Реализм – развитие и контексты
Витаутас Ванагас, Реализм в литовской литературе, «Вага», Вильнюс, 1978, 270 стр. (на литовском языке).
Исследование судеб реализма в литовской литературе длится уже не первое десятилетие – можно было бы назвать ряд серьезных работ, раскрывающих ту или иную грань, тот или ивой исторический период в развитии и укреплении реализма в творчестве многих ведущих литовских писателей XIX и XX веков. И все же книга Витаутаса Ванагаса «Реализм в литовской литературе», безусловно, является новым веским словом в исследовании этой, казалось бы, столь традиционной проблемы. Традиционной, впрочем, не только для литовского литературоведения, – теория, история и методология постановки и разработки проблем реализма сегодня настолько обширна и разно стороння, что даже лаконичный обзор основных концепций образует в книге В. Ванагаса целую главу. Тем не менее раздел этот скорее информативный. Ведь автор, обозрев и оценив целый ряд мнений, положений и теорий мирового литературоведческого опыта, практически отказывается от типологического подхода к проблеме реализма. Он ставит перед собой другую задачу – рассмотреть на материале литовской литературы реализм как литературное направление, в его реальном историческом движении, в живом контексте с иными литературными направлениями. Однако перед нами не просто история реализма в национальной литературе. Шкала исследования здесь должна быть не только достаточно широкой, но и многомерной, ибо, по словам В. Ванагаса, «разрастаясь вширь, реализм в литовской литературе в то же время разрастался и вглубь. Вместе с увеличением его «физического» объема все разнообразнее, сложнее становилась и структура его содержания и поэтики».
Рассматривая с этой точки зрения генезис и исторический путь реализма в литовской литературе, автор монографии получает возможность раскрыть самобытность идейного и поэтического мира ряда произведений, которые Обычно и как бы по инерции втискивались в прокрустово ложе той или иной типологической концепции. Ярким примером здесь могут служить меткие и вдумчивые наблюдения и размышления В. Ванагаса о великом литовском поэте XVIII века К. Донелайтисе. От всестороннего идейно-поэтического анализа текста продвигаясь к выводам, а не разыскивая иллюстрации к нормативным понятиям просветительского реализма или, например, классицизма, исследователь раскрывает сложность и уникальность поэмы «Времена года». Любителям жестких терминологических определений может показаться странным, что в отношении к К. Донелайтису автор монографии, оспорив бытующие определения его творческого метода, сам не предлагает какой-либо «рубрики», конкретного определения, останавливаясь на описании и диалектическом его осмыслении. Однако новаторство его взгляда (основанного отчасти на конкретно-исторических исследованиях известного литовского литературоведа Л. Гинейтиса) заключается именно в пристальном и объективном внимании к истокам реализма как литературного направления, когда оно еще только пробивалось (ростками своеобразного веризма в стиле или же сознательной ориентацией на отображение реальной жизни в ее «земных» проявлениях) сквозь эстетические конвенции классицизма, барокко и т. д. Не удивительно, что В. Ванагас вносит справедливые и значительные коррективы и в прежние оценки творчества писателя XIX века М. Валанчюса, который якобы «встал на путь реализма, по которому позже шли лучшие литовские писатели» («История литовской литературы», т. II, Вильнюс, 1958, стр. 51). Уже пристальный анализ текста показывает, что «Валанчюс типологически наиболее родствен средневековой прозе и литературе барокко», устному художественному слову – народной повести, анекдоту, сказкам и их поэтике. Диалектический подход, вооруженный познанием исторических судеб реализма, позволяет исследователю тонко заметить, что «творческий метод М. Валанчюса, как и К. Донелайтиса, повернут к будущему теми же «сторонами» – оценочной и стилистической», а их «произведения обозначают подступы к реализму или, может быть, зачаточный этап его истории в литовской литературе».
Историческая система литовского реализма начала складываться к концу XIX века. Важным стимулом его развития следует считать завершение формирования литературного языка и появление литературной критики, которая начинала играть все более серьезную роль в литературном процессе. За реализм ратовала демократическая критика, особенно Й. Билюнас, который в начале XX века сформулировал основные понятия литовского реализма, в развитии которого В. Ванагас выделяет следующие этапы: до 1905 года, 1905 – 1930 годы, 1930 – 1940.
