№4, 1977/Обзоры и рецензии

Хоть эти труды еще не завершены…

Manuel d’Histoire littéraire de la France» par un collectif sous la direction de Pierre Abraham et Roland Desné, Editions sociales, Paris. T. I, 1-re éd. 1965, 439 p., 2-me éd. 1971, 660 p.; t. II, 1966, 492 p.; t. III, 1969, 620 p.; t. IV, première partie, 1972, 685 p., deuxième partie, 1973, 583 p.

«Histoire littéraire de la France» par un collectif sous la direction de Pierre Abraham et Roland Desne, Editions sociales, Paris. T. I, 1974, 480 p.; t. II, 1975, 500 p.; t. III, 1975, 476 p.

 

Инициатива издания фундаментальной истории отечественной литературы в виде двух многотомных серий под названием «Учебное руководство по литературной истории Франции» (в 6-ти томах) и «Литературная история Франции» (в 12-ти томах) принадлежит Центру по марксистским исследованиям при ЦК ФКП. Первое из этих изданий обращено к широкому читателю, второе имеет более академический характер, но перед каждым из них поставлена единая задача: показать путь развития французской литературы от самых глубинных ее истоков до наших дней.

Издательству «Эдисьон сосьяль», которое выпускает оба многотомника, предстоит еще много работы. И прежде всего связанной с новейшим периодом истории литературы – наиболее сложным и вызывающим значительные разногласия в оценках отдельных имен и явлений. Однако те семь солидных по объему и отлично оформленных томов, которые уже вышли в свет, дают достаточно ясное представление и о научной ценности, и об идеологической направленности еще не завершенных изданий. Содержание этих томов настолько ново и значительно, что начать разговор о них сейчас, то есть не дожидаясь полного их завершения, не только можно, но и должно.

Более двухсот ученых, – в подавляющем своем большинстве – профессора высших учебных заведений Парижа и других французских университетских городов, – составляют авторский коллектив обоих изданий, начатых под руководством директора журнала «Эроп» коммуниста П. Абраама и профессора Сорбонны Ролана Дене. Научным организаторам1 удалось, сохранив индивидуальное своеобразие глав, созданных разными авторами, достигнуть общей цельности и логической последовательности. Мощный и разносторонний состав авторского коллектива дал возможность выпускать многотомники с исключительной интенсивностью, оперативно восполняя быстро расходящиеся тиражи книг их улучшенными вариантами. Второе, дополненное издание «Учебного руководства» начало выходить в свет, когда первое было завершено лишь наполовину; параллельно началась работа и над «Литературной историей Франции». Хочется напомнить при этом, что публикация фундаментальных французских трудов аналогичного содержания2 обычно растягивалась на десятки лет и не всегда доводилась до конца. А главное, при несомненной познавательной ценности содержащихся там фактических сведений ни один из этих трудов не выходит за рамки буржуазной позитивистской науки, игнорируя и зависимость литературного развития от социальных движений, и революционно-демократическую культуру страны, чего нельзя сказать об изданиях «Эдисьон сосьяль», решительно отмежевывающихся от позитивистского метода и в корне отличных поэтому от всех ранее выпущенных во Франции монументальных историко-литературных трудов. Это их свойство обращает на себя внимание с первых же страниц.

В предисловии к первому тому «Учебного руководства по литературной истории Франции» П. Абраам говорит о методологической основе начатого труда крайне осторожно: «Я сомневаюсь в том, что эта история литературы получится марксистской. Почему? Потому что работы, посвященные конкретному исследованию истории минувших столетий, еще не достигли того уровня, который мог бы послужить основанием для марксистского анализа сопутствующих ей литературных явлений». Осторожность эта понятна; помимо названной здесь есть и другая причина: заранее декларированная философско-политическая программа могла бы помешать сотрудничеству многих ученых, которые при всей прогрессивности своего мировоззрения марксистами не являются. Учитывая это, П. Абраам завершает предисловие к следующему тому словами: «Марксизм ли это? Я не вполне в этом убежден, но, во всяком случае, нами руководили добрые побуждения». «Добрые побуждения» – понятие довольно расплывчатое, но его конкретная суть тут же фактически расшифровывается: в обоих предисловиях говорится о том, что история литературы рассмотрена здесь в неразрывной связи с историческим развитием страны и не отделена от тех антагонистических социальных противоречий, которые пронизывают вслед за экономикой и политикой также область культуры.

