Об одном поэтическом замысле К. М. Симонова

Отвечая на вопрос относительно некоторых особенностей поэтики его довоенного творчества, Константин Симонов сообщал: «Да, употребление слова «МЫ» в моей лирике ни в какой мере сознательно не связано с установками поэтов «Кузницы». За этим «МЫ» у меня стоит чаще всего поколение, люди примерно одной судьбы и одной биографии. В некоторых случаях это понятие шире, и речь идет вообще о нас, советских людях» ¹.

Стремлением выразить коллективное чувство, создать образ единого «МЫ» поколения или даже всего народа отмечены многие советские поэмы 30-х годов. Образ коллективного «МЫ» естественно соединялся с утверждением героики советской действительности, с идеей революционного преображения мира. Естественным было включение в такую поэмную разработку актуальных жизненных проблем и идеи преемственности героических поколений, идеи долга перед памятью героев и верности их делу Критика в конце 30-х годов отметила серьезный успех поэмного осмысления героики, который был достигнут молодым К. Симоновым. Автор ставших популярными сразу же после их создания лирических поэм «Пять страниц» и «Первая любовь», автор исторических поэм «Ледовое побоище» и «Суворов», взятых на вооружение завтрашними солдатами– сверстниками поэта в то тревожное время военного предгрозья, Симонов смог искренне и бескомпромиссно выразить свое понимание современной героики в поэмах, основанных на событиях и фактах, хорошо знакомых всем советским людям. Судьба Николая Островского, подвиг отважных полярных исследователей-папанинцев побудили молодого поэта воспеть их в героических поэмах «Победитель» и «Мурманские дневники».

Видя истоки мужества своих героев в их революционности, Симонов понимал это качество не в узком его значении– участие в революционных битвах. Подчеркивая связь и преемственность поколений, молодой поэт стремился представить своих сверстников достойными продолжателями дела отцов. В его обращении к современности тоже обнаруживалось постоянное стремление воспевать мужество. Уже в ранней лирике Симонова проявилась одна из примечательных черт его творческой манеры, которая разовьется в дальнейшем,– его умная наблюдательность, логически очищенная детализация, четкая и зримая. То, что возникало в первых стихах, находит свое художественное обоснование в поэмах, будучи порожденным не только желанием стихотворца быть правдоподобным в своих описаниях, но и логикой фактов, раскрываемых в самой их сути. И даже при известном несовершенстве формы в произведениях Симонова все яснее вырисовывается облик его героя-сверстника, внешне, может быть, излишне сурового, аскетичного, склонного к самоограничению во имя большого дела, ради осуществления большой общественно значимой мечты.

Постоянно волновавшая Симонова проблема взаимоотношения человека и коллектива, личности и общества находит все более конкретное решение благодаря тому, что поэт строже определяет свой жизненный идеал, зримее представляет Героя. Мужество трактуется им уже не отвлеченно и не в образах, понятных и близких только ему лично. Все более в поэзию Симонова входят повседневные дела Родины, волнующие всех соотечественников поэта. И то, что для многих его собратьев по перу было одним из ярких, но все-таки эпизодом, для молодого Симонова явилось той осью, на которой его поэзия смогла повернуться к повседневности, возвышая эту повседневность благодаря умению поэта открывать сокровенное, обобщать частное. С появлением героических поэм Симонова стало очевидным, что для него мужественный характер, волевой характер– это нормальный характер, он присущ самой природе человека. Мужественный характер может быть воспитан в каждом советском человеке, если он честен, предан Родине. Симонов говорит об этом убежденно, со страстью, с глубокой верой в свои принципы и идеалы. Он изображает героизм, требующий душевной борьбы, изображает конфликты сложные, преодолеваемые силою воли героя; стремится создать образы, воплощающие торжество мыслей и торжество долга, убежденность в конечной победе и верность большой цели. Этафилософия мужестваполучает убедительное воплощение в поэме «Мурманские дневники»: «На старой милой нам земле Есть много мужества. Оно Не в холе, воле и тепле, Не в колыбели рождено…» Это и жизнеопределение поэта. Он открывает в своих героях, «в чертах тревожной их судьбы» приметы третьей действительности– «начало завтрашних времен, прообраз будущей борьбы». Мужество необходимо сегодня, но не в меньшей степени оно необходимо завтра, будет необходимо и в том предстающем в мечтах мире коммунизма, за который борются симоновские герои. Симонов был не одинок в своем стремлении художественно обосновать «философию мужества», однако у него, пожалуй, наиболее четко определилось желание слить романтический восторг, юношеское представление о героическом с реальной действительностью. Сама жизнь рождала поэтические раздумья о преемственности подвигов, об эстафете мужества.

1. Из письма К. Симонова автору публикации от 15 декабря 1967 года.[↩]