Основоположники марксизма о литературе
Г. Фридлендер, К. Маркс и Ф. Энгельс и вопросы литературы, Гослитиздат, М. 1962, 607 стр.
Для того чтобы правильно оценить место и значение книги Г. Фридлендера о литературных взглядах основоположников научного коммунизма, уместно вспомнить, хотя бы вкратце, «историю вопроса». Изучение эстетического наследия Маркса и Энгельса в нашей стране началось давно. Уже в 1922 – 1925 годах появились работы, рассказывающие об их взглядах на литературу и искусство. Огромный толчок освоению наследия Маркса и Энгельса дала публикация на русском языке их произведений и писем, помогающих правильно понять важные проблемы эстетики и литературоведения. В 1933 году, когда страна отмечала пятидесятилетие со дня смерти К. Маркса, были предприняты первые попытки систематизации и изложения эстетических и литературно-критических суждений Маркса и Энгельса, появились книги, много журнальных и газетных статей, освещающих различные проблемы наследия основоположников марксистской эстетики.
В последующее пятилетие был опубликован еще ряд работ, а в 1938 году, когда страна отметила 120-летие со дня рождения Маркса, был издан новый сборник-хрестоматия «Маркс и Энгельс об искусстве», международное значение которого общеизвестно.
Все это сыграло большую роль в борьбе за всестороннее использование эстетического наследия Маркса и Энгельса против утверждений, будто марксистской эстетики вообще не существует. Отделываясь общими фразами насчет необходимости «исходить из марксизма», «учиться у автора «Капитала» и т. п., кое-кто в 20-х – начале 30-х годов вопрошал: «А в каком труде Маркс и Энгельс изложили свою эстетику?». Утверждалось, что классики марксизма не занимались вопросами литературы и искусства, что марксистское искусствознание и литературоведение начинаются только с появлением работ Ф. Меринга, П. Лафарга, Р. Люксембург и Г. Плеханова или что марксистскую эстетику вообще «предстоит строить на голом месте». При этом в качестве «строительного материала» использовались буржуазные теории, взгляды К. Бюхнера, Э. Гроссе, В. Гаузенштейна и других.
Проделанная в конце 20-х – в 30-х годах работа по изучению эстетического наследия основоположников марксизма показала всю несостоятельность подобных рассуждений, заложила прочные основы для дальнейшего развития науки о литературе и искусстве. Трудами советских ученых было убедительно доказано, что если Маркс и Энгельс не оставили «Эстетики» (с большой буквы), то они оставили изложенные на страницах многих их произведений и писем стройную концепцию и методологические принципы подлинно научной эстетики.
Успехи были налицо. Но начинала давать себя знать та обстановка на теоретическом и идеологическом фронте, которая сложилась в годы культа личности Сталина. Эта обстановка всё более мешала всестороннему творческому изучению взглядов классиков марксизма на литературу и искусство, способствовала догматизму, начетничеству в теории, субъективизму и вкусовщине в оценке художественных явлений. Некоторые из ученых, занимавшихся исследованием и пропагандой наследия Маркса и Энгельса, подверглись репрессиям или были вынуждены отойти от активной научной деятельности. Всё это нанесло значительный ущерб так успешно начатой и широко развернувшейся работе.
XX съезд партии, с ленинской принципиальностью разоблачивший культ личности и взявший решительный курс на преодоление его последствий, дал могучий толчок развитию всех наук, в том числе эстетики и литературоведения. Достаточно сказать, что за время, прошедшее после XX съезда, в деле дальнейшего изучения и пропаганды идей основоположников марксистской эстетики сделано больше, чем за период с 1939 по 1955 год. Вышло новое издание ставшего библиографической редкостью сборника «К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве», появились сборники «К. Маркс и Ф. Энгельс о литературе», «В. И. Ленин о литературе», опубликовано свыше шестидесяти статей, брошюр, книг, рассказывающих об эстетических взглядах классиков марксизма. Значение всей этой работы – и для теории искусства социалистического реализма, и для создания истории марксистской эстетики, и для борьбы с буржуазной идеологией, ревизионизмом, догматизмом – переоценить невозможно. Сделано много – не только в Советском Союзе, но и в других странах социалистического лагеря.
Видимо, поэтому задачу своего труда Г. Фридлендер видел в подведении хотя бы основных итогов этой коллективной работы. Задача нелегкая, но очень важная. В основном, главном автор с нею справился успешно. Его книга – первая монографическая работа, столь широко освещающая взгляды классиков марксизма на искусство и литературу. От теоретических предпосылок возникновения марксистской эстетики, от анализа вопросов литературы и искусства в ранних сочинениях Маркса и Энгельса автор идет к рассмотрению трактовки ряда проблем эстетики, теории и истории литературы, данной в их зрелых работах, и заканчивает свой труд разделом о развитии их взглядов В. И. Лениным. Не будет преувеличением сказать, что в монографии Г. Фридлендера охвачены все важнейшие проблемы, разрабатывавшиеся литературоведением и критикой в предшествующие годы.
Но автор не ограничился только «подведением итогов». В своей работе, которая является результатом двадцатилетнего труда ученого, он использует материалы, которые раньше не привлекались исследователями, освещает целый ряд новых интересных проблем и вопросов.
Остановимся только на одном принципиальном вопросе – о методологии изучения эстетического наследия Маркса и Энгельса.
Г. Фридлендер называет принятый им способ изложения «изложением по проблемам». Но, добавим, в самом изложении проблем удачно сочетаются исторический и логический подходы. В подобном исследовании такой метод является наиболее правомерным и плодотворным. Он позволяет остановиться на вопросах, которые передовая домарксистская эстетическая мысль выдвинула к началу XIX века, охарактеризовать достигнутый ею уровень, проанализировать теоретические предпосылки возникновения марксистской эстетики; вместе с тем он обязывает рассматривать наследие Маркса и Энгельса не как нечто данное, готовое, а в развитии, становлении, – и не только в период формирования их мировоззрения, перехода от идеализма к материализму, от революционной демократии к пролетарской революционности, но и в период, когда они уже стали создателями своей великой революционной теории. Благодаря такому подходу, можно конкретно-исторически проследить связь эстетической мысли Маркса и Энгельса с современными им партийными, политическими, философскими и другими задачами, развитие их взглядов на литературу и искусство в связи с их практической борьбой за освобождение пролетариата.
Причем речь идет не только о «хронологическом» историзме, но и о «внутрипроблемном», помогающем раскрытию логики каждой отдельной проблемы. Той самой логики, в интересах которой, для большей глубины и полноты изложения проблемы, исследователь подчас «забывает» о хронологии и умеет видеть внутреннюю связь положений и высказываний классиков марксизма.
Там же, где автор почему-то отказался от такого анализа, он не смог, по нашему мнению, добиться должного успеха. Речь идет о главе «К. Маркс и Ф. Энгельс – участники демократического и пролетарско-социалистического литературного движения». Г. Фридлендер здесь ограничился рассказом об отношениях основоположников марксизма с представителями демократической и социалистической печати, поэтами и писателями. А ведь Маркс и Энгельс стояли у истоков партийного руководства пролетарской литературой, и можно было бы сформулировать принципы осуществлявшейся ими литературной политики.
В целом же книга отличается важным достоинством: Г. Фридлендер не просто излагает идеи Маркса и Энгельса, но дает свое решение ряда проблем, для понимания которых эти идеи имеют существеннейшее значение. В числе таких проблем можно назвать хотя бы вопрос о литературных влияниях и заимствованиях или о значении и развитии устного народного творчества. При этом исследовательская мысль автора сильна, повторяем, не внешним, а подлинным, строгим историзмом.
Вот, например, страницы, посвященные теоретическим предпосылкам возникновения марксистской эстетики. Опираясь на известную ленинскую мысль о трех главных источниках марксизма, автор раскрывает их эстетический аспект. Г. Фридлендер прав, говоря что «если связь эстетических взглядов Маркса и Энгельса с учениями немецкой классической эстетики выяснена достаточно, то историческая связь марксистской эстетики с идеями классиков политической экономии и великих социалистов-утопистов изучена сравнительно меньше» (стр. 51). Тем более важен и ценен его всесторонний подход к проблеме связи марксистской эстетики с ее теоретическими источниками, стремление дать общую картину, характеристику уровня, достигнутого домарксистской теоретической мыслью к 40 годам XIX века. Без этого невозможно анализировать живое движение эстетической науки, тот революционный переворот, который совершили в ней основоположники марксизма. «Теоретические предпосылки марксизма в эстетике» – большая и пока мало исследованная тема. Она еще ждет своей целостной разработки.
Или такой конкретный историко-литературный вопрос, как отношение Маркса и Энгельса к творчеству Шекспира (по нашему мнению, посвященные великому драматургу страницы в разделе «Проблемы истории литературы» относятся к числу лучших в книге).
