№3, 1977/Обзоры и рецензии

Плеяда и французское Возрождение

Ю. В. Виппер, Поэзия Плеяды. Становление литературной школы, «Наука», М. 1976, 432 стр.

Возрождение, как, пожалуй, ни одна другая эпоха прошлого, привлекает к себе ныне пристальное внимание историков, философов, литературоведов и становится ареной столкновения противоборствующих мнений и оценок. Притягательность этого периода понятна, ибо в нем заключены как бы «завязь» и смысл не только отдельных национальных культур, но и европейской культуры в целом. От интерпретации феномена, названного высоким словом «Возрождение», зависит общий взгляд на литературный процесс Нового времени, его исходные стимулы и возможности, некогда открытые пред ним этой эпохой.

С этой точки зрения изучение французского Возрождения наряду со своими специфическими трудностями имеет по крайней мере одно преимущество. В отличие от соответствующего периода в Италии, Возрождение во Франции «уложилось» в одно столетие, развивалось более динамично и определенно и, обладая такой «лаконичностью», стало как бы «конспектом» всей истории европейского Возрождения. «Лаконизм» французского Возрождения заставляет исследователей с особой пристальностью вглядываться в каждое его десятилетие, ибо стремительность становления и модификаций французской литературы XVI века делает весомыми и репрезентативными даже самые малые отрезки ее пути, утяжеляет дополнительным смыслом любое литературное явление. Эту особую значимость каждого десятилетия в истории французского Возрождения убедительно раскрыл и обосновал Ю. Виппер. Его книга посвящена 40 – 50-м годам XVI века, ознаменованным становлением новой поэтической школы, которой Пьер де Ронсар, один из ее основателей, в 1556 году дал имя «Плеяда».

Автор поставил перед собой весьма сложную, но необходимую задачу – дать реальную картину противоречивой и пестрой биографии Плеяды, не свести ее к пусть удобной, но линейной схеме. А исследование творчества Ронсара и Дю Белле, Баифа и Белло, Тиара или Жоделя в достаточной мере обросло такими схемами. Одна из них зиждется на идее, утверждающей аристократизм Плеяды, элитарность ее поэтической доктрины и художественной практики. Эта схема не просто неточна и предвзята, но в конечном счете она выводит Плеяду за рамки собственно ренессансных процессов в литературе. Иными словами, она связана со стремлением «закрыть» эпоху Возрождения концом 40-х годов XVI века, оставив на фоне ее «заката» одиноко возвышающуюся фигуру Рабле.

Уже во введении к книге Ю. Виппер указывает на неправомерность подобного подхода к творчеству Плеяды, а все дальнейшее исследование подчиняет доказательству возрожденческого характера теории и поэтической практики ее участников.

Именно в 40-е и 50-е годы XVI века во Франции был окончательно осознан тот необратимый сдвиг, который отделил средние века от Нового времени. Возрождение стало восприниматься как антитеза средневековья в самых сущностных своих представлениях, будь то взгляд на картину вселенной (неподвижную – в мышлении средних веков и динамичную – в Возрождении), или на соотношение общего и единичного в человеке (сверхындивидуальное понятие о личности – в средние века и индивидуальное – в эпоху Возрождения) 1, или на назначение поэта и поэзии. Гуманистический пафос, воодушевлявший деятелей литературы раннего Возрождения, в 40 – 50-х годах, в позднем Возрождении (как называет этот этап Ю. Виппер), был как бы доосмыслен и сформулирован – в поэтике Плеяды.

Плеяда вышла на сцену тогда, когда радость отречения от средних веков была наглядно продемонстрирована в четырех книгах эпопеи Рабле, новеллах и «Кимвале мира» Деперье, в изящно-чувственной поэзии Маро. Но безоглядное упоение открытой свободой человеческого «я», вера в безграничность и универсальность индивидуума выражались в этих произведениях скорее спонтанно, чем теоретически осознанно, скорее в старых, нежели в новых, литературных одеждах. Литературные формы, в которых закреплялось новое мироощущение, зачастую сохраняли свой средневековый вид, будь то обилие таких жанров, как «les coq-à-l’âne», blasons и т. п., в лирике Маро или мимикрия под народную книгу у Рабле. И только у поэтов Плеяды уже в первом её манифесте – «Защите и прославлении французского языка» Дю Белле – были теоретически сформулированы новые творческие принципы.

Всякая формула заостряет и пытается придать живому, подвижному содержанию конечный смысл. Вот почему многие деятели Возрождения «не узнали» своих собственных стремлений в горделивой заносчивости Дю Белле, который потребовал от поэтов-соотечественников полного отказа от устаревших форм. А между тем эта «заносчивость» вдохновлялась, как отмечает Ю. Виппер, уже не просто ренессансным чувством личного достоинства человека, но не менее ренессансным убеждением в профессиональном достоинстве поэта.

Исследователь не скрывает драматизма ситуации, в которую попадают члены будущей Плеяды (в годы создания «Защиты» еще скромно именовавшие себя «Бригадой»): подчеркивая историческую и эстетическую необходимость оформления новой поэтики, он не отделяет теоретических и художественных завоеваний ранней Плеяды от тех утрат, которые терпит она на своем пути. В этой связи оригинален и методологически значим анализ «Поэтического искусства» Тома Себиле (опубликованного в 1548 году, то есть всего за год до «Защиты»). Обычно поэтику Себиле, являвшуюся своего рода подведением итогов поэзии школы Маро, рассматривали лишь с точки зрения ее, так сказать, недостаточности, несоответствия духу времени и не обращали внимание на такие ее существенные черты, как демократизм, народность, связь с национальной традицией. Ю. Виппер выявляет эти черты «Поэтического искусства» Себиле, отступившие на задний план в манифесте Дю Белле, и одновременно подчеркивает коренное отличие двух поэтик, отличие, которое воплощает в себе смену двух этапов литературы Возрождения: эклектичность поэтических правил Себиле сменяется достаточно категоричной системой поэтических принципов; из свободной игры поэзия становится высокой духовной деятельностью, требующей героической самоотдачи.

Для Плеяды поэзия – священнодействие: темы славы, бессмертия в творчестве, «поэтического безумия», схожего с религиозным экстазом, одушевляли и «Защиту», и первые поэтические опыты Дю Белле и Ронсара. И в то же время, с точки зрения членов Плеяды, в поэзии реализует себя земное честолюбие поэта. Но это честолюбие, как показывает исследователь, особого толка: оно неотделимо от осознания поэтом своей высокой миссии творца, призванного приумножать духовные богатства отечества, и от восприятия поэзии как национально значимого деяния.

Возвеличивание искусства и его создателей, свойственное этим поэтам, в полной мере отразилось и в той трудоемкой программе самообразования и воспитания, которую предложил Дю Белле в «Защите». Эта программа – доктрина «doctus poeta», принцип «подражания древним», требование овладевать всеми накопленными знаниями – находила опору в общей атмосфере подъема наук и искусств, характерной для той поры. Тем самым «горделивый индивидуализм» (точно найденное Ю. Виппером определение) поэтов ранней Плеяды был естественным выражением надежд новой эпохи.

Исторический материал, вводимый в книгу, очень обширен, иногда он мало известен даже специалистам. Но груза его читатель не ощущает, ибо этот материал постоянно «в действии»: ясно ощутимо намерение автора обнаружить, вывести на поверхность те внутренние, непрямые связи, которые существуют между литературными и общественными явлениями, философскими и политическими доктринами XVI века. Так, убедительно показано, что вся деятельность Плеяды определяется общим процессом становления национального самосознания, характерным для Франции конца первой половины столетия. Внешние формы проявления этого процесса – и территориальная и политическая консолидация страны, и радикальные административные, юридические и финансовые реформы, и известный ордонанс 1539 года, узаконивший французский язык как язык государственный. И в этом контексте основной пафос программы Плеяды – призыв создавать поэтические произведения на французском языке и обновить национальную традицию высокими темами и жанрами – был свидетельством формирования национального самосознания в эстетической сфере.