Показателен прежде всего принятый как шеститомным, так и двенадцатитомным изданием принцип периодизации: не по рубежам столетий и не в связи со сменой монархов, – вехами, отделяющими одну историческую эпоху от другой, в этих трудах стали годы, ознаменованные массовыми народными движениями и политическими битвами. Границы третьего тома «Учебного руководства»- от 1715 до 1789 года – полностью совпадают, например, с теми датами начала и конца эпохи Просвещения во Франции, которые соответствуют марксистскому принципу исторической периодизации, принятому и в советских научных изданиях. Ведущие писатели-просветители в этом томе представлены именно как «великие мужи, подготовившие во Франции умы для восприятия грядущей могучей революции» 3. Годом героических баррикадных боев – 1848 (а не датой установления Второй империи) завершается четвертый том названного издании; а пятый – согласно проспекту – должен охватывать период от последней буржуазной революции во Франции до Великой Октябрьской революции в России. Именно этот рубеж – Октябрь 1917 года (а не лето 1914, как принято во всех буржуазных исторических работах по XX веку) – предназначен, как сказано в проспекте издания, открыть том шестой, следовательно, в значительной мере определить идейный стержень того ответственного раздела шеститомника, который станет его завершением.

На всем протяжении этого труда литературная жизнь страны выступает не только как одна из форм художественного процесса, но и как проявление социальной борьбы – сословной или классовой, облеченной в форму религиозных или философско-этических споров. Словами: «Кто в наше время осмелится отрицать, что литература отображает общественное бытие?» – один из ответственных редакторов «Учебного руководства», Жан Фабр, начинает вступление к третьему тому. Сами за себя говорят и названия глав: «Движущие силы развития», «От кастового общества к классовому» (т. I), «Материальное и социальное положение писателей XVII века» (т. II), «Просветители и революция» (т. III), «Дух сорок восьмого года» (т. IV).

В противоположность традиционному для буржуазной науки пониманию истории литературы как Плавного эволюционного развития, «Учебное руководство» изображает этот процесс как борьбу прогрессивных тенденций с реакционными. Борьба эта, как показано здесь, то обостряется, то затухает, меняются ее движущие силы, цели, формы, но она не прекращается никогда. Мысль эта отчетливо проходит сквозь многие главы. Так, четыре главы П. Барбериса о литературе романтического направления (т. IV) объединены общим заголовком «Романтизмы» («Les Romantismes»). Этим непривычным множественным числом автор подчеркивает, что несмотря на свойственное всем романтикам критическое отношение к окружающему их миру и на общность их основных эстетических принципов, писатели этого направления выступают как люди разных философско-политических взглядов, духовно связанных с враждующими между собой определенными социальными силами. Исследуя вместе с тем творчество романтиков разных поколений, принадлежащих к 1800-м, 1830-м и 1850-м годам, П. Барберис объясняет их идейную разобщенность также влиянием на них трех французских буржуазных революций со специфическими для каждой целями и последствиями. В результате того, что эти революции рождали свои иллюзии и свои разочарования, романтические произведения, созданные в разные десятилетия, имели, как пишет Барберис, неоднородный характер, даже в случае принадлежности их одному автору.

Реалистическая литература анализируется во всех опубликованных томах «Учебного руководства» очень обстоятельно – начиная от ранних, еще примитивных бытовых сцен в городских средневековых жанрах и кончая величественной панорамой «Человеческой комедии». От тома к тому прослеживается процесс развития реалистического метода, в частности судьба романа как основного жанра реалистической прозы XVIII – первой половины XIX века. Характеризуя «Человеческую комедию» как вершину французского реализма прошлого века, А. Вюрмсер, следуя известным отзывам К. Маркса и Ф. Энгельса, отмечает в качестве величайшего достоинства Бальзака то, что он был прозорливым социологом и что его художественное слово проникнуто глубоким пониманием истории. Показывая при этом, что Бальзак, в отличие от большинства своих современников, сознавал бессилие буржуазной революции спасти народ от угнетения и нищеты, Вюрмсер пишет: «Развевалось ли трехцветное знамя на Соборе Парижской богоматери в 1830 году? Без сомнения. Но благодаря Июльской революции Нусинген, который еще вчера «корчил из себя роялиста» («Отец Горио»), разбогатеет и станет банкиром при новом правительстве («Банкирский дом Нусингена»). Об этом не рассказывали романтики и никогда не будут говорить впоследствии демократы-республиканцы… Маркс прочел Бальзака так, как должно».

