Среди журналов и газет

НАПИСАНО РУКОЙ ПОЭТА. Неизвестное письмо Пушкина обнаружено в старинной книге, хранящейся в фондах Харьковской научной библиотеки имени В. Г. Короленко. Об этом рассказал В. Долганов в киевской газете «Правда Украины»(3 ноября 1983 года).

Это письмо, написанное рукой Пушкина, обнаружил заведующий отделом редкой книги И. Лосиевский. «Оно хранилось в книге «Песни Гомера. Илиада и Одиссея» издания 1820 года, – рассказывает И. Лосиевский. – Этот том попал к нам после Великой Отечественной войны. Тогда библиотека получила из Полтавы книги из личного собрания Гнедича, завещанные писателем в дар гимназии, где он учился. В письме идет речь о «Греческо-немецком ручном лексиконе для начинающих и друзей греческого языка». Известно, что в библиотеке Пушкина такой книги не было, а Гнедич – переводчик античной литературы – располагал многочисленными изданиями. Вот почему, когда возникла полемика о точности перевода текста с греческого, Пушкин и обратился к Гнедичу».

«Его высокоблагородию Н. И. Гнедичу, – писал Александр Сергеевич. – Благодарю за доставленное и возвращу исправно завтра к 10 часам утра Ручной лексикон…» Далее поэт сообщает, что книга эта пригодится ему в споре относительно перевода с греческого.

К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Ф. ГЛАДКОВА в «Южной правде» (Николаев,

21 июня 1983 года) Е. Мирошниченко публикует письмо А. Топорова и ответ на него писателя.

А. Топоров – учитель из сибирской коммуны «Майское утро», который в 20-е годы читал простым крестьянам произведения классиков XIX века. Его книга «Крестьяне о писателях» получила высокую оценку М. Горького и А. В. Луначарского. Письмо, адресованное Ф. Гладкову, было вызвано искренним желанием помочь любимому писателю.

«Дорогой, милый Федор Васильевич!

Я люблю Вас, люблю Ваши дивные творения. Искренне считаю Вас классиком, прекрасно знающим самоцветный русский язык. Я учитель-пенсионер. Более сорока лет преподавал русский язык и литературу в начальной и средней школе. В этом обстоятельстве и в моей любви к Вам вижу основание для настоящего письма. Цель его – хоть крошечку помочь любимому писателю. Дело вот в чем.

Я только что прочел «Лихую годину». Заметил в ней несколько «пятнышек». Вот они, эти «пятнышки»…»

Далее Топоров указывает на неправильность употребления писателем некоторых слов; на частое употребление одного и того же глагола. Он указывает писателю, что тот перепутал авторов стихотворения – стихотворение А. Майкова адресовал А. К. Толстому. «Простите, дорогой Федор Васильевич, мое дерзновение: оно от души, – пишет Топоров в конце письма. – Буду счастлив, если черкнете пару строчек о моих замечаниях.

С глубочайшим уважением – учитель-пенсионер

А. Топоров.

14 февраля 1954 года, г. Николаев».

Ровно через десять дней пришел ответ Ф. Гладкова.

«Спасибо Вам, Адриан Митрофанович, за прекрасное письмо. Такие письма мне очень дороги: чувствовать душевную связь с читателем, к тому же очень чутким, – радостно. «Пятнышки», которые вызвали у Вас досаду, и меня огорчили и сконфузили. В большом труде, в напряженной и длительной работе неизбежны ошибочки, описочки, и даже некоторая слепота от утомления. Этим грехом не только я, скромный литератор, но грешили и великие художники.

Не тревожа наших классиков, укажу на М. Горького, который однажды приписал Пушкину надсоновский стих: «Нет на свете мук сильнее муки слова». А стихотворение Я. Полонского: «Писатель, если только он – волна, а океан – Россия…» приписал Некрасову.

Конечно, это не от невежества, а от странного каприза памяти. Так случилось и со мной, к большому моему конфузу. А ведь я тоже был когда-то учителем и не мог не знать, что «Летний дождь» принадлежит не А. Толстому, а Майкову. А. К. Толстого я люблю, а Майкова никогда не жаловал. Не в этом ли секрет странного сплетения ассоциаций?

Вы правы, отмечая и другие шероховатости.

Дружески жму Вашу руку.

Федор Гладков».

«Молодежь Молдавии» (Кишинев, 21 июня 1983 года) к юбилею писателя поместила на своих страницах заметку, в которой Б. Челышев делится своими воспоминаниями о Ф. Гладкове.

«Чуть повыше меня ростом, но более крепкий, я бы сказал, основательный, он выспрашивал о фронтовых буднях прошедшей войны, о том, как ведется летчиками воздушное фотографирование, о ярославских памятниках старины. Из-под очков, не мигая, смотрели на меня внимательные глаза и как будто подбадривали.

Прощаясь, он вынул из портфеля небольшую книжечку из «Библиотеки «Огонька»; в ней была опубликована глава из «Повести о детстве» – «Бунт». Автоматический карандаш пробежал по титульному листу: «Борису Дмитриевичу Челышеву, на память о беседе! Федор Гладков».

Б. Челышев вспоминает, как писатель «разделал» стиль его уже опубликованных в периодике двух рассказов.

«Нас, студентов и аспирантов, – вспоминает Б. Челышев то время, когда он был аспирантом Московского пединститута, – привлекало в нем то, что он был как бы «посланец Горького» в нашем времени. Ведь именно Максим Горький был его учителем».

«ДОРОГОЙ ДРУГ ЕГОРУШКА» – публикация под таким заголовком, помещенная на страницах журнала «Сибирские огни» (1983, N 10) (публикаторы Е. Куклина, В. Познанский), знакомит читателей с интересным фактом из биографии В. Я. Шишкова. Публикаторы рассказывают о многолетней дружбе Вячеслава Ивановича Шишкова и Георгия Ивановича Лебедева, сдружившихся на почве обоюдной любви к Сибири.

Во время Великой Отечественной войны Шишков, оказавшись в блокадном Ленинграде, и Лебедев, находясь на фронте, потеряли друг друга. И только в 1943 году, уже выбравшись из блокадного: Ленинграда, Шишков получил весточку от своего друга. Отвечая, Шишков писал:

«Действующая Армия. Полевая почта 24558. Лебедеву Георгию Ивановичу.

Москва. 7.XI.43

Дорогой Георгий Иванович!

Как я рад, что ты, «пропавшая грамота», – нашелся.