О себе, Петрове-Водкине и Читателе

Статью О. Форш «О себе, Петрове-Водкине и Читателе» (1924) в Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР передала дочь писательницы Т. Меншуткина в виде машинописи с незначительной правкой. Надпись красным карандашом перед заглавием: «Писатели о себе», рядом – зачеркнутое машинописное: «Что Вы делаете?» и N 1 перед именем автора: Ольга Форш – свидетельствуют об анкетном происхождении статьи. Однако вместо ответов на анкету перед нами проблемная статья. Для О. Форш это было время серьезного пересмотра эстетических взглядов, отказа от увлечения символизмом и выработки новой художнической программы и методологии, О. Форш по праву можно отнести к числу тех деятелей русской культуры, которых уже в начале 20-х годов занимали, «помимо социологии читательского вкуса, раздумья над общими законами жизни художественного образа в сознании творца и воспринимающего произведение искусства» ¹.

Статья «О себе, Петрове-Водкине и Читателе», как, впрочем, и все раннее литературно-критическое творчество О. Форш, до последнего времени не находила отражения в научной литературе. Впервые анализ статьи был дан А. Тамарченко, имевшей доступ к личному архиву писательницы, в кн.: «Ольга Форш. Жизнь, личность, творчество», изд. 2-е, дополненное, «Советский писатель», Л. 1974. В специальной главе этой книги «О «пространственном реализме» (стр. 271 – 291) рассмотрен вопрос о влиянