Социальный роман Австралии
О. В. Зернецкая, Австралийский социальный роман 30-х годов XX века, Киев, «Наумова думка». 1982. 288 с.
Австралийская литература не избалована вниманием советских исследователей. Тем отраднее выход в свет монографии О. Зернецкой «Австралийский социальный роман 30-х годов XX века». Книга посвящена одному из наиболее важных периодов развития литературы континента. Именно в эти годы роман становится ведущим жанром, ядром «большой литературы».
О. Зернецкая обращается как к произведениям, наиболее полно представляющим литературу Австралии данного периода, известным далеко за ее пределами, так и к мало знакомым широкому кругу советских читателей, еще не переведенным на русский язык.
О. Зернецкая опирается в своем исследовании на работы Е. Домбровской, А. Петриковской, Л. Касаткиной и других, обогащая их своими наблюдениями, по-новому, свежо прочитывая некоторые романы. Автор монографии ссылается и на работы австралийских литературоведов и писателей, в отдельных случаях находя подтверждение своим раздумьям, а порой вступая с ними в полемику.
Истоки австралийского социального романа 30-х годов О. Зернецкая видит прежде всего в национальной почве, в демократических традициях. В то же время в книге отмечается близость австралийского романа – при всем его многообразии и специфике – к социальным романам Европы и США. О. Зернецкая справедливо указывает на связь рассказа, достигшего к началу XX века значительных успехов, с рождением социального романа, хотя этот вопрос, возможно, следовало бы осветить шире и глубже.
Австралийский социальный роман в монографии разделяется на «две проблемно-жанровые разновидности» (стр. 263 – 264; правда, как оговаривает О. Зернецкая, такое разделение является условным): роман-сага и социально-психологический роман. Роман-сага – своеобразный жанр, появившийся в Австралии именно в 30-е годы. Сопоставляя произведения этого жанра с им подобными в Европе и США, О. Зернецкая подчеркивает специфику австралийской саги, дает определение этого вида романа, в котором «художественно воссоздан процесс формирования австралийцев как нации» (стр. 65). Предпосылки появления романов-саг находились в самой действительности, прежде всего – в изменении сознания людей под влиянием первой мировой войны, Октябрьской революции и кризиса 1929 – 1933 годов, заставивших австралийцев по-другому – более критично посмотреть на историю страны, на процесс формирования нации, увидеть истоки настоящих проблем в прошлом страны. «В жанровом отношении, – пишет О. Зернецкая, – в этом романе наблюдается тенденция к слиянию традиционных видов реалистического романа – исторического и семейно-психологического романа-хроники. С другой стороны, подобный роман возник как реакция на сентиментальные, мелодраматические произведения, романтизирующие жизнь скваттеров, поселенцев, аборигенов…» (стр. 61).
Свои рассуждения автор книги подтверждает анализом наиболее значительных произведений данного жанра тех лет: дилогии Брайана Пентона «Захватчики» (1934) и «Наследники» (1936), романов Майлз Франклин «Все та же удаль» (1936), Зэвье Херберта «Каприкорния» (1938). Трилогию Г. -Г. Ричардсон «Судьба Ричарда Мэхони» (3-й том вышел в 1929 году) О. Зернецкая считает одним из явлений, подготовивших возникновение романа-саги, а также способствовавших развитию социально-психологического романа 30-х годов. Главное достоинство этого произведения, по мнению исследовательницы, прежде всего в том, что делается попытка «в крупномасштабном романе синтезировать элементы социального анализа с глубоким психологизмом» (стр. 142). В рецензируемой монографии, пожалуй, впервые в советском литературоведении трилогия Ричардсон тесно связывается со всем процессом развития австралийской литературы. Нельзя не согласиться с О. Зернецкой, видящей в «Судьбе Ричарда Мэхони» определенный этап в поступательном движении австралийского романа – от «Такова жизнь» (1903) Д. Ферфи до романов 30-х годов.
В работе О. Зернецкой много внимания уделено романам К. -С. Причард: действительно, трудно переоценить вклад писательницы в развитие австралийской литературы. Известно, что Причард стояла у истоков новой литературы пятого континента – она была одним из создателей социалистического реализма в своей стране, писателем-новатором, писателем-гражданином, продолжившим национальные традиции в иных исторических, условиях. В Советском Союзе романы Причард 30-х годов «Цирк Хэксби» (1930) и «Близкие и чужие» (1937) менее известны, чем переведенные на языки народов СССР ее романы 20-х годов «Рабочие волы» (1926) и «Кунарду» (1929). Автор монографии замечает, что писательница открыла для австралийской литературы мир бродячих цирковых артистов с его собственными законами и своеобразными характерами («Цирк Хэксби»), тонко изобразила психологию людей, оказавшихся ненужными, одинокими в буржуазном мире («Близкие и чужие»). Нельзя не согласиться с исследовательницей, что при всех недостатках роман «Цирк Хэксби»»в силу и своей необычной тематики, я художественных способов ее раскрытия, и усиления в нем писательницей социально-психологического начала… стал определенной вехой в австралийской литературе своего времени» (стр. 154). В романе «Близкие и чужие» О. Зернецкая подчеркивает притчевое начало, нравственно-философскую проблематику, своеобразие языка. Одна из заслуг Причард в этом романе – создание образа коммуниста (впервые в австралийской литературе), который показан в действии, в гуще народных масс. Уступая по широте охвата действительности «Рабочим волам» и «Кунарду», эти романы Причард подготовили почву для появления знаменитой трилогии о золотодобывающей промышленности – едва ли не лучшем, что создано писательницей в жанре романа.
