Пафос революционного переустройства
Я. Эльсберг, Ленинское наследие, жизнь и литература. «Художественная литература», М. 1969, 256 стр.
Литературоведческая Лениниана пополнилась серьезной работой: вышла в свет книга Я. Эльсберга «Ленинское наследие, жизнь и литература».
Всем стилистическим строем, манерой письма книга эта обращена к широкому читателю. И в то же время она представляет собой оригинальное теоретико-литературное исследование – по-партийному боевое, идеологически наступательное.
Методология книги полемична по отношению к таким (а их, как известно, все еще немало) литературоведческим работам, авторы которых идут в своих построениях не столько от общей концептуальной сути ленинских выступлений по тем или иным вопросам, сколько от отдельных, к тому же подчас весьма произвольно «смонтированных» цитат,
Содержательную основу рецензируемого труда составляет мысль о синтетическом, универсальном характере ленинского духовного наследия. Придавая огромное значение прямым, уже давно ставшим хрестоматийными высказываниям Владимира Ильича о литературе и искусстве, Я. Эльсберг стремится почерпнуть в ленинском наследии и такие мысли, которые, казалось бы, непосредственно, тематически искусства не касаются, однако захватывают и просвечивают его проблематику внутренне, общетеоретической своей сутью.
Основательно аргументирует Я. Эльсберг актуальность и научную правомерность именно такой постановки вопроса. Взятое в целом, в нерасторжимо-слитном, органическом единстве всех своих сторон и граней, ленинское наследие раскрывает перед вдумчивым читателем новые, дополнительные, так сказать, глобальные смысловые пласты. И тогда обнаруживается, что, как бы «отходя» от отдельных специальных высказываний Ленина о литературе и обращаясь к широчайшей политико-философской проблематике его сочинений, мы теоретически «приближаемся» к этим специальным высказываниям.
Отчетливо проступают те замечательные свойства ленинской революционно-теоретической мысли, которые имеют неоценимое значение для художественной практики, для всего современного литературного движения. С глубоким пониманием дела решает свою центральную задачу Я. Эльсберг: почти каждая из основных главок его книги – это, собственно, та сторона или тот аналитический срез ленинского наследия, каким повернуто оно в своей цельности к литературе как специфической форме «духовного производства». Здесь в первую очередь обращает на себя внимание гениальный человековедческий дар Левина – удивительное умение даже на самых высоких уровнях историко-социологических, экономических, философских, политических и государственно-правовых обобщений не терять из виду личности, перспектив ее коммунистического роста; судьбу революции сопрягать с судьбою отдельного человека.
Этот поистине беспримерный дар, способность мгновенно фиксировать и исчезающе-малое и громадно-мировое, восходить «от ничтожных бытовых явлений к широчайшим обобщениям» (М. Горький) 1 поражали каждого, кто соприкасался с Владимиром Ильичем.
Пристально всматриваясь в нюансы содержания, структуру и языковую плоть сочинений Ленина, Я. Эльсберг отмечает необычайную гармоничность ленинской мысли, ее аналитико-синтетический характер: скрупулезное, ювелирно-тонкое проникновение в мельчайшие, порой трудно уловимые волоконца причин и следствий в мире политики и экономики сочетается с целостным охватом социального бытия, с мощно-глубокими, пластически-собирательными характеристиками народной жизни, психологии и нравов различных общественных групп, классов, сословий. Здесь, в этой особой синтетичности ленинского мышления – его необычайной живости, яркости, «плотности» и полноте, – «одна из главных причин того, почему произведения Ленина именно в их совокупности столь важны при изучении художественной литературы, искусства» (стр. 10).