Исследование романтизма, реализма, а также других литературных направлений в динамике их исторического развития органически связано в «Учебном руководстве» с проблемой отношения к культурному наследию и творческой преемственности. В главе «Вольнодумство во Франции при Ришелье» Ж. Мило показывает, например, влияние материалистической культуры Возрождения на антиклерикальную сатиру XVII века. В главе «Критический реализм и революционный романтизм» П. Барбериса поставлен вопрос о значении романтической критики буржуазного мира для развития реалистического романа. При этом автор решительно возражает против концепции Д. Лукача, согласно которой романтический метод стоит по отношению к реалистическому на более низкой художественной ступени.

Одним из основных достоинств «Учебного руководства по литературной истории Франции» следует назвать умение авторов показать связь художественной литературы с культурой страны в самом широком смысле. Отводится серьезное внимание не только литературному наследию многих художников слова, но говорится и о той научной деятельности, которой они занимались и которая в их жизни была органически связана с литературным творчеством. Так, например, обширная глава П. Менвьеля «Рабле» подразделена на отдельные, но внутренне связанные между собою части: «Педагогика», «Политика», «Религия», «Этические принципы» и, наконец, «Роман». В результате дается представление и о великом литературном памятнике, и об отразившемся в нем уровне многосторонних научных знаний, достигнутых Рабле как одним из образованнейших людей своего времени. То же самое наблюдается в главах, посвященных Вольтеру, Дидро, Ж. -Ж. Руссо, Стендалю, Бальзаку, Гюго, А. де Виньи и др.

История литературы в этом труде, кроме того, сопоставляется с развитием национального театра, музыки, изобразительных искусств. Особенно широко представлено соотношение литературы с другими видами художественного творчества соответствующей эпохи в специальном разделе четвертого тома «Связь искусств».

Тот новый взгляд на литературную жизнь и ее роль в историческом процессе, который определил и общую идейную направленность коллективного труда, и принцип аналитического подхода к отдельным художественным явлениям, отразился на пропорциональном соотношении разделов и глав. В прежних французских работах аналогичного содержания главное место неизменно отводилось писателям, связанным с дворянской средой и культурой, причем классицизм XVII века в качестве непревзойденного художественного эталона постоянно выдвигался на передний план и характеризовался значительно более развернуто, чем все позднейшие этапы литературного развития. Здесь же центр тяжести закономерно перемещен на литературу нового времени, на критический реализм и прогрессивное или (согласно принятому в четвертом томе термину) народное направление в романтизме. Это полностью соответствует задаче издания: представить историю литературы не как простое чередование меняющихся время от времени эстетических вкусов и художественных направлений, а как поступательное движение.

Впервые в историю французской литературы включены писатели, пользовавшиеся языком Прованса и местными диалектами («Лионская поэтическая школа» и др.). Впервые сельский и городской фольклор в его разнообразных жанрах занял большое место не только в средневековом разделе, но и во всем труде. Особо выделены народные песни революционного содержания. П. Брошон в главе «Развитие песни» прослеживает путь идейного и художественного обогащения этого жанра от анонимных поэтов-песенников кануна первой буржуазной революции до творчества Э. Потье. Ф. Марманд («Рабочие песни и рабочие поэты») вступает в спор с Ж. -П. Сартром, утверждавшим, что революционная поэзия прошлого века была чужда пролетариату и искусственно, сверху насаждалась буржуазными интеллигентами-утопистами. Автор убедительно и справедливо доказывает, что революционность – органическое свойство пролетарского сознания и что, наоборот, массовая рабочая песня стала животворным источником и питательной средой для творчества некоторых поэтов-профессионалов.

В четвертом томе ряд специальных глав посвящен периодической печати различных направлений, в том числе и революционного, и таким специфическим для газетных полос жанрам, как публицистический очерк, фельетон, критическая рецензия. Говорится там также об организации книгопечатания и сбыта книжной продукции, о публикация переводов иностранных литературных произведений французскими издательствами.

Более чем скромное определение монументального по объему и серьезного по содержанию груда как «учебного руководства» подчеркивает, что издание это адресовано самой широкой аудитории. Как пишет П. Абраам в предисловии к первому тому, цель «учебного руководства» – «дать возможность читателю любого образовательного уровня проникнуть в тот величественный мир, каким является литература Франции». Слово «руководство» означает отнюдь не упрощенность содержания, а лишь общедоступную форму изложения. Авторский коллектив всеми мерами стремится воспитать у читателей законную гордость за свою многовековую культуру, – задача благородная и к тому же очень своевременно поставленная на рубеже 60-х и 70-х годов, когда значительная часть французской молодежи испытала на себе влияние гошистских лозунгов, провозглашавших полное пренебрежение к духовному опыту «отцов» и «дедов». При этом «Учебное руководство по литературной истории Франции» убедительно доказывает, что главенствующим началом, которое на всем протяжении истории Франции определяло путь развития ее культуры, неизменно являлись демократические и гуманистические тенденции, неотделимые от критики всех форм социального угнетения, – будь то классовое или сословное неравенство, политический деспотизм или церковное мракобесие.

