Щедрое сердце. Бузина в огороде

ЩЕДРОЕ СЕРДЦЕ

«Дорогой Василий Николаевич! Сердечное спасибо за то, что вовремя указали мне правильный путь». Так начинаются письма, лежащие стопкой на письменном столе. Они подписаны, казалось бы, странными именами «Алеша-интелегент», «Соня – золотая ручка», «Толик-петербуржец»…

Я читаю эти письма и невольно думаю. Да, благороднейшее это дело вот так суметь перековать человека! И таких писем у майора милиции Василия Николаевича Куренкова тысячи. Пишут ему благодарные люди со всех концов страны. Однажды получил телеграмму: «Срочно вылетайте мальчик назвали Вася». И пришлось брать отпуск за свой счет и лететь на Камчатку. А как же иначе?

Все, кто проходил через руки Куренкова, назвали своих детей либо Васей – если мальчик, либо Василисой – если девочка. А недавно был курьез: родилась у одного насильника двойня – так обоих пацанов Василиями назвали.

Любят майора рецидивисты, иначе как «посаженый отец» и не называют. А он их – ласково – «посаженые дети», и при этом весь так и светится…

Я прошу рассказать какую-нибудь характерную историю. Василий Николаевич мнется, стыдливо вынимает из стола револьвер и от смущения вертит его в руках. Я понимаю – он застенчив, застенчив той настоящей мужской застенчивостью, которая бывает только у работников милиции. Через руки майора прошли тысячи уголовников, а в МУРе его иначе и не называют, как «Красная Шапочка», – за скромность, отвагу и еще за то, что он трогательно заботится о своей престарелой бабушке.

Запинаясь и краснея, Куренков начинает рассказывать. Лет двадцать назад проходил Василий Николаевич по двору, где играли малыши. Майор обратил внимание на мальчика Толю, – он обижал сверстников. Куренков сказал ему: «Нехорошо!» Через несколько лет, когда Толя ходил уже в детский сад, судьба вновь столкнула их. Василий Николаевич стал очевидцем того, как мальчуган писал на лестничной клетке. Последовало такое знакомое многим уголовникам суровое куренковское «нехорошо!». Уже тогда майору показалось, что парень катится по наклонной плоскости. И действительно: еще через десять лет матерый домушник Анатолий Потапов, насупившись, сидел перед Василием Николаевичем на допросе.