мережковским».

«Между Чеховым и Мережковским, – продолжает Я. Симкин, – не было очевидной привязанности. Они никогда не могли или не успевали писать письма так часто, как обещали друг другу. Особый смысл их переписки состоит в том, что они написаны по конкретному поводу. Некоторые из этих поводов дают возможность узнать о фактах неизвестных или малоизвестных».

Письма Чехова к Мережковскому не обнаружены, вероятно, они находятся в парижском архиве Мережковского.

Познакомились писатели в Венеции. Условились писать друг другу, так как Чехов жил в Москве, Мережковский – в Петербурге. Первое сохранившееся письмо Мережковского к Чехову датировано 14 сентября 1891 года. Ему очень хотелось издать у А. С. Суворина, с которым в то время Чехов был в дружеских отношениях, сборник своих стихов.

«Антон Павлович! Большое Вам спасибо за то, что упомянули Суворину о моем желании издать стихотворения. Я ему напишу. Не посылал Вам «Венецию» до сих пор оттого, что считаю эти стихи недостойными ни Вас, ни Венеции. Господи, как там было хорошо, об этом теперь страшно вспоминать. Это было в жизни или во сне. А мое стихотворение слишком материальное и грубое. Но если бы оно было получше, я его непременно посвятил бы Вам.

Я здесь в Петербурге веду жизнь отшельника. Никого не вижу, кроме редакторов, и то я, кажется, два года не печатал бы ни строки в журнал, если бы не надобность денег. Что может быть отвратительнее редакции русского журнала! В литературе всеобщее утомление…

Что Вы пишете? С особенным удовольствием прочитал бы я теперь Вашу большую повесть вроде «Скучной истории». Я убежден, что это лучшее, что Вы написали.

Приезжайте скорей в Петербург отведать нашей скуки! Я утешаюсь тем, что пишу статью, об испанской драматургии Кальдерою, что дает мне некоторое забвение. Кстати, я послал Ермоловой мой перевод трагедии Софокла «Антигона».

Книга Мережковского «Символы» вышла в издательстве Суворина в Ш92 году, О ней много говорили, но мало читали. По этому поводу Мережковский написал Чехову письмо, полное пессимизма:

«Дорогой Антон Павлович! На меня обрушились всякие несчастья:

1) Цензор должен драму мою запретить. Почему – неизвестно, ибо в ней нецензурного, кроме самого обыкновенного адюльтера, – ничего нет. Я пришел в такое уныние, что даже Вам ее не послал. Флексер не принял ее и написал, что эта драма ниже всякой критики и что мне надо ее стыдиться. Я не поверил и отдал Ясинскому… Ясинский говорит, что эта драма – моя лучшая вещь, что от нее в восторге, что я по призванию драматург. Кому верить – не знаю.

2) Книга моя запоздала на 1,5 месяца, несмотря на мои «мольбы и вопли». Неупокоев – это не человек – это какая-то гранитная скала! Наконец книга вышла. Посылаю Вам экземпляр моей злополучной книги. «Каштанку» читали и от нее в восторге. Защищаем ее от либеральных барынь. Через неделю или даже скорее уезжаем в Ниццу. Отвезу Ваш поклон А. Плещееву. Напишите мне туда.

Слышал об Вашем тульском имении (имеется в виду Мелехово. – Ред.) и воображаю Вас помещиком! Я непременно приеду к Вам. Можно? Хочу осенью издать «Критические очерки» – там будет один очерк и о Вас. Из эгоизма я не рад, что Вы купили имение – будете реже приезжать в Петербург. Вас никогда не увидишь. Экземпляр моей драмы я непременно пришлю. Пишите, пожалуйста, за границу, я буду лапою и скоро отвечать. Ваш Д. Мережковский».

Маловероятно, – пишет Я. Симкин, – чтобы Мережковский прислал свою пьесу «Гроза прошла». Но Чехов ее читал и считал, что эстетические споры о ней напрасны. В письме к Суворину он предлагал пренебречь тремя актами из четырех, поскольку в последней части сосредоточены все очевидные истины.