Труд этот не безупречен. Не все его главы равноценны по своему теоретическому значению. Не всегда оправданны пропорции. Так, излишне краток раздел, посвященный классицизму XVII века. Можно привести и другие примеры, более частного характера, скажем: творческий путь Мериме до 1848 года характеризуется более сжато, чем литературное наследие Флобера тех же лет, хотя в первом случае автор главы имел дело с рядом вполне зрелых произведений разнообразных жанров, а во втором – лишь с юношескими опытами, которые сам писатель не счел достойными публикации. Только две странички отведено романам Дюма-отца – талантливым образцам романтической литературы авантюрного жанра, которые завоевали всемирную известность, сохранившуюся и до наших дней.

Нельзя, однако, не отметить при этом, что сам авторский коллектив в ходе работы критически оценивает то, что им выполнено, и в процессе переизданий обновляет и улучшает опубликованные тексты, параллельно с подготовкой дальнейших томов. Так, например, в первом томе, переизданном в 1971 году, заметно расширены, сравнительно с публикацией 1965 года, главы о народной культуре средних веков, а в еще большей степени – раздел «Возрождение» в соответствии с самокритичным замечанием П. Абраама (в предисловии ко второму изданию тома он писал: «Я вынужден с сожалением признать, что Возрождение получилось у нас несколько легковесным. Возникла необходимость насытить большим содержанием эту эпоху, которая определила дальнейшую судьбу нашей литературы, мало того – дальнейшую судьбу всей французской интеллектуальной жизни»).

«Литературная история Франции» в 12-ти томах, судя по тем ее разделам, которые уже увидели свет, отнюдь не является третьим изданием «Учебного руководства»: это самостоятельный труд с более углубленными и сложными задачами. Возрос объем томов. В то же время и основной состав авторского коллектива, и редакторы томов здесь те же, что и в «Учебном руководстве». Это определяет общность методологической направленности обоих трудов и дает основание рассматривать их как две самостоятельные ветви единого начинания, Руководителями издания снова названы П. Абраам и Р. Дене, хотя первое из этих имен пришлось обвести траурной каймой.

В «Литературной истории Франции» появились новые главы, которых «Учебному руководству» недоставало, как, например, «Эволюция политических и правовых идей. Их литературное отображение», где подробно анализируется антимонархический трактат Э. де Ла Боэси «Рассуждение о добровольном рабстве» и говорится о влиянии Эразма Роттердамского на французскую социальную мысль XVI века (т. II). Значительно расширены разделы, посвященные Провансу: введена специальная глава о писателях Возрождения, писавших на провансальском языке («Окситанский Ренессанс», т. II). Полнее, чем в «Учебном руководстве», в третьем томе «Литературной истории Франции» представлен XVII век, что, однако, не является возвращением к традиционному культу классицизма в качестве непревзойденного художественного образца. «Необходимо по-новому подойти к великолепным, но уже задернутым туманом времени произведениям, для того чтобы оценить их достойным образом», – пишет А. Юберфельд в предисловии к этому тому. Отдано должное мастерам классицистической, поэзии и особенно театра – Корнелю, Расину, Мольеру, но вместе с тем показано, что XVII век во Франции велик не одними только этими именами. Большое место уделено также бытовому роману как жанру, во многом связанному и с антифеодальной сатирой Возрождения, и с последующим развитием реалистической французской прозы XVIII и XIX веков. В главе М. Сориано «Народная культура XVII века» наглядно раскрыта конкретная причина, вынудившая Академию столь решительно добиваться очищения художественной словесности от «грубых слов», «низких сюжетов» и т. п.: дворянская культура почувствовала серьезную угрозу в непрерывно возрастающей волне культуры демократической, и не из пустого педантизма, как многие полагали раньше, а в целях самозащиты стремилась любыми мерами преградить ей дорогу. В одном из разделов этой главы, который назван «Литература разносчиков», автор останавливает внимание читателя на тех дешевых книжках общедоступного содержания, которые печатались на грубой, серой бумаге и распродавались по городам и селам бродячими мелкими торговцами вместе со всякой хозяйственной утварью. Эти лубочные издания, говорится здесь, нередко использовались для распространения всякого рода суеверий, вздорных примет, знахарских лечебных советов. Однако они же часто содержали и ценнейшие образцы фольклора, преимущественно в форме сказок, а поскольку XVII век был ознаменован во Франции «охотой на ведьм» и массовыми казнями ни в чем не повинных людей, народными восстаниями и жестокой расправой над их участниками, в ряде этих сказок, как показано М. Сориано, нашли отражение и бедственное положение крестьянских масс, и откровенная неприязнь к дворянам и церковникам.