Г. Фридлендер раскрывает суждения классиков марксизма о Шекспире в неразрывной связи с литературной борьбой, шедшей вокруг его творчества. В то же время автор показывает развитие эстетической мысли Маркса и Энгельса, эволюцию их отношения к его драматургии. Например, некоторые ранние высказывания Энгельса оцениваются и с точки зрения связи с литературной борьбой, и с точки зрения становления, формирования его взглядов. Такой двуединый подход дает автору возможность сделать вывод о том, что в борьбе против реакционно-романтического истолкования Шекспира и гегельянской интерпретации его драматургии у Энгельса «постепенно вырабатывалось то новое, материалистическое и глубоко историческое понимание творчества Шекспира, которое получило свое зрелое выражение в сочинениях Маркса и Энгельса, написанных после того, как они стали творцами теории революционного марксизма» (стр, 376 – 376). Наконец, очень важно, что раскрывая отношение Маркса и Энгельса к творчеству Шекспира, Г. Фридлендер не ограничивается лишь истолкованием их литературно-критических суждений, а использует и философско-экономические замечания, оценки. Без этого невозможно было бы показать историческую основу взглядов основоположников марксизма на Шекспира, их новое, более глубокое – по сравнению с революционно-демократической эстетикой – понимание народности шекспировской драмы. Оно связано с тем глубоким анализом экономической истории Англии, который дал Маркс в ряде своих работ и прежде всего в «Капитале». Именно этот анализ позволяет понять историческую почву, которая породила трагическую тематику и образы шекспировских драм, показать, почему Шекспир для Маркса и Энгельса был величайшим критиком нарождавшихся капиталистических отношений, беспощадным обличителем власти денег и связанного с ними переворота в общественных нравах и понятиях (вспомним известные оценки Марксом изображения Шекспиром сущности денег в монологе Тимона Афинского, образе Шейдока и т. д.).
Или проблема партийности в искусстве. Правильно поступает Г, Фридлендер, называя одну из глав своей книги «Принцип коммунистической партийности литературы» и не соглашаясь с мнением о том, что Маркс и Энгельс, в отличие от Ленина, говорили только о тенденциозности художественного творчества, выдвигая это требование и перед нарождающейся пролетарской литературой и искусством. Исторически верная концепция, защищаемая Г. Фридлендером, противостоит попыткам «доказать», что принцип партийности, глубоко и полно сформулированный в работах Ленина, – некий «довесок» к марксистской эстетике, так как в наследии ее основоположников формулировки этого принципа нет. Что ж, в произведениях Маркса и Энгельса нет, если говорить о словах, термина «партийность литературы». Но внимательный, всесторонний анализ ряда высказываний основоположников марксизма, их литературной политики дает Г. Фридлендеру все основания утверждать: «…мысль о партийности литературы социалистического пролетариата была впервые отчетливо выражена и сформулирована именно Марксом и Энгельсом, хотя в исторической обстановке своего времени основоположники марксизма еще не могли так широко и всесторонне разработать ее, как это удалось позднее сделать В. И. Ленину в условиях иной исторической эпохи» (стр. 297 – 298). Хочется только заметить, что для подкрепления этого верного тезиса автор мог бы привлечь больше материала. Тогда глава, посвященная такой важной проблеме и исторически верно освещающая ряд вопросов (например, различение Марксом и Энгельсом партийности в демократическом и в коммунистическом смысле слова) по достоинству заняла бы более значительное место в книге.
Изучая наследие Маркса и Энгельса, Г. Фридлендер не преследует цель рассмотреть все их эстетические суждения или литературно-критические оценки. Автор ставит своей задачей, во-первых, проанализировать лишь основные, наиболее важные высказывания Маркса и Энгельса, в особенности те из них, которые имеют общеметодологическое значение; во-вторых, раскрыть партийное, революционное содержание взглядов основоположников марксизма в связи с проблемами современной им общественной жизни.
Чего греха таить: наряду с большими успехами в изучении эстетического наследия классиков марксизма, у нас были и есть еще догматическое понимание и использование тех или иных их высказываний (например, энгельсовского определения реализма, которым сплошь и рядом пользовались, не считаясь со спецификой вида и жанра искусства и литературы). Порой мы забываем конкретные обстоятельства и условия, в которых и в связи с которыми они возникли. Не всегда умеем смело, творчески использовать эстетические воззрения Маркса и Энгельса при разработке актуальных проблем теории и истории искусства и литературы. Между тем задачи, встающие перед нами сегодня, требуют рассмотрения литературы в новых и новых аспектах, многие из которых, естественно, не могли быть предвосхищены заранее. Для решения этих задач нужно не искать готовых ответов на любой вопрос, а прежде всего творчески овладеть самой методологией марксизма.
Эту методологию Г. Фридлендер раскрывает на многих страницах своей книги. Вот, например, одна из актуальнейших проблем современности – враждебность капиталистического способа производства искусству и литературе, впервые научно доказанная Марксом. Мы согласны с репликой автора: это марксистское положение вызывало не раз, а иногда продолжает вызывать и сейчас сомнения и прямые возражения. В их основе лежит один аргумент: при капитализме развитие художественной культуры не прекращается. Но разве Маркс и Энгельс когда-нибудь говорили обратное? Разве Марксово положение о враждебности капитализма искусству основано на отрицании этого очевидного факта?! Конечно, нет. Методология Маркса требует «при анализе развития литературы и искусства в капиталистическую эпоху учитывать глубоко противоречивый характер этого развития, колоссальное обострение при капитализме той общей неравномерности материального и духовного прогресса, которая присуща всей истории классово-антагонистического общества» (стр. 154).
