«Предуказание на будущее»

Трудно непосвященному поверить, что в то самое время, когда был в апогее своей славы Пушкин, когда блистательно дебютировал Гоголь и обретали все более и более широкое признание Лермонтов и Кольцов, с великой и ни с чем не сравнимой жадностью читали критику, что она завоевала себе безраздельное право стоять во главе литературного движения и быть, так сказать, кормчим едва ли не всей духовной жизни общества.

Об этом не стоило бы говорить за нашим «круглым столом», если бы не один знаменательный факт, связанный, кстати, с очень уместно затронутыми здесь «Очерками гоголевского периода русской литературы» Чернышевского. Спустя так называемое «мрачное семилетие», когда критика уже далеко не возбуждала столь широкого и всепоглощающего к себе интереса, Чернышевский обратился к наследию Белинского, к недавнему, но забывавшемуся уже прошлому. И на одной из первых страниц «Очерков» он писал: «…Нам кажется, что необходимо обратиться к изучению высоких стремлений, одушевлявших критику прежнего времени; без того, пока мы не вспомним их, не проникнемся ими, от нашей критики нельзя ожидать никакого влияния на умственное движение общества, никакой пользы для публики и литературы, и не только не будет она приносить никакой пользы, но и не будет возбуждать никакого сочувствия, даже никакого интереса, как не возбуждает его теперь. А критика должна играть важную роль в литературе, пора ей вспомнить об этом» ¹.

Написанный сто двадцать лет назад пассаж этот – с необходимыми поправками на время, на характер установок и целей автора – звучит достаточно актуально и, главное, может служить убедительным оправданием и самого обсуждения наследия русских революционных демократов, и грядущих обращений к их творчеству.

Однако наша современность придает состоявшемуся разговору особый – и более специальный, и вместе с тем более широкий перспективно-масштабный – смысл.

И мировоззрение наше, и общественный строй, и динамично-бурная эпоха, в которую мы живем, обязывают каждого из нас быть на своем поприще истинно историческим ее современником. В сфере литературоведения тенденция эта выражается в обостренном, как бы катализируемом нашей сегодняшней действительностью интересе к прошлому, который, – ив этом, пожалуй, очевиднее и полнее всего сказывается знамение времени, – с одной стороны, идет вширь, обретая глобальный диапазон, с другой – уходит вглубь, в область, так сказать, самосознания науки. Укажу на реализующиеся сейчас планы, если говорить о научном, собственно, их осуществлении, беспрецедентного характера. Я имею в виду создаваемую в ИМЛИ историю всемирной литературы, а также увидевшие уже свет две книги труда, в котором предстает картина зарождения и утверждения отечественного литературоведения, судеб его направлений и школ.

Так вот, охватывая все развитие нашей науки и обсуждая в ту же пору один, но великий – революционно-демократический – его этап, мы, как подлинные исторические современники, вовлекаем сегодня прошлое в созидание будущего. Дело в том, что в недалеком завтра изучение наследия русских революционных демократов неизмеримо теснее, чем сейчас, сольется с исследованием всей истории нашего литературоведения и успехи в одном станут необходимым условием достижений в другом.

1. Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч. в 15-ти томах, т. III, стр. 9.[↩]