Работа над образом и словом

Статья взята из сборника «О мастерстве писателя» (София, 1961). На русском языке вышли книги Э. Станева «Когда тает иней» (Изд. Иностранной литературы, М. 1958) и «Избушка под снегом» (Детгиз, М. 1960).

Первые мои попытки написать рассказ были неудачными. Неудачными не потому, что рассказ получался плохим, а потому, что я никак не мог его кончить. Конца не было, уже на середине рассказ мне надоедал, и я бросал его. Вот ведь странно! Сначала сюжет нравился мне, увлекал меня, но только я садился писать, он сразу становился неинтересным, плохим – какой-то простой факт, который никак не превратишь в художественное произведение. Позже, когда мне все-таки удалось написать свой первый рассказ, я понял, в чем причины моих неудач. Этих причин оказалось не одна и не две, но главное – мне все время хотелось изобразить не то, что я видел вокруг себя каждый день, не эту скучную, текущую, как грязный ручей, жизнь нашего провинциального городка, а что-то другое, сильное, героическое и, конечно, «глубокое». Я вообще считал, что рассказ – это мелочь, ерунда, и пытался написать по крайней мере повесть, драму или поэму – вроде тех, что я тогда читал…

Влияние больших писателей на меня было благотворным: оно вырабатывало у меня вкус, образы и характеры их книг учили разбираться в людях, но, с другой стороны, я привыкал идти не от действительности к литературе, а от литературы к действительности. Пусть это неизбежно для молодого человека, но это неблагоприятно отразилось на моих первых опытах. Однообразная жизнь родного городка казалась мне ничтожной, неинтересной, потому что я сравнивал ее с жизнью, нарисованной в книгах, и с описанными там героями. И, пытаясь придумать что-нибудь похожее на то, что я читал, я не мог написать ничего путного. Во-первых, мои познания о жизни и людях были ничтожны. Что мог тогда знать восемнадцатилетний юноша? Во-вторых, я не владел языком, не умел выражаться точно, просто и ясно, не мог даже правильно построить фразу. Другими словами, я был в высшей степени неопытен, но я так страстно верил, что когда-нибудь стану писателем, что не допускал и тени сомнения.

Когда я пересказывал друзьям или знакомым мои сюжеты, получалось интересно, – они подбадривали меня, даже говорили: «Пиши, из тебя выйдет толк!» Но стоило мне сесть к столу, чтобы записать то, что я рассказывал десять или пятнадцать раз, – ничего не выходило. И вот однажды, отчаявшись написать «гениальный роман», я до некоторой степени смирился и спустился на землю. Причиной этого был Чехов. Я долго читал Чехова и попытался написать что-нибудь в том же роде – рассказ о простых людях, о тех, которых я каждый день видел в нашем городке. На главной улице у нас жил один медник, любивший выпить. Однажды этот человек, доведенный до отчаяния своими долгами банку, объявил во всеуслышание соседям – бакалейщикам и разным лавочникам, – что он застрелится, потом заперся у себя в мастерской и притаился там. У его дверей столпился народ, стали уговаривать его не губить себя. Медник ревел за дверьми, что это необходимо, сопел, щелкал затвором ружья. Жена его голосила дома. Поднялся страшный шум, народ отовсюду сбегался к мастерской, напирал на запертую дверь. Наконец изнутри послышался выстрел. Дверь сломали, ворвались внутрь – «самоубийца» цел и невредим и, отбросив ружье, плачет, как баба.

Этот случай помог мне написать мой первый рассказ «Ночь на пасху».