Из богатейшего наследия Вэнса Палмера О. Зернецкая, естественно, выбирает лишь романы 30-х годов. Однако стремление рассмотреть каждый роман (а всего в это десятилетие им было написано пять романов) приводит в конечном итоге к их беглому прочтению, мешает выделить главное, сконцентрировать внимание на существенных чертах, думается, наиболее ярко проявившихся в романах «Семья Суэйн» (1934) и «Легенда о Сандерсоне» (1937) – произведениях, стоящих непосредственно перед лучшими романами Палмера 40 – 50-х годов – «Голконда», «Время сева», «Важная персона».
О. Зернецкая пишет, что австралийские писатели показывают жизнь, социальные отношения прежде всего через семью, в которой как в фокусе концентрируются социально-психологические и нравственно-этические проблемы. Аналогичные явления автор находит и у ряда крупных писателей мира тех лет – у Дж. Голсуорси, Т. Манна, У. Фолкнера, Р. Мартен дю Гара и др. Однако в 30-е годы в австралийской литературе появляется немало произведений, в которых семья где-то на периферии изображения. «В центре внимания Стэд и Маршалла, Теннант и Девэнни, – указывает О. Зернецкая, – оказываются те же социальные слои и прослойки, что и в произведениях Пентона, Причард, Палмера. Но они изображены в обстановке всеобщего социального брожения, вызванного последствиями экономического кризиса…» (стр. 200). Это позволило австралийским писателям сделать реалистическую картину действительности более объемной. Интересны наблюдения О. Зернецкой над романом Кристины Стэд «Семеро бедняков из Сиднея» (1934), который впервые анализируется в советском литературоведении. Здесь пересказ содержания отдельных эпизодов представляется вполне оправданным, помогает уяснить суть произведения, его своеобразие. Разбирая этот роман, О. Зернецкая ссылается на известную книгу М. Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского», перенося формулировки, выводы этой работы непосредственно на образы, проблематику романа Стэд, что делает, по нашему мнению, не всегда убедительно (см. стр. 217). Вообще кажется, что автор монографии слишком порой увлекается цитатами, которые иногда заслоняют ее собственные мысли. Завершая анализ романа Стэд «Семеро бедняков из Сиднея», О. Зернецкая приходит к выводу, что этот роман «правдиво отразил морально-философский кризис австралийского общества, которое превращало одну часть молодого поколения в аутсайдеров, другую – в отщепенцев, третью – в конформистов» (стр. 221).
Также впервые в нашей стране рассматриваются в книге романы Кайли Теннант «Тайбурон» (1935) и «Фово» (1939). О. Зернецкая не без оснований сопоставляет эти произведения с «Гроздьями гнева» Д. Стейнбека, романами «Главная улица» С. Льюиса, «Погибшая леди» У. Кэсер, «Взгляни на дом свой, Ангел» Т. Вулфа, не забывая в то же время и об отличиях в творческих манерах писателей разных материков.
Роман Алана Маршалла «Как прекрасны твои ножки» был написан в середине 30-х, но опубликован полностью лишь в 1949 году. Основанный на личных впечатлениях автора, роман отражал суровые годы кризиса и депрессии, рассказывал о классовой борьбе в Австралии тех лет. О. Зернецкая считает, и с ней трудно не согласиться, что именно этим романом начинался сегодняшний Алан Маршалл.
Совершенно оправданно завершает анализ социальных романов 30-х годов О. Зернецкая «Сахарным раем» (1935) Джин Девэнни: этот роман – еще одно произведение социалистического реализма в австралийской литературе, основоположником которого считается Причард. Уже указывалось на то, что буржуазная критика не замечает этого романа: даже в монументальной двухтомной «Истории австралийской литературы…» Г. Грина не сказано о нем и его авторе ни слова. О. Зернецкая в монографии по праву ставит этот роман в один ряд с прославленными произведениями 30-х годов о рабочем классе и его борьбе таких писателей, как Д. Конрой, Г. Гиббон, Л. Джойс, В. Бредель, А. Зегерс, И. Ольбрахт. «Сахарный рай», пишет исследовательница, «по своему методу, по авторскому видению жизни был романом нового типа, первым революционно-пролетарским романом Австралии» (стр. 262).
К сожалению, мимо внимания автора монографии прошел роман «Плоть в доспехах» («Flesh in Armour», 1932) Леонарда Манна – лучшее произведение о первой мировой войне в австралийской литературе. Написанная в манере А. Барбюса (у Л. Манна тоже история взвода), близкая к романам Р. Олдингтона и Э. Хемингуэя, книга эта остается все-таки подлинно австралийским произведением: автор на события войны смотрит глазами простого солдата-австралийца, смутно начинающего понимать преступный характер бойни в Европе.
Следовало бы как-то оговорить утверждение, что реалистический социальный роман «достигает своих вершин в Западной Европе и США в XIX в.» (стр. 6). Встречаются в работе и неточности. Так, например, в 30-е годы в Австралии отмечалось не 150-летие основания Мельбурна (стр. 61), а 100-летие. Дата появления романа Причард «Черный опал» дается дважды: на стр. 43 указан 1921 год, на стр. 143 – 1922.
…Подводя итоги своим наблюдениям над австралийским социальным романом 30-х годов, О. Зернецкая делает правильный вывод, что успехи, достигнутые литературой пятого континента, стали возможны лишь благодаря освоению национальных традиций, успешному овладению опытом литератур других (прежде всего англоязычных) стран. Достижения 30-х годов, когда литература вплотную подошла к решению важных социальных проблем, была тесно связана с борьбой трудящихся Австралии против социальной несправедливости, угрозы фашизма и новой мировой войны, обусловили и удачи австралийской послевоенной литературы.
г. Воронеж