Россия, Революция, литература. Перевод С. Пархомовской

Сначала мне открылась Россия… Потом Революция… И после нее Советский Союз… Так постепенно и в то же время стремительно эта – географически и духовно – необъятная страна вошла в мою жизнь. Вошла, как утро входит в наши комнаты, как входят в нашу жизнь большие события и сразу определяют нашу дальнейшую судьбу.

Россия вошла в мою жизнь через стихи Пушкина и Лермонтова, которые со школьных лет я учил наизусть. Вошла через поэму Гоголя «Мертвые души». И что было интересно: хотя идейно я еще был совсем незрелым, в «Мертвых, душах» я за уродливыми фигурами Ноздрева, Собакевича и Плюшкина не потерял из виду Россию, которая открылась передо мной в стихах Пушкина и Лермонтова.

Когда бушевала Октябрьская революция, мне было уже шестнадцать, но я очень слабо разбирался в событиях, которые разыгрывались в мире. Помню тревожные и радостные разговоры о «русском вопросе». Наш учитель русского языка – прогрессивный и честный человек – часто говорил нам: «Изучайте русский язык, потому что наступают новые времена. То, что происходит в России, и нам поможет сбросить тину старого, и без сомнения родится что-то новое». Он не говорил нам, каким будет это «новое», которое родится, потому что и сам, возможно, не в состоянии был разобраться в событиях. Но учитель до глубины души возмущался несправедливой жизнью старого общества. Помню, как он читал нам из какой-то французской газеты статью Горького «По поводу», в которой писатель отвечал людям, охваченным истерическим страхом перед революционной народной волной. В то время имя Горького уже было мне известно. В маленьком городишке, где я учился в первых классах гимназии, была сильная самодеятельная театральная труппа, которая с большим успехом играла «На дне». В городе проводились митинги в защиту молодого Советского государства, шел сбор средств в помощь голодающим Поволжья. Один наш сосед, возвратившийся из Америки, где он пятнадцать лет работал на шахте, взволнованно говорил о Советской России, о революции и о величии Ленина. На Первое мая проводились массовые митинги с красными знаменами, и на этих митингах тоже речь шла о событиях в России и об историческом деле большевиков.

Революция входила в мое сознание. Она входила через разговоры, которые я слышал повсюду, – сам воздух был тогда напоен ожиданием и надеждой.