Поэтическое наследие участников «Заговора равных» Г. Бабефа

Поэзия участников бабувистского «Заговора равных» – лишь один из совершенно неизученных до сих пор эпизодов в истории французской революционной литературы, но эпизод достаточно значительный. Сохраняя в условиях термидорианской реакции боевые традиции революционной литературы 1789 – 1794 годов, эта поэзия в то же время была ярким отражением нового этапа освободительной борьбы французских трудящихся.

Официальная буржуазно-апологетическая литература эпохи Директории изощрялась в клевете на революцию. В романах и стихах писателей-термидорианцев, на подмостках парижских театров якобинец изображался не иначе, как в образе бездушного палача, а стяжатель-спекулянт неизменно оказывался невинной и беззащитной жертвой его кровожадности. Оправившись от страха, в который он был повергнут размахом народной революции, буржуа требовал от литературы увеселений и отдыха. Литература революционного классицизма, одухотворенная пафосом борьбы за свободу, воспевавшая высокие гражданские добродетели, его больше не устраивала. И вот на смену высокой революционно-классицистической трагедии М. -Ж. Шенье пришла слезливая мелодрама, место сатирической агитационной комедии занял эротический водевиль, патриотическая ода Лебрена была заменена скабрезными стишками и пошлыми кафешантанными куплетами. В то же время во Франции создаются первые произведения реакционного романтизма с их разочарованным безвольным героем-меланхоликом, для которого жизнь – тяжкое бремя, который обретает успокоение лишь в христианском смирении и покорности католической догме.

Всей этой литературе бабувистская поэзия противопоставила положительного героя – борца за свободу, беззаветно преданного народному делу, сильного и отважного. Первой попыткой поэтически запечатлеть облик участников «Заговора равных» было стихотворное послание одного из руководителей движения бабувистов Шарля Жермена к Бабефу и его друзьям, находившимся в то время в Аррасской тюрьме:

Привет вам, чья священная отвага,

Энергия и мужественный пыл

Спасали столько раз от черных сил,

От козней злых свободу, наше благо!

Привет друзьям, задумавшим разрушить

Опоры тирании на земле!

…………………………………………………………….

Привет друзьям, достойным лучшей доли,

Собратьям по несчастью, храбрецам!

Кто б думать мог, что суждено всем нам

Влачить уныло дни свои в неволе?

Что мстителей за право, за народ,

Которыми престол был опрокинут,

Кем возведен король на эшафот, –

Самих, сковав цепями, кинут

В темницу? Кто б подумать мог? ¹

(Перевод В. – Дмитриева)

Послание Жермена в художественном отношении целиком примыкает к традициям революционно-классицистической поэзии эпохи французской буржуазной революции. Торжественная плавная поступь стиха, приподнятый и несколько отвлеченный стиль, построение, свойственное ораторской речи, – все эти художественные средства подчинены замыслу стихотворения: воспеть высокие гражданские добродетели мужественных борцов за свободу, к которым обращается поэт. Образ бабувистов, брошенных в тюрьму, здесь еще не индивидуализирован и рисуется в самых общих чертах.

В той же революционно-классицистической манере написано и стихотворение «Гракху Бабефу», принадлежащее перу неизвестного друга и почитателя «народного трибуна» и созданное уже после разгрома движения «равных». В коротком восьмистишье поэт сумел выразить огромную любовь и уважение всех угнетенных к светлой памяти героя, погибшего в борьбе за прекрасные идеалы братства и равенства:

О, пламенный трибун, апостол наших прав,

Природы друг, ты обезглавлен…

Но за тебя отмстит народ, восстав,

И будешь ты историей прославлен.

Потомки заклеймят позором палачей,

Что кровь невинную пролили снова,

Тебе ж, погибшему за равенство людей.

Бессмертия венец навеки уготован! ²

(Перевод В. Дмитриева)

Однако гражданская лирика бабувистов не только использует старые поэтические традиции. Очень ценны попытки поэтов-бабувистов преодолеть рассудочность и отвлеченность поэзии революционного классицизма. Эти попытки еще очень неуверенны, единичны, подчас сознательно не осмыслены самими поэтами, но именно в них содержатся первые симптомы того будущего направления, по которому пойдет гражданская поэзия во Франции в XIX веке. В этом отношении характерно стихотворение Ш. Жермена, обнаруженное у него в кармане следователем тюрьмы Тампль, куда бабу висты были заключены после провала заговора.

Стихотворение Жермена написано в форме лирического раздумья героя, осужденного на смерть. В чертах этого героя, несомненно, воссозданы лучшие черты революционеров-бабувистов: преданность делу народного освобождения, патриотизм, непоколебимая вера в справедливость своих идей. Сознавая, что палачи уже не выпустят его из своих рук, поэт в последние минуты жизни как бы подводит итог пройденному пути. Смерть ужасна для того, кто прожил жизнь бесчестно, кто был тираном и угнетателем своего народа. Но разве она страшна для борца, отдавшего все свои силы родине и свободе? Рабство народа страшнее, чем смерть. Поэт знал давно, на что он идет, он знал, что ему угрожают пытки, ссылка, а может быть, и смерть. Но если бы пришлось повторить пройденный путь, он сделал бы это с той же твердостью. «Победив, я бы исполнил мой долг, побежденный, я сумею принять смерть» ³.

