Пьесы большой мысли (К 60-ти летию Л. Леонова)

О чем написана пьеса?

Как часто зритель или читатель задается подобным вопросом, познакомившись с произведением драматурга. А ответить, казалось, не представляло особенного труда – о заводе, о семье, о том, как один умный, дельный председатель колхоза сменил другого – отсталого, равнодушного. Но такой ответ, очевидно, не удовлетворял зрителя. Он искал чего-то другого. Он хотел прожить в театре целую жизнь, чтобы эта жизнь обогатила его как собственный опыт и заставила глубже чувствовать, чтобы она расширила не только знание фактов, но и знание самого интересного – человека.

Почему же порой этого не случается, почему иной раз, раскрыв нехитрую механику сюжета, зритель забывает о людях, изображенных на сцене, не «берет» с собой в жизнь их переживания, как взял трагедию чеховских сестер Прозоровых или драму горьковского Булычова? Потому, что в подобных пьесах действительность часто показана, но не осмыслена, события становятся для автора лишь звеньями рассказа, но не итогом его размышлений о жизни, о человеке.

В этой связи поучительно остановиться на творчестве одного из самых интересных наших драматургов – Леонида Леонова, чтобы, подумав над художественной конструкцией его пьес, понять, какими художественными средствами достигается емкость и философская глубина его творений.

Что происходит в леоновских пьесах?

…В семью директора плодового совхоза Маккавеева приезжают погостить его дети. Все – кроме любимого сына Василия. В тот же день в доме Маккавеевых появляется их старый знакомый Пыляев. Встречи, разговоры, воспоминания, и вот уже мы видим, что Пыляев чужой этой семье, он мешает радоваться Маккавеевым, он вносит настороженность и беспокойство. А в конце выясняется, что Пыляев враг, сознательно укрывшийся в семье Маккавеевых от правосудия.

Это «Половчанские сады» (1938).

Год спустя в пьесе «Волк» Леонов рассказал о другой семье – семье ответственного работника Рощина, в которую возвратился после зимовки их родственник, брат хозяйки Лука Сандуков. Он приехал сюда, чтобы жениться на Елене – подруге его сестры, И вскоре мы становимся свидетелями замыслов Рощина, жизни его семьи, мы видим все осложняющиеся отношения героев с «волком» и друг с другом, отношения, которые приводят к разоблачению и гибели Луки Сандукова.

Быть может, Отечественная война, эпический размах военных событий, смертельные столкновения этих лет, трагические коллизии жизни усложнили ситуации леоновских пьес, внесли в их сюжет батальные мотивы и сцены? Но что случается в «Нашествии» – пьесе, написанной в 1942 году? Семья врача Таланова живет в городе, куда завтра войдут гитлеровцы. Страшные, тревожные дни. Смерть реет над каждым советским человеком. Враги не щадят детей и женщин, убивают беззащитных. И в эти грозные часы возвращается в семью Талановых блудный сын Федор, совершивший в прошлом тяжкое преступление. Всего несколько дней наблюдали мы эту семью, и вот снова расстаемся с Федором, теперь уже навсегда, но целая жизнь, многотрудная и героическая, прошла перед нашими глазами.

Казалось бы, как мало внешних событий осложняет существование леоновских героев, как узки рамки, в которых заключено действие! Почти всюду вариации одной излюбленной автором жизненной коллизии: сложившиеся отношения какой-либо семьи нарушает приход нового человека извне, чем-то чужого для нее. Сложные обстоятельства, связанные с этим человеком, приводят в движение устоявшиеся связи и быт. Рушится то, что казалось прочным, подспудно таившиеся чувства становятся явными. Но вот буря улеглась, и кажется, внешне все остается почти по-прежнему. «Вот и все. Будто ничего и не было», – говорит в финале один из героев «Половчанских садов». Но все уже совсем иное, новое. За пределами пьесы герои Леонова начинают новую жизнь, не похожую на ту, которую мы видели.

