«Рудин» И. С. Тургенева

Проблема жанра тургеневского романа вообще и «Рудина» в частности рассматривается обычно, как переход от «старой манеры» (слова самого писателя) к новой, от повести к роману. В действительности дело обстоит гораздо сложнее. Еще в начале XIX столетия появились романы Загоскина, Нарежного, Лажечникова, но в большой литературе в сущности не было произведения, которое так же неоспоримо могло быть причислено к жанру романа, как, допустим, позднее «Анна Каренина». Наиболее крупными явлениями литературы были – роман в стихах, поэма в прозе, незаконченный «Арап Петра Великого», «Капитанская дочка» с обозначением «повесть», «Герой нашего времени», состоящий из повестей и новелл, распадающийся на две повести роман «Кто виноват?» и «Обыкновенная история» Гончарова. Западноевропейская традиция, великолепно известная Тургеневу, тоже не удовлетворяла писателя¹.

В письме к П. Анненкову от 28 октября 1852 года Тургенев говорит о переходе, от старой манеры к новой. Как известно, первая попытка такого рода не удалась Тургеневу, и написанные им главы нового произведения были забракованы литературными друзьями и советчиками писателя, а потом и им самим. Как же представлялся Тургеневу жанр его нового большого произведения? Вот вопрос, который занимает нас в первую очередь.

Не вызывающий возражений ответ на него дан Б. Эйхенбаумом в комментарии к «Рудину»: «Сам Тургенев назвал «Рудина»повестью и после журнала перепечатал его в 3-ей части «Повестей и рассказов» (1856), но в предисловии к тому III-ему своего «Собрания сочинений» 1880 года говорит о нем наряду с «Дворянским гнездом», «Накануне», «Отцами и детьми», «Дымом» и «Новью», тем самым как бы выделяя «Рудина» из числа других «повестей» и включая в серию «романов». Это результат ретроспективного отношения к «Рудину» – во время писания и печатания Тургенев, в противоположность брошенному им «роману» 1853 года, называет «Рудина» неизменно «повестью» ².

Как же в действительности обстоит дело? Автор книги «Теория романа» Б. Грифцов не причисляет к этому жанру «именуемые романами, но всегда, по своей покорной однотемности, остающиеся повестями произведения Тургенева» ³. Положим, что Тургенева называли романистом и на Западе, но там в это наименование вкладывали не совсем тот смысл, что в России. Так, братья Гонкуры называют его «le grand et delicat romancier» ⁴, но позже пишут: «… le roman «Eaux printanieres» ⁵, причисляя к жанру романа даже «Вешние воды» – несомненную повесть. Однако современный французский исследователь творчества Тургенева А. Мазон утверждает, что «область тургеневского мастерства имеет свои определенные границы, и папки с рукописями нам с очевидностью показывают, каковы эти границы: Тургенев скорее рассказчик, чем романист» ⁶.

1. См. об этом замечательное рассуждение в рецензии Тургенева на роман Е. Тур «Племянница» (Полн. собр. соч., XII, М. 1898, стр. 305 – 306).[↩]
2. И. С. Тургенев, Собр. соч., т. V, М. -Л. 1928, стр. 278, сноска.[↩]
3. Б. А. Грифцов, Теория романа, М. 1927, стр. 127.[↩]
4. Journal des Goncours, vendredi, 7 septembre 1883, v. VI, p. 273.[↩]
5. Ibid., lundi, 10 octobre 1887, v. VII, p. 216.[↩]
6. А. Mазон, Парижские рукописи И. С. Тургенева, М. -Л. 1931, стр. 61.[↩]