При всем разнообразии материала и полноте рассмотрения творчества как крупнейших поэтов, так и поэтов, менее значимых, чем Ронсар и Дю Белле (Денизо, Маньи и др.), книгу Ю. Виппера отличает внутреннее единство, обусловленное общей перспективой, которой руководствовался исследователь: определить функцию Плеяды в национальном литературном процессе в целом. Такой аспект рассмотрения был бы невозможен без выхода за те хронологические рамки, которыми ограничен избранный период деятельности Плеяды, а потому свои наблюдения и теоретические выводы автор постоянно «проверяет» фактами и предшествующей литературной истории (рыцарский роман, поэзия «великих реториков», школа Маро), и ее последующим движением (поэзия конца XVI века, классицизм, творчество романтиков), что придает им доказательность и весомость. Так, выявляя те черты поэзии Ронсара и Дю Белле, которые прокладывают пути будущим поколениям французских поэтов, Ю. Виппер убедительно доказывает, что без их художественных прозрений были бы немыслимы не только шедевры Ренье или Буало, но и многие стороны поэзии А. Шенье, Ламартина, Виньи и Гюго. И в этой связи показателен тот, казалось бы, парадоксальный факт, что Ронсар и Дю Белле, столь суровые и во многом несправедливые к национальной традиции, противопоставившие ей принцип «подражания древним», то есть иноземным, авторам (грекам, латинянам и современным им итальянцам), собственным своим творчеством блестяще воплотили самый дух национальной словесности, реализовав такие ее стороны, как философичность, универсальность поэтической культуры, широту тематических границ, тенденцию к рационалистичности и подчеркнутой осознанности поэтического приема. Оказалось, что «ниспровергатели» – поэты Плеяды – обладали большим ощущением направления национальной поэтики, нежели «охранители» – Тома Себиле, Дезотель, Бартелеми Ано, бывшие первоначально их противниками и оберегавшие национальную традицию от их «посягательств». При всех присущих ей крайностях и реформаторской ригористичности Плеяда своим художественным опытом продемонстрировала, что национальная традиция не есть обязательно некая непосредственная и постепенная преемственность, но что она порою требует и известного взрыва, ломки этой постепенности, без которых невозможны ее развитие и обогащение.

Однако переориентация национальной традиции не равнозначна полному с нею разрыву. Новизна поэтической школы не может быть волюнтаристски привнесенной извне, скорее она заключена в умении увидеть у своих предшественников и даже современников то, что им самим казалось случайным или вообще не было замеченным. Так, и принцип «подражания древним», и введение новых жанров (ода, сонет), и доктрина «ученой поэзии» содержались в поэтике и практике Маро и Себиле, но на правах других, им, по сути дела, противоречащих правил. Кристаллизация новых тенденций, воссоединение их в новую поэтическую систему и реализация скрытых возможностей национальной поэзии – таков внутренний смысл реформы Плеяды. И эту миссию Плеяды со всей определенностью и полнотой раскрывает книга Ю. Виппера.

Общность эстетической цели, объединившая столь отличных друг от друга поэтов, как Ронсар, Дю Белле, Баиф, Тиар и другие, вовсе не предполагает некоего единого присущего им стиля, унификации художественных решений. Индивидуальные отличия у авторов Плеяды бо´льшие, нежели у поэтов внутри литературных школ XIX и XX столетий. И это закономерно, если иметь в виду, что в эпоху Возрождения понятие индивидуального было в центре представлений о человеке. Характерно, что именно в это время французский язык обогатился многими словами, фиксирующими индивидуальные отличия: la personalité (личность), spéecifique (специфический), caractéristique (характерный) и др.» в отличие от средневековья, более сосредоточенного на разработке лексики, связанной с понятиями коллективного, всеобщего. «Individuuai est innefabile» («индивидуальное невыразимо») – этому средневековому философскому постулату был противопоставлен сократовский принцип – «познай самого себя». Вот почему для поэтов Плеяды столь характерно осознание специфичности собственной манеры. Вместе с тем это вовсе не ставит под сомнение само существование Плеяды как целостной литературной школы, и Ю. Виппер аргументированно полемизирует с Э. Бальмасом, А. Рубишу-Стрец и другими исследователями, которые утверждают, что единство поэтов Плеяды – не более чем литературный миф2. Ю. Виппер рассматривает творчество каждого поэта одновременно в двух аспектах: общего, характерного для поэтики школы вообще и отдельного, присущего индивидуальному почерку каждого. В этой связи необходимо отметить умение ученого видеть поэтическое произведение в его целостности, открывать в нем самом закономерности движения художественных форм, а не привлекать его лишь в качестве иллюстрации того или иного тезиса. Так, анализ «Гимнов» Ронсара и «Сожалений» Дю Белле демонстрирует в самой смене тематической, ритмической, лексической организации стихотворений характер творческих прозрений этих поэтов, «предчувствие» ими классицизма,

История Плеяды конца 50-х годов рассматривается Ю. Виппером как тот этап позднего Возрождения, когда назревают будущие конфликты, связанные с кризисом ренессансных идеалов, но конфликты эти скорее предчувствуются, чем осознаются, скорее кажутся временными, нежели окончательными. Поэты Плеяды все чаще вторгаются в остродраматические проблемы общественной жизни Франции кануна религиозных войн: в «Гимнах» Ронсара, «Сожалениях» и «Древностях Рима» Дю Белле явственно звучат трагические ноты, но, как показывает Ю. Виппер, их поэзия этих лет по сути своей – возрожденческая. И было бы по меньшей мере прямолинейным считать, что принадлежность к Возрождению предполагает, так сказать, безусловный оптимизм, безоглядную жизнерадостность. Возрождение заканчивается не тогда, когда в нем появляются мотивы дисгармонии и трагизма, но тогда, когда меняется сама точка отсчета и на смену глубокой вере в высокое предназначение человека и его гармонию с миром приходит не менее глубокое разочарование в его возможностях. Между тем внимательный анализ поэзии Плеяды убеждает, что не отречение от принципов ренессансного искусства, но их развитием углубление было основной тенденцией и смыслом тех сдвигов, которые происходили внутри ее художественной системы. Несмотря на стремительность эволюции творчества поэтов, принадлежащих к этой группе, несмотря на разнообразие сменяющих друг друга стилей (высокий, «низкий», «срединный», орнаментальный), на искусы маньеризма, высокая мера, предложенная искусству в манифесте Дю Белле, оставалась основой их художественных поисков. Основой, но не ригористической нормой. И потому Ю. Виппер прав, когда, сопоставляя «обещания», даваемые Плеядой в «Защите», и творческую их реализацию, подчеркивает, что сами поэты «оказались гораздо многообразнее и дерзновеннее», чем они могли предполагать.

«Поэзия Плеяды» – книга не только фундаментальная и методологически точная, но и в высшей степени актуальная. Актуальность ее предопределена тем, что в советском литературоведении нет сколько-нибудь системного рассмотрения творческого пути первой литературной школы во Франции, а равно и тем, что ее автору свойствен широкий и теоретический подход ко всему кругу вопросов, связанных с таким сложным культурным феноменом, как Возрождение.

Исследование заканчивается рассмотрением последних сонетных циклов Дю Белле и поэзии Ронсара конца 50-х годов. Впереди – трагедии религиозных войн и раскол внутри Плеяды, взлеты и спады в творчестве Ронсара и оставшихся с ним соратников, искажение и измельчание ее замыслов в поэзии эпигонов. И об этом, наверное, Ю. Виппером будет написана еще одна книга.

  1. О концепции личности, в средние века см.: А. Я. Гуревич, Категории средневековой культуры, «Искусство», М. 1972, стр. 269- 280.[]
  2. E. Balmas, Il mito della Pléiade. – » Saggi e Richerche di litterature francese», Pisa, 1965; A. Roubichou-Stretz, La vision de l’histoire dans l’oeuvre de la Pléiade, P. 1973.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №3, 1977

Цитировать

Подгаецкая, И. Плеяда и французское Возрождение / И. Подгаецкая // Вопросы литературы. - 1977 - №3. - C. 275-281
Копировать