Откуда это тяготение драматурга к однообразию положений, к внешней статике? Ведь если вчитаться в леоновские ремарки, то мы и в них увидим настойчивое желание Леонова дать минимум мизансцен, отказаться от излишней экспрессии в поведении героев на подмостках. Зачем все это? Ведь испокон веков считалось, что разнообразие положений и мизансцен, возможность актера активно двигаться – лучшие союзники драматурга. Что руководит Леоновым, когда он сознательно «обкрадывает» себя? Но в том-то и секрет, что драматург не обкрадывает себя, что малособытийность и неподвижность жизни в его пьесах кажущиеся. Попробуйте подробно рассказать обо всем, что переживают леоновские герои, о всех фактах их биографии, об их мыслях и склонностях, и вы увидите, что рассказа этого хватило бы на целый роман. Громадное содержание таится в простой фабуле леоновских пьес. Но его искусство композиции как раз и состоит в том, что содержание это сконденсировано, дано под громадным давлением, которое создают драматизм и направленность пьес Леонова.

Лишь проникнув в сложные душевные переживания леоновских героев, проанализировав их мысли и побуждения, открываешь тот скрытый мир чувств, который приводит в стремительное движение действие его пьес. При внешней статике – огромная сила внутреннего движения, борьбы, стремления к цели. Скованность, сдержанность интриги лишь подчеркивают силу страстей, бушующих в произведении.

Уже в заголовках леоновских пьес и в том, как они раскрываются в тексте, – ключ к авторской мысли, к философскому обобщению.

«Золотая карета», «Половчанские сады» или «Обыкновенный человек»… Как только перед нами возникает жизнь героев этих пьес, так сразу же становится ясно, что не о «золотой карете» как таковой, не о «половчанских садах» и не об «обыкновенном человеке» в собственном смысле слова здесь речь. Каждый из этих заголовков имеет другой, скрытый смысл, и он-то является главным. Название пьес Леонова приобретает ту степень обобщенности, при которой рождается реалистический символ, столь характерный вообще для письма Леонова – драматурга и прозаика.

Почему понадобилось Леонову называть пьесу «Золотая карета»? Что в этом легком, сказочном понятии задело драматурга, натолкнуло его на большие жизненные обобщения? Но вот мы вместе с полковником Березкиным пришли в его разрушенный город, узнали историю Машеньки Порошиной, ныне жены «спичечного директора» Щелканова, заглянули в комнату старика Непряхина и его слепого сына Тимоши, наконец познакомились с академиком Кареевым, который когда-то любил Машу Порошину и теперь приехал к ней в золотой карете жизненного благополучия… И мы уже не задаем автору вопросов. Мы думаем о том глубоко гуманистическом содержании, которое заложено в пьесе, о судьбах людей, прошедших трудные дороги войны, и тех, кто не по праву пользуется золотой каретой легкого жизнеустройства. Мы раздумываем надо всем этим и приходим к выводу, что счастье сегодня не может быть узколичным, маленьким, обособленным, оно награждает лишь тех, кто живет жизнью народа, кто сражается, а не бездействует, рискует, а не приспосабливается. И в заголовке леоновской пьесы нам видятся не только символы двух путей в жизни, но и ответ на вопрос, как надо жить.

Ибсен как-то сказал: «Мое дело ставить вопросы. Ответы на них я не имею». Леонов не только знает ответы на вопросы, которые ставит, – весь образный строй его пьес служит тому, чтобы читатель и зритель получили эти ответы, научились жизни. Ответы Леонова – это не прямо выраженная авторская сентенция, не монолог героя под занавес, не заключительная реплика спора, – это тот итог, который возникает в сердце зрителя, подсказан ему всем ходом действия. И когда мы узнали законы образной символики Леонова, мы поняли иносказание «Половчанских садов», которые стали для нас не только садами, а советским обществом, растящим своих сыновей, его будущим. И нам не покажутся теперь странными слова «деревянного доктора» Унуса: «Завтра начинается с сада» или реплика Маккавеева: «А сыновей у меня множество: сад».