Пафос революционного переустройства мира образует идейно-эмоциональную доминанту дел и слов Ильича. И именно потому, что речь идет о неслыханно-грандиозных масштабах такого переустройства: не о «пересортировке» элементов старого уклада, но о созидании принципиально нового строя человеческих взаимоотношений, – крайне примитивными и вульгарными выглядят попытки облегченного решения в литературе острых общественных проблем. Проницательный политик, взлелеявший в сердце своем прекраснейший из человеческих идеалов, Ленин не уставал напоминать о трудностях, связанных с формированием коммунистического образа жизни, о родовых муках нового – новой красоты, добра, счастья, привычек. Эта ленинская оценка революционной диалектики становящегося мира художественно отозвалась в духовно-творческом опыте Горького, с его пытливо-мудрым интересом к «необыкновенному» как выражению созидательной мощи человека, к «непрерывно растущим» людям, стряхивающим с себя отрепья прошлого – «свинцовые мерзости» жизни, – с его программно-этическим и эстетическим неприятием хаоса, казенного, автоматизированного отношения к действительности.
Присутствие горьковской темы в книге Я. Эльсберга отнюдь не случайно. И в прежних своих работах автор неоднократно обращался к творчеству основоположника социалистического реализма. Но, может быть, теперь, как никогда прежде, – в широчайшем контексте ленинского наследия, – анализ художественного видения и художественной оригинальности Горького приобрел особую масштабность и особый смысл. Благодаря усилиям исследователя мы вновь ощутили неизбывно-живительную силу источника, питавшего одновременно и гений вождя революции, и мужественное, крылатое, провидческое слово ее певца. Источник этот – могучий, непреоборимый порыв народа к социализму. Я. Эльсберг показывает, как, с одной стороны, революционная действительность вызвала к жизни ленинизм и как, с другой стороны, сама действительность «пропитывалась» ленинскими идеями.
Эти размышления автора, на мой взгляд, побуждают к уточнению некоторых затвердевших, очень уж благополучных представлений о творческом процессе, и в частности об исходном его импульсе. Порой мы механически переносим закономерности художественного сознания XIX века, как они выразились, скажем, в романах Бальзака и Толстого, в координаты принципиально иные – в поэтику искусства социалистического. Для критического реализма характерно господство объекта творчества – материала – над авторским замыслом; логика материала здесь зачастую одерживает ощутимые победы над субъективной предвзятостью художника (вспомним суждения Энгельса о Бальзаке и его «Человеческой комедии»). Между тем в системе социалистического реализма эстетический авторитет художнической идеи колоссально возрастает, и как раз потому, что социалистическая действительность представляет собой реальное бытие, живую плоть социалистической идейности. Здесь, таким образом, идейная целенаправленность, – разумеется, при наличии всех прочих предпосылок художественности, – не только не сопровождается стихийным «бунтом» объекта, но, напротив, способствует максимальному, естественному развертыванию его скрытых ресурсов – духовного его потенциала.
Я хотел бы привлечь внимание читателей еще к одному аспекту рецензируемой книги. Я. Эльсберг показывает, что одну из идейно-философских констант ленинского наследия составляет крайне важная для современной художественной практики проблема своеобразия индивидуального вклада каждого гражданина в строительство социалистических отношений. Автор напоминает слова Ленина: молодежь «по необходимости вынуждена приближаться к социализму иначе, не тем путем, не в той форме, не в той обстановке, как ее отцы» 2; «инженер придет к признанию коммунизма не так, как пришел подпольщик-пропагандист, литератор, а через данные своей науки… по-своему придет к признанию коммунизма агроном, по-своему лесовод и т. д.» 3.
Трудно, – и Я. Эльсберг убеждает нас в атом, -переоценить значение этих ленинских идей для литературной практики и теории. Здесь – исходный пункт раздумий о своеобразии положительного героя советской литературы и духовная пища для философско-эстетических размышлений о творческой личности. Здесь – диалектико-материалистическая оценка условий бескомпромиссно-правдивого художественного воссоздания исторического процесса как смены поколений, объединенных общностью великих задач и целей, но вносящих в осуществление этих целей собственный жизненный, эмоциональный и интеллектуальный опыт и т. и.
Книга Я. Эльсберга изобилует содержательными литературными параллелями, ассоциациями, историческими экскурсами, сопоставительными идейными характеристиками, позволяющими читателю полнее охватить многомерность и реальный объем ленинской мысли. Эта книга, повторю, ориентирует на творческое исследование ленинского наследия в его целостности и убедительно показывает перспективность такого подхода для верного понимания глубоких закономерностей и важных проблем современного художественного развития.
г. Липецк