В соответствии с возросшей методологической четкостью содержания некоторых глав сравнительно с аналогичными главами «Учебного руководства» уточнены и их названия: например, «Кризис христианства в XIII веке» вместо прежнего «Литература церковная и антицерковная», «Время испытаний и предгуманизм» вместо «Конец средневековья», «Пути к безверию: ученые-вольнодумцы и идея естественной религии» вместо неопределенного «От Клемана Маро до Ронсара» и т. п.

Самым же существенным отличием двенадцатитомного издания от шеститомного является то, что в первом гораздо богаче и шире представлены все виды искусств: и театр, и музыка, и в особенности изобразительное искусство. Обилие художественных иллюстраций дает живое и наглядное представление о каждой эпохе и о той национальной культуре, которая выражает ее дух и ее стиль. Воспроизводятся полотна великих мастеров и лубочные народные шаржи, военные доспехи и изящные принадлежности аристократических салонов, старинные глобусы, карты и драгоценная церковная утварь. Современные фотографии знакомят читателей с внешним обликом и интерьером древних храмов, с развалинами замков, с орудиями труда и предметами крестьянского домашнего обихода и т. п.

Отмечая ценные качества этого издания, нельзя не сказать и о приложенных к каждому тому библиографических указателях, в особенности о синхронистических таблицах, сделанных с величайшей научной добросовестностью. В них отмечены крупные события как исторического и историко-литературного плана, так и относящиеся к самым разнообразным областям науки и искусств. Они охватывают, помимо Франции, и широкую международную жизнь, что придает особую наглядность тем страницам текста, где ставится вопрос о месте французской культуры в общеевропейском культурном развитии, об ее мировом значении и международных связях.

Передовая французская печать, начиная от «Юманите», высоко оценивает оба незаконченных труда и единодушно утверждает, что «Литературная история Франции» значительно переросла рамки историко-литературного издания, став подлинной энциклопедией национальной культуры во всем ее богатстве и многообразии. Действительно, научный коллектив, создающий эти труды, проявил верность традициям, заложенным великими энциклопедистами XVIII века, причем не только в смысле широты охваченных имен и проблем, но и стремлением к коренному пересмотру и переоценке старых, обветшалых понятий. Впервые во Франции предпринято и успешно осуществляется издание фундаментального труда, в основе которого лежит диалектико-материалистическое понимание истории. В нем не только отражены и суммированы последние достижения передовой науки о литературе, но и проложен путь к дальнейшему плодотворному ее развитию, например, в области широкого изучения взаимосвязей художественной литературы с другими видами и формами искусства.

  1. Ответственные редакторы 1-го тома «Учебного руководства по литературной истории Франции» («От истоков до 1600 года») – Ж. -Ш. Пайен и А. Вебер; 2-го («От 1600 до 1715») – А. Юберфельд и Р. Дене; 3-го («От 1715 до 1789») – Ж. Фабр и М. Дюше; 4-го (1789 – 1848) – П. Барберис и Кл. Дюше.

    Ответственные редакторы 1-го тома «Литературной истории Франции» («От истоков до 1492 г.») – Ж. -Ш. Пайен; 2-го (1492 – 1600) – А. Вебер; 3-го (1600 – 1660) – А. Юберфельд и Р. Дене.[]

  2. Histoire littéeraire de la France «, t. 1 – 15, 22 – 28, Paris, 1851 – 1952; «Histoire de la langue et de la littérature francaise des origines á 1900» sous la direction de L. Petit de Julleville, t. 1 – 8, Paris, 1908 – 1925, идр.[]
  3. «К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве», т. 1, «Искусство», М. 1957, стр. 378.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 1977

Цитировать

Яхонтова, М. Хоть эти труды еще не завершены… / М. Яхонтова // Вопросы литературы. - 1977 - №4. - C. 286-295
Копировать