Известно, что в различные периоды своей жизни Марксу и Энгельсу приходилось решать разные проблемы теории искусства. Это было связано с теми задачами, которые рабочий класс, революционная партия решали в данный момент. Но – и в этом Г. Фридлендер совершенно прав – они всегда умели соединять решение этих особых исторических проблем с освещением общих, коренных теоретических вопросов эстетики революционного пролетариата. Одной из таких проблем был реализм, которому классики марксизма дали глубокое научное обоснование, сформулировали ряд его важных принципов. В обстоятельной, интересной главе «Проблемы реализма» Г. Фридлендер говорит о борьбе Маркса и Энгельса за реалистическую правдивость искусства и литературы, против фальшивой идеализации действительности и против натуралистического правдоподобия; их методология направлена против догматического, ограничивающего творческие возможности художника понимания реализма. Они меньше всего допускали какую-то единственную, раз навсегда данную форму реалистического искусства. Маркс и Энгельс считали, пишет Г. Фридлендер, что реализм не исчерпывается известными им формами, что «пролетарское освободительное движение и социалистическая революция рабочего класса предъявят к художнику новые требования, будут способствовать развитию новой, более высокой социалистической формы реализма…» (стр. 270).
Каковы же будут эти новые формы? Маркс и Энгельс отнюдь не ставили себе задачу их «предусматривать». Они высказали только самые общие, принципиальные мысли, да и то в плане предположения, говоря о драме: полное слияние большой идейной глубины, осознанного исторического смысла с шекспировской живостью и действенностью. Маркс и Энгельс решительно не собирались оставлять после себя «рецепты» на все случаи жизни, в том числе и в области искусства и литературы. Вспомним письма Энгельса, направленные против вульгаризации исторического материализма, в частности против отрицания относительной самостоятельности, активной роли в жизни общества духовного начала, в том числе художественного творчества. Но, не оставив «рецептов», классики марксизма оставили основы научной эстетики, ее методологию, опираясь на которые, научная эстетическая мысль должна идти и идет дальше.
В главе «Основные проблемы эстетики» можно прочесть о том, что предмет, который многообразными средствами осваивается искусством, – «это единый и вместе с тем движущийся предмет – общественный человек и формирующие его жизнь обстоятельства, находящиеся в процессе постоянного развития и изменения» (стр. 136). Этот вывод сделан автором на основе анализа некоторых положений Маркса и Энгельса, относящихся к историческому материализму. Важность этого вывода не приходится отрицать, и не только в историческом плане, но и в плане современной борьбы за диалектико-материалистические принципы нашей эстетики – основы нашего искусства. В то же время, по нашему мнению, автору надо было бы обратить внимание на одну интересную мысль Маркса, высказанную им в «Экономическо-философских рукописях 1844 года»: в теоретическом отношении объективный мир является «частью человеческого сознания, отчасти в качестве объектов естествознания, отчасти в качестве объектов искусства». Нет ли здесь указания на то, что объективный мир, являясь предметом искусства, выступает в качестве такового «отчасти» в каких-то своих особенностях? Нет ли связи между этим высказыванием Маркса и некоторыми другими его и Энгельса суждениями? Например, в «Письмах из Вупперталя» Энгельс отмечает, что Гёте «умел раскрывать в каждом явлении его поэтическую сторону». Нет ли здесь мысли о том, что явление, выступая предметом творчества художника, интересует его прежде всего и главным образом какими-то своими особенностями, которые можно назвать поэтическими (или эстетическими) и которые составляют специфический предмет искусства как средства художественно-образного освоения действительности?
Поскольку речь зашла об упущениях в книге, хочется коснуться рассматриваемой в ней проблемы эстетических категорий. Автор напрасно не воспользовался рядом общетеоретических указаний Маркса и Энгельса, которые помогают нам правильно понимать природу, место и роль эстетических категорий. Вне книги Г. Фридлендера остались некоторые ценные суждения основоположников марксизма о прекрасном, красивом, трагическом, героическом, комическом, безобразном. У Маркса и Энгельса есть суждения не только о гносеологическом, но и о классовом, социальном понимании того, что такое прекрасное и безобразное. К сожалению, Г. Фридлендер прошел мимо этого.
Впрочем, вряд ли правомерно требовать от ученого ответа на все вопросы, связанные с поистине неисчерпаемой темой. Это скорее задача всей нашей советской эстетики в целом.
Книга Г. Фридлендера – важный вклад в изучение наследия Маркса и Энгельса, в разработку и пропаганду эстетических идей основоположников марксизма.