Стихотворение лишено каких бы то ни было мотивов одиночества и отчаяния, наоборот, – оно оптимистично. Узника окрыляет уверенность, что дело, за которое он отдает жизнь, не может умереть. Народ отомстит за героев, павших в борьбе за свободу и равенство:

Друзья мои, мы встретим смело… смерть.

Ведь лучше рабского удела… смерть.

Народ, усилия утроив,

Отмстит за истинных героев… смерть.

(Перевод В. Дмитриева)

При всей зависимости стиля этого стихотворения Жермена от традиционной поэтики классицизма, оно отличается от од и посланий М. -Ж. Шенье, Лебрена, Т. Руссо и других поэтов второй половины XVIII века стремлением запечатлеть неповторимый облик героя – побежденного, но несломленного тюрьмой. Поэт мастерски воссоздает все разнообразие настроений своего лирического героя: элегическая грусть человека на пороге смерти сменяется гордостью за то дело, во имя которого он отдает жизнь, презрение к палачам переходит в твердую уверенность в победе идей, за которые он борется. Вот почему трагический рефрен каждой строки (повторяющееся слово «смерть») не делает стихотворение монотонным, а, наоборот, каждый раз звучит по-новому, выражая сложную гамму мыслей и чувств поэта.

Лирика Жермена – один из интереснейших образцов поэзии бабувистского заговора. Однако ведущим жанром этой поэзии были не послания и не лирические стихотворения. Наибольшее распространение среди участников движения получила политическая песня-прокламация, песня-памфлет.

Революция создала огромное количество песен: исследователи насчитывают их до трех тысяч, а сколько их еще до нас не дошло! Песни исполнялись везде, где собиралась хотя бы небольшая кучка людей, – на улицах и площадях, в школах и мастерских, в народных клубах и политических салонах, в театрах и церквах, в тюрьмах и на празднествах, в самом Конвенте л у подножия эшафота, пели за работой и во время отдыха, пели в походных колоннах и у бивуачного костра, пели во время манифестаций и торжественных заседаний. Унаследовав традиции народной песни, революция положила начало глубокой реформе песенного жанра, позже завершенной Беранже. Она покончила с пренебрежительным отношением профессионалов литераторов к песне, свойственным поэтике классицизма, зачислявшей песню в разряд «низких жанров». Лучшие поэты революции (М. -Ж. Шенье, Руже де Лиль, Т. Руссо, Ландрэ) работали над песней с той же требовательностью, какая до сих пор считалась подобающей в отношении жанров «высоких». В годы революции песня обрела жанровое и композиционное разнообразие, отточенность языка, поэтическую завершенность образов.

Богатое песенное наследие 1789 – 1794 годов было широко использовано бабу вистами в их пропаганде. Буонаротти в своей книге не раз сообщает о том, что участники «Заговора равных» знали песни революции и любили их исполнять. Рассказывая о жизни бабувистов, заключенных в тюрьму Плесси после подавления прериальских волнений городской бедноты, он пишет: «По вечерам далеко вокруг разносилось пение республиканских песен, в котором принимали участие все заключенные, и жители Вандома, привлекаемые интересом и любопытством на соседний холм, нередко присоединили к этому пению свои голоса и аплодисменты» ⁴.

Но бабувисты не только пели песни, созданные в годы революции, – среди них были широко распространены стихи и песни, написанные самими бабувистами и им сочувствующими левыми якобинцами эпохи термидорианской реакции. Некоторые образцы этих песен сохранились в материалах судебного процесса над участниками заговора, в их переписке, в периодических изданиях и листовках.

Песни служили бабувистам одним из лучших способов массовой пропаганды их идей среди населения парижских предместий и в войсках. В бумагах Бабефа после его ареста был найден листок с текстом стихотворения неизвестного автора, на котором рукой Бабефа было написано: «Годится, чтобы отпечатать в тысяче экземпляров». Автор этого стихотворения с сожалением пишет о том, что годы борьбы с феодализмом, дав прекрасные образцы героизма и самопожертвования, не привели, однако, к желанным результатам. По-прежнему народ несчастлив, а роялисты замышляют вновь восстановить королевский трон. «История свидетельствует, что королевская власть всегда попирала права народа-суверена, а поэтому пусть не остывает мужество людей, сердца которых вдохновляются правилом:

1. «Copie des piecessaisies dans le local que Babeuf occupait lors de son arrestation», Paris, an V, t. 1, p. 53. Переводы В. Дмитриева публикуются впервые.[↩]
2. ¹Опубликовановкниге V. Advielle, Histoire de Gracchus Babeuf et du babouvisme, Paris, 1884, t. I, p. 3.[↩]
3. »Copie des pieces…», t. II, p. 282. [↩]
4. Ф. Буонаротти, Заговор во имя равенства, т. II, Изд. АН СССР, М. -Л.

   1948, стр. 30.[↩]