Теперь мы поймем, что дом Рощиных олицетворяет для автора всю нашу страну, а «волк», ворвавшийся в этот дом, – врага родины, и мы откроем тот второй смысл, который заложен в последней реплике юной Насти Рощиной своему отцу, когда бесславно кончил свои дни Лука Сандуков: «Хорошо жить в чистом доме, Григорий!» В чистом доме родины моей – как бы говорит Настя и вместе с нею драматург, – в доме, освобожденном не только от врагов, но и от всякой нечисти, от ложных отношений, зависти, лицемерия, в доме, где восторжествовала правда.

В своих пьесах, как и в романах, Леонов решает самые сложные вопросы, «вечные вопросы» жизни, любви, ненависти, счастья, призвания, творчества. Но эти вечные темы – как по-новому решаются они сегодня советским писателем! И самое главное, что делает леоновские темы не только «вечными», но и глубоко современными, – это изображение новых отношений, новой психологии, нового мироощущения героев.

В «Половчанских садах» занавес открывается в тот момент, когда больной Маккавеев и его жена Александра Ивановна ждут приезда детей, вызванных телеграммой о болезни отца. Как будто бы течет мирная беседа двух любящих супругов, но уже спустя мгновение мы чувствуем за их незначительными словами скрытое волнение, какую-то напряженность. Маккавеев взволнован сейчас не столько предстоящей встречей с детьми, сколько сообщением Саши о неожиданном приезде Матвея Пыляева, того самого Матвея, который исчез внезапно восемнадцать лет назад, попав в плен к белым, и которого недолго, но любила маккавеевская жена, родившая от него сына Исайку.

Посмотрите, как многое узнаем мы уже из этой экспозиции. Здесь и прошлое героев, и их сегодняшние чувства, и настороженное ожидание будущего. Вторжение в дом человека, чье долгое отсутствие было столь подозрительным, чье появление грозит принести несчастье любимой жене и подорвать доверие младшего сына, – как много появление Пыляева значит уже для одного Маккавеева. Еще больше оно значит для самой Александры Ивановны, которая боится встречи с бывшим возлюбленным и покоряется ей, которая дрожит за счастье, налаженное с таким трудом, и трепещет перед той расплатой, которая ожидает ее за свершенную когда-то ошибку. И благодаря тому, что Леонов сумел вложить в самый факт приезда Пыляева – главного антагониста в конфликте пьесы – столько разных психологических мотивов и чувств, появление его приобретает характер столь значительный, столь решающий для жизни героев пьесы.

Тот же прием использован драматургом в «Волке».

Экспозиция леоновских произведений не только вводит нас в ход событий и отношений, не только раскрывает нам прошлое героев, но и создает предпосылку для столкновения, которое неизбежно повлечет приезд новых людей. Леонов так сгущает настроение тревожного ожидания надвигающегося события, а само событие при всей его внешней незначительности так значительно для героев, приводит в движение такие их чувства, что уже начало конфликта влечет за собой бурю страстей, создает стремительное действие.

В леоновских пьесах конфликты вызревают постепенно, обогащенные глубоким социальным и психологическим подтекстом. А это заставляет зрителя следить за появлением главной противодействующей силы в конфликте с уже подготовленным, давно разбуженным общественным интересом. Вот они, пружины действенности драматурга, источник драматизма и актуальности его пьес, внутренней их экспрессии, вот почему бытовая обстановка не мешает проявлению самых высоких общественно-героических черт характера его героев.

Но не только экспозиция леоновских пьес столь емка по содержанию. Леонов проявляет себя подлинным мастером развития интриги. В его пьесах действие всегда движется от незнания к знанию, с каждым новым фактом неизменно углубляя наше представление о героях. Поэтому лучшие его драмы увлекательны, в них всегда присутствует очарование открытия. Острая внутренняя сюжетность леоновских пьес и романов, загадочность того, что произойдет в следующей сцене, сочетаются с масштабностью характеров героев и глубиной их психологии. Традиция этого сочетания восходит к русской школе романа интриги, ярким представителем которой был Ф. Достоевский. Глубине изображения душевных движений человека и острой, эффективной фабуле, бездонному драматизму чувств и стремительной действенности развития интриги Леонов учился у Достоевского. Композиция его романов говорит об этом со всей очевидностью.

В драматургии же особенно важно развитие интриги, умение построить ее таким образом, чтобы в лаконичную форму диалога вместить всю полноту содержания жизни, характеров действующих лиц. И Леонов чувствует это. Если завязки его пьес – это предпосылка к столкновению, созданная новым обстоятельством, вошедшим в жизнь героев, то развязка – это результат развития интриги и характеров, это обобщение главной мысли автора, острый и неожиданный итог идейно-психологических мотивов произведения. Так, в «Волке», разоблачая Луку Сандукова, Леонов идет от психологии к политике, в нравственно-психологическом крахе «волка» показывает его социальный крах.

И все же, подыскивая определение леоновской драматургии, мы не назовем ее ни драматургией характеров, ни драмой интриги, хотя то и другое очень существенно для писателя. Мы не назовем его пьесы символическими, так как символ сам по себе ничего не значит у Леонова, Если уж стремиться дать определение леоновскому своеобразию, наиболее точно было бы назвать его пьесы «пьесами философии жизни» (по аналогии с «пьесами жизни» Островского в определении Добролюбова).

Развитие характеров, символика, даже ремарки – все в леоновских пьесах устремлено к тому, чтобы выразить авторскую идею, раскрыть его философию. Всеми доступными средствами Леонов ведет нас в глубь текста, концентрируя внимание на главном для него – на человеке и его отношении к миру. Поэтому так ясно ощутимо в его пьесах присутствие лирического героя, поэтому так силен здесь авторский голос.

Казалось бы, жанр комедии не дает простора серьезным размышлениям о жизни, философскому осмыслению фактов действительности. Но вспомним «Обыкновенного человека» – комедию, с нашей точки зрения недостаточно оцененную театрами.

Мы попадаем в дом знаменитого певца Дмитрия Романовича Ладыгина. Достаток, слава хозяина дома наложили отпечаток на образ жизни Ладыгиных. Счастливая звезда всюду сопутствует оперной знаменитости. Даже племянник – воспитанник Ладыгина Алексей – тоже составляет гордость семьи. Он – восходящее светило в мире науки, талантливый молодой патофизиолог. Но вот в доме Ладыгина появляются его старый боевой товарищ – Свеколкин, с которым они сражались еще в гражданскую войну, и юная Аннушка. И все меняется. «Знакомая леоновская ситуация», – могут сказать. Жизнь семьи нарушается приездом чужих людей. Да, та же излюбленная драматургом коллизия… Но не совсем та. Скорее та же «навыворот»: в семью смешных чванливых людей, вообразивших себя избранниками общества, приходят хорошие, простые люди, наблюдая которых хозяева начинают понимать, как неблагополучно они жили до сих пор. В этом повороте событий все направлено на осмеяние, заострено комически.

В «Обыкновенном человеке» возникает одна из давних леоновских тем – тема собственности и ее уродующего влияния на психологию человека, тема «человек и вещи», так ярко прозвучавшая уже в его романах.

Именно страсть к накопительству и психология исключительности породили равнодушие, самоуспокоенность Ладыгина, оторвали его от народа, которому он служит, которому он обязан своей славой. «Меня в детстве отовсюду гнали, и все кругом было: нельзя, нельзя, нельзя, – объясняет свое пристрастие к вещам Ладыгин. – Я слишком долго ждал, братец, когда все будет: можно, можно, можно!» И как символ ненужных вещей, засоряющих жизнь Ладыгина, выступает в пьесе купленная им громадная картина. Картина становится той сценической деталью, которая неотделима от быта Ладыгиных, деталью-характеристикой, к использованию которой так склонен Леонов и прозаик и драматург. Ненужная, громоздкая картина лишь мешает всем в доме. Но и Ладыгин, и его жена Вера Артемьевна держатся за нее. Никто еще не видел этой картины, не знает, что на ней изображено, никто не додумывается снять чехол, чтобы взглянуть на нее. Но как говорит Дмитрий Романович, когда-то «капиталист Рябушинский две тысячи за нее отвалил» – и ее вешают на стену. Как надоедливый мотив или раздражающий звук проходят через всю комедию заботы о картине и беспокойство, чтобы она не упала и не покалечила кого-нибудь. И в конце, когда у Ладыгина открылись глаза на многое в его жизни, картина падает, символизируя излечение хозяина от страсти к ненужным вещам.

Подобные вещи-символы довольно распространены в сегодняшней драматургии. Вспомним хотя бы белочку в фильме «Летят журавли» (пьеса «Вечно живые» В. Розова), или вороненка в «Тане» А. Арбузова, или пресловутую раму в комедии А. Корнейчука «Почему улыбались звезды». Но у Леонова в отличие, допустим, от Розова и Арбузова символика вещей не носит частного, конкретного характера, это не вещи-воспоминания или вещи, олицетворяющие чувство. Леоновские вещи-символы выражают идею всего произведения, соотносятся с его философией в целом.

Разными изобразительными средствами утверждает Леонов мысль о призрачности счастья, построенного на славе и расчете, и о неиссякаемом источнике радости, черпаемой в труде, в пользе, которую приносишь своему народу. «Когда стареет человек и меркнет его сила, – говорит Алексей Ладыгин своей невесте Кире, – он вспоминает только бессонные ночи, потраченные на счастье или работу. И я научу вас любить их… Любить клеенчатый стол со склянками, и хрупкую тишину утренних часов, и штопаный халат из миткаля. У меня нет сокровищ, которые снятся вашей матери, но я разделю с вами мое могущество, искательство мое, нестерпимую жажду проникновения в тайну, которой еще не знает никто, и самую жгучую радость в мире: каждое мгновенье быть необходимым людям».

В этих словах идейный итог пьесы и жизненное кредо самого Леонова, который всем своим творчеством сражается за созидающий труд и бескорыстие, за подлинную коммунистическую идейность.

В идейно-художественной концепции «Обыкновенного человека» последовательно и полемически остро проявилось леоновское понимание обыкновенного и исключительного. Полемичность пьесы начинается уже с заголовка – «Обыкновенный человек». Кто же он, этот обыкновенный человек, и в чем его обыкновенность? Это прежде всего сам Алексей Ладыгин – скромный, но чрезвычайно одаренный ученый, сделавший серьезное открытие в науке. Обыкновенный человек и Павел Свеколкин, нарком и депутат, крупный научный деятель. То есть, перед нами отнюдь не рядовые люди нашего общества – ничем не примечательные труженики. Перед нами – лучшие люди страны. Значит, с понятием «обыкновенный» Леонов связывает какой-то другой смысл? Но чтобы раскрыть его, попробуем определить сначала, что такое для Леонова необыкновенное.

…Когда Кира узнает, что тот единственный вечер, который за много дней обещал ей подарить Алексей, снова будет заполнен опытом, работой, она впервые с горечью говорит ему: «Мне с детства сулили в жизни какую-то необыкновенность. И жизнь пришла… А где необыкновенность?» По ходу пьесы обстоятельства еще более осложняются. В действие вступили темные силы в лице тетушки Констанции, которая видит в певце Дмитрии Ладыгине предел мечтаний для Киры. Алексей ей кажется враждебным, неясным. Констанции чужды и его бескорыстие, и его скромная независимость. И она делает все, чтобы разлучить Киру с Алексеем. Униженная борьбой, которая ведется вокруг нее, Кира подавленно молчит в ответ на очередное внушение Констанции. «Я только хочу сказать, – поучает Констанция, – что то – артист, художник… на нем печать бога лежит, а это – обыкновенный человек». Но наконец-то и Кира не выдержала. «Если бы не ты, – гневно восклицает она, – я была бы теперь химиком где-нибудь на заводе… ела бы свой черный хлеб (как скажет впоследствии полковник Березкин в «Золотой карете» – «черный хлеб счастья» – З.Б.), дружила бы с людьми, которым я издали завидую! Ты, ты заставила меня уйти с ученья, выдала за поганца, от которого я сбежала ночью в чем была… Теперь ты торгуешь меня за старшего Ладыгина, потому что золото льется у него из горла и восьмицилиндровый рысак стоит у его ворот…»

А после того, как тетушка Констанция все-таки добивается своего и ссорит Киру с Алексеем, в ход событий вмешивается Свеколкин. Отечески заботливо и мудро объясняет он Кире ее ошибку.