Своеобразие каждого из этих этапов, говорит автор, определяют не только политические, общественные и культурные события и перемены, но и внутренние закономерности самой литературы, обогащение реализма, постоянные изменения в самой его структуре, – взять хотя бы интенсивное развитие романа после 1930 года или явно возросшее во втором и третьем десятилетиях внимание к теме индивидуального бытия человека и т. д.
Примерно к 1905 году, когда заканчивается первый этап развития литовского реализма, в литовской литературе возникают модернистские течения, и в своей теории, и в практике враждебные реализму (позиции Ю. Гербачяускаса, С. Чюрленене-Кимантэйте).
Автор показывает что в период после революции 1905 года, на втором этапе развития литовского реализма, его поэтика несколько изменяется в сторону углубления психологизма, расширяется жанровый диапазон – на первый план явно вышла повесть. Психологизм становится доминирующим в творчестве таких писателей, как М. Печкаускайте (Шатриес Рагана), Ю. Тумас-Вайжгантас, В. Креве-Мицкявичюс.
Еще более существенные изменения в реализме произошли после 1930 года. Их стимулировала, кроме всего прочего, и резкая смена литературных поколений. В критике появились попытки сформулировать новые модели реализма – неореализм (журнал прогрессивного направления «Трячас фронтас»), «магический реализм» (А. Вайчюлайтис). Вместе с тем в прозе усилился критический взгляд на буржуазное общество, определились основные круги идейных интересов литовского реализма: социальное, национальное и гуманистическое. Социальное направление представляют Лаздину Пеледа, П. Цвирка, А. Венцлова; национальное, вдохновляемое борьбой с царизмом, – В. Кудирка, Вайжгантас; гуманистическое (в его центре – индивидуальное бытие человека) – Й. Билюнас, А, Венуолис, Шатриес Рагана, В. Миколайтис-Путинас, Ю. Грушас. Конечно, подчеркивание автором подобных направлений скорее всего условно, с оглядкой на доминирующие идейные аспекты изображения, предопределенные особенностями исторической и социальной жизни Литвы. Например, верно отмечено, что в литовском реализме внимание к проблемам национальной жизни было обусловлено политическим положением Литвы: «Долгие века длившийся национальный гнет, а после основания буржуазного литовского государства – неудовлетворенность его строем и тревога из-за места и перспективы нации в сложной атмосфере Европы между двумя войнами».
Исторические особенности становления и развития литовской литературы, безусловно, должны были определить самобытность поэтики литовского реализма. Автор справедливо убежден, что все выявленные в мировой литературе эстетические категории реализма, вся перечисляемая теорией сумма известных черт и свойств реалистической поэтики является по отношению к любой национальной литературе своеобразной условной «нормой», ибо в разных национальных литературах поэтика эта обретает определенное своеобразие, проявляется специфически и модифицированно.
Глава «Черты поэтики» как раз и посвящена анализу своеобразия поэтики реализма в литовской литературе, хотя, по признанию автора, «пока у нас отсутствуют сравнительные исследования, нелегко определить, что же составляет самобытность поэтики литовского реализма». А ведь ее, несомненно, определяют особые историко-литературные условия жизни и творчества многих поколений литовских писателей: «социальное и политическое положение литовского народа, настоятельно усиливавшее общественную их «ангажированность» ; менее развитые прозаические и гораздо более сильные художественные традиции поэтического и фольклорного творчества; разнообразие влияний иностранных литератур; замедленное по сравнению со многими литературами становление реализма; чуть ли не от первых его шагов начавшаяся его борьба с иными, параллельно развивавшимися литературными направлениями; затянувшийся «любительский» этап творчества; наконец – национальное видение мира и «особенности психики литовского народа».
Свой поиск национальных оттенков реализма исследователь интенсивно проводит по целому ряду уровней: он рассматривает с этой точки зрения жанровую структуру, сюжетное построение произведений (возрастающая роль внутреннего сюжета и уменьшение роли внешней фабулы), типы повествования («объективный» с «невидимым» рассказчиком, находящимся вне реальности произведения, и «субъективный», для которого характерен «открытый» рассказчик, принадлежащий миру произведения или его комментирующий), И все же закономерность (вопреки случайной исключительности) своеобразия литовского реализма наиболее внятно раскрывается в анализе стиля, в котором выделяются три типа; эпический, лирический и сатирический. Притом существенно не просто само их выделение, а раскрытие их своеобразного взаимодействия, бурной динамики, «перемещения», «переливов» и даже «смещения» как в творчестве отдельного писателя, так и во многих отдельных произведениях.
Именно чуткость исследователя к идейно-жанровой диалектике, к динамике стиля литовского реализма позволила синтетически выделить целый ряд новых его особенностей: открытость жанровых форм, описательность в воспроизведении действительности и, наконец, сильно проступающий лиризм. Последняя черта, кстати, может обрести принципиальное значение в исследовании национально-художественной традиции литовской литературы, ибо речь идет не о количественной, а о качественной стороне, когда автор справедливо настаивает, что «поток лирического стиля не всеобъемлющ, рядом с ним заметны весьма сильные потоки эпического и сатирического слова, однако лиризм занимает значительное по сравнению е реалистическими литературами других народов, даже, наверное, гораздо более значительное место. Даже первым двум потокам, эпическому и сатирическому, он нередко придает свой оттенок, поэтизируя эпические картины, философски углубляя публицистические рассуждения и приближая сатиру к добродушному юмору».
Оригинальное и плодотворное исследование поэтики, равно как и истории литовского реализма, во многом предопределено в монографии В. Ванагаса не только точностью анализа и самостоятельностью выводов, но и широким общетеоретическим взглядом на судьбы реализма. Пожалуй, Впервые в литовском литературоведении перед нами возникает столь емкая концептуальная картина развития реализма в его постоянной борьбе с модернистскими течениями XX века в литовской литературе до 1940 года. И речь здесь идет не просто об отдельных характеристиках или классификации разных направлений в их изоляции.
Дело в том, что внутреннее развитие реализма, скажем, в литовской прозе в какой-то степени зависело и от активного взаимодействия его с иными литературными направлениями. Так, усилившаяся после 1905 года психологизация реализма связана с его противостоянием модернизму. Уже Й. Билюнас настойчиво стал искать новые формы прозы, сосредоточивая внимание на человеке, его духовном мире. Неоромантики или, скажем, «импрессионисты, как известно, этот мир герметически закрывали, пытались постичь в «чистом виде». Реалисты же не отрывали его от социальных и общественных обстоятельств». С этой точкой зрения автора нельзя не согласиться.
Усиливавшееся внимание к человеческой психологии требовало, разумеется, и несколько иного художественного мира прозы. Герой-крестьянин стал чаще уступать место интеллигенту, а сюжет в свою очередь все чаще основывался не на приключении или событии, а на драматическом соотношении между «движением» психики и повседневной жизненной ситуацией. Параллельно происходили изменения и в повествовании, в котором все больше увеличивался вес внутреннего монолога, композицию по хронологии часто стало’ заменять ассоциативное изложение, в стиле все заметнее ощущался лиризм. Словом, в своей борьбе с модернизмом реализм постоянно оставался открытым для перемен в жизни общества и в эстетической атмосфере века. «Он не отгородился глухой стеной от модернистской литературы XX века, не отрицал тенденций к обновлению, наметившихся в искусстве слова, он сам их реализовывал». Таким образом, по сравнению с начальным периодом реализм обрел более универсальное содержание и более богатую, современную поэтическую форму.
В книге В. Ванагаса взаимодействие литературных направлений и методов показано исторически последовательно и в реальных своих пропорциях, в общих координатах европейской литературы XX века, с опорой на единые марксистские философско-художественные критерии. На протяжении первых четырех десятилетии века реализм в литовской литературе, по словам В. Ванагаса, «занял основополагающее место, образуя важнейшую часть в этой литературе и определяя магистральное направление ее исторического пути», он «противостоял одностороннему уклону модернизма в метафизику человеческих чувств и в игру стилистическими приемами, решительно дисциплинируя весь процесс литовской литературы», обогащая ее множеством произведений непреходящей идейно-художественной ценности. Анализируя прогрессивные черты литовского реализма, автор намечает и дальнейший путь родной литературы – путь социалистического реализма.
Впечатление исследовательской добротности и зрелости остается после прочтения книги «Реализм в литовской литературе». Обобщающий труд В. Ванагаса, столь тщательно рассмотревшего пути развития реализма в национальной литературе, создает реальные предпосылки и для широкого научного исследования ее типологических связей.
г. Вильнюс