Протуберанцы Леонида Завальнюка

Портретная галерея

Олеся НИКОЛАЕВА

ПРОТУБЕРАНЦЫ ЛЕОНИДА ЗАВАЛЬНЮКА*

Умирая, поэт оставляет жить после себя стихи, в которых продолжает звучать его голос, проступают черты его личности и открывается мир, преображенный его словом. Две превосходно изданные книги Леонида Завальнюка, выпущенные после его кончины издательствами «Зебра» («Другое измерение») и «Алетейя» («Слово и цвет»), являют нам художественную реальность, воссозданную поэтом и художником и пережившую их автора: здесь собраны не только стихи, но и его картины. Одно дополняет другое, перетекая, вступая в диалог, наполняясь новыми смысловыми и колористическими оттенками: то словесная простота контрастирует с эмоциональной избыточностью красок, придающих ей глубину, то подсвечивается ею изнутри, то иронизирует над однозначной серьезностью акварельного мазка…

Леонид Завальнюк — поэт и художник, творчество которого требует не только особого внимания и прочтения, но и проникновения в его собственный мир. При поверхностном взгляде и ткань, и сюжеты его просты: слепой конь, соседи, старухи, постаревший отец, рыбалка, птичий рынок, тыква «с желтой свечечкой в руке», даже отелившаяся корова становятся предметом его живописания. Однако за этими картинами зримого и вещественного мира всегда стоит реальность, откуда доносятся до читателя «космические» ветерки: видимая жизнь уходит своими корнями в невидимые дали, у нее есть таинственная одухотворенная «подкладка», в распознавании и прикосновении к которой рождается искусство.

Сам Завальнюк так говорил об этом в одном из интервью, которое он дал в связи с выставкой его картин в Нью-Йорке: «Единственное, что мне интересно во всех этих пейзажах, — это те проколы в живой природе, те протуберанцы, высоким словом их называя, в которых, входя туда, можно почувствовать связь с космосом. Эту же связь с космосом в моих стихах и картинах я хотел бы объединить в одно целое».

Эти «космические ветерки» в стихах поэта то и дело колышут, а то и пробивают перегородки зримого мира, и читатель чувствует их дуновения:

Когда ноябрь стучит в окно,

И часто плачем мы невольно,

Не потому что сердцу больно,

А потому что есть оно.

В этом угадывается связь лирики Завальнюка с русской классической поэзией, с тем, что является нашим национальным достоянием и особым мистическим даром русской души. Это ощущение тайны жизни, скрывающейся под покровом, но дающей о себе знать в биении изумленного сердца поэта. Многое вспоминается — и А. Фет: «Истомился песней / Соловей без розы, / Плачет старый камень, / В пруд роняя слезы. / Уронила косы / Голова невольно: / И тебе не томно? / И тебе не больно?», и Ф. Тютчев, и И. Анненский, а сам Завальнюк пишет:

Спаси меня, седьмое чувство,

Седьмая раса, день шестой!

И вот тогда родятся строки,

Простые, как вершины гор:

Белеет парус одинокий;

Ревет да стонет Днепр широкий,

Роняет лес багряный свой убор.

При таком отношении к жизни как ценности и дару особое значение получают воспоминания, то прошлое, которое каждый раз воскресает в сердце поэта и позволяет прожить и прочувствовать его заново, но только в ином масштабе, объеме и свете (цвете).

В зеленой луже возле клуба

Дремал столетний бензовоз…

И все так было глупо-глупо

И умилительно до слез.

Жизнь, таким образом, получает дополнительные измерения — помимо протяженности от прошлого к будущему, она разворачивается в глубину и высоту: ее можно пройти и прожить не только вдоль и поперек, но и вспять, и вглубь, и ввысь. Явления ее множатся и приобретают дополнительные смыслы и не только при перемене ракурсов, но и при вглядывании в те «зазоры», сквозь которые просвечивает космическая подоплека бытия:

И так мила мне ткань сквозная,

И так я у всего в долгу,

Как будто тайну вечной жизни знаю,

Вот только вспомнить не могу.

Ощущение космоса как живой одухотворенной материи присутствует и в стихах, и в картинах Завальнюка. Это чувство органической связи всего сущего — мира видимого, существующего по законам времени, с миром невидимым и вечным — очень тонко выражает себя в теме узнавания, или априорного знания. Не только душа содержит в свернутом виде то, что она должна реализовать в течение земной жизни, но и ее на земле узнают как давнюю знакомую, назначенную — быть: