Культурное наследие (Фантастическая комедия). Публикация Ю. Томашевского

Сегодняшний читатель знает Михаила Зощенко как рассказчика и автора нескольких повестей. Но ведь Зощенко работал и в других жанрах. Например, в драматургии.

Что мы знали о Зощенко-драматурге? Да почти ничего. Ну, «Парусиновый портфель» шел несколько лет назад в Театре им. А. С. Пушкина. Ну, Л. Гайдай поставил по одноактным комедиям Зощенко фильм «Не может быть!». И вот последний, можно сказать, «добавок» к нашим знаниям о Зощенко-драматурге: Театр им. Н. В. Гоголя возродил из небытия пьесу «Уважаемый товарищ».

А ведь Зощенко очень любил театр и много для него работал.

Им написано десять пьес, восемь одноактных комедий, два либретто, множество сценок и миниатюр для театральных и эстрадных ревю и др.

В 30 – 40-е годы драматургические произведения Зощенко печатались в журналах, альманахах и сборниках. Их ставили в театрах Ленинграда, Москвы и других городов страны.

В. Мейерхольд, Д. Гутман, Н. Акимов были самого высокого мнения о способностях Зощенко-драматурга. Сам драматург не только писал пьесы, но и печатал статьи о театральном искусстве и одно время даже возглавлял Ленинградское отделение Всероссийской комиссии по драматургии.

Словом, Зощенко не был для театра случайным человеком…

История появления на свет комедии «Культурное наследие» такова. В начале 30-х годов Зощенко, не отвлекаясь на «мелочи», работает над повестью «Возвращенная молодость». А в это время в печати и на собраниях развертывается жаркая дискуссия: нужны ли Ленинграду памятники культуры, оставшиеся от свергнутого режима? Замахиваются даже на Зимний дворец – мол, следует приспособить его под административное учреждение. Требуют свалить с пьедестала «царицу Катю» и Николая Палкина, а заодно и Суворова. Медный Всадник? А он чем лучше?

Туда же его – в мартены! Пятилетке нужны трактора…

Зощенко взволнован: его тема. И он отрывается от «Возвращенной молодости». Торопясь вставить слово в дискуссию и тем самым внести лепту в разумное решение серьезнейшего вопроса о сохранении памятников отечественной культуры, он пишет свою «фантастическую комедию», как бы иронизируя, смеясь над человеческой глупостью, но, по сути, горько сожалея о том, что подобные разговоры и суждения вообще возникли, пишет в кратчайший срок: за шесть дней. В кратчайший срок ее репетирует и ставит в ленинградском Театре малых форм режиссер В. Раппопорт. Некоторое время спустя комедия была опубликована в коллективном сборнике «Альманах эстрады» (1933).

С тех пор она не переиздавалась.

И сегодня, когда мы опять горячимся и спорим о нашем культурном наследии, думается, голос Зощенко в этом споре лишним не будет.

В ограде стоят царские памятники, снесенные на слом, а также памятники, которые могут быть снесены. Среди них: принц Ольденбургский, Николай Николаевич, Екатерина II, ангел с колонны Славы и др. На лавочке сидит сторож в валенках.

 

1. МОНОЛОГ

Сторож. Мне волноваться вредно. Врач говорит: у вас, товарищ Шестиперов, организм есть насквозь простуженный. А ежели вы начнете допущать в себе волнение и выпивку, то, говорит, внутри вас может лопнуть какая-нибудь нужная жила. И тогда, говорит, без нее вы не сможете так интересно жить.

А я, братцы, не могу глядеть хладнокровными глазами на текущие вопросы дня. Мне вот этих памятников напихали в ограду и говорят: сторожи. В скором времени мы из этого культурного наследия шестеренок наделаем.

Нет, мое дело маленькое. Делайте шестеренки. Сымайте хоша все памятники к свиньям собачьим. Мне волноваться нельзя. У меня с жилой нехорошо.

Только я вам так скажу: без памятников город Ленинград не будет давать такой красоты.

Ну, взять памятник – Фердинанд Лассаль. Фердинанд Лассаль есть памятник маловысокохудожественный. Это есть одна голова на каменной подставке. А мене интересируют памятники чисто художественной лепной работы, Мне надо, чтоб памятник лошадь давал, змею, быка или в крайнем случае какую-нибудь художественную панораму. Теперича говорят: это есть троцкизм – сберегать все памятники. Надо, говорят, так обернуть памятник, чтобы он сыграл в руку революции. Это правильно. Только как это, братцы, сделать?

Нет, я за все памятники горой не стою.

Ну, сняли этого (показывает), как его, длинноногого обалдуя этого, Николай Николаевича. Пожалуйста. Я сам согласен его за ногу тянуть. Он мне красоты не дает.

Или сняли этого ангела с колонны. Вот эта морда стоит. Я тоже приветствую это начинание. Он мне ничего не говорит: ни уму, ни сердцу. К тому же он не на лошади – он пешком.

Но вот теперича. Превращается город Ленинград в образцовый город. Стало быть, я так мерекаю, обратно начнется сокращение штатов в этой области (показывает на памятники).

Я тревожусь, как бы из этого памятника этой, как ее, Екатерине Николаевне, или, как ее по батюшке – Екатерине II, шестеренок не накрошили.

А это есть памятник художественной обработки. Лошади действительно на ем, кажется, нету, зато имеется на ем целая группа людей.

И проходящей публике интересно и культурно поглядеть, какая была эта самая Екатерина Васильевна. И какие у ей были фавориты.

Я так понимаю: этот памятник можно оставить в образцовом городе.

Ну; сделайте на ем какую-нибудь надпись. Какое-нибудь обличение или как-нибудь письменно обидно обругайте – мол, дура или холера.

Или можно стишки написать. Я, безусловно, не поэт. Я стихов не умею. Но пущай поэты придумают чего-нибудь такое:

1)  Что танцуешь, Катенька…

 

Или

2) Я царством не владею,

Корону не ношу…

Одну любовь имею,

И ту я всем дарю…

 

Ну, я, одним словом, не знаю. Пущай наши славные поэты придумывают.

А если поэты придумают, тогда, я так мерекаю, все памятники можно оставить в образцовом городе. Тогда они все будут полезны и все сыграют в руку революции.

Нет, ну что я опять волнуюсь. Пущай как хотят. Пущай все сымают. Мне мое здоровье важней. У меня жила может лопнуть. Вот сейчас глоток выпью и засну себе спокойным сном. Мое дело маленькое. Сымайте. Крошите на шестеренки. Ух, я сейчас засну чертовски…

(Ложится так, что из-за кулисвидны только ноги. Храпит. На секунду делается темно.)

 

2. СОН

Екатерина II (зевает и крестит рот). Вот, бывало, встанешь утром – а тебе кофию несут в кровать… Мягкие булки… Крендельки…

Принц Ольденбургский. Да ну?

Екатерина. Ей-богу. Бывало, выкушаешь стаканов пять – эй, кричишь, еще несите.

Ангел. Вот нажрались в свое время, а теперича терпи через вас.

Екатерина. Бывало, выпьешь кофию – зовешь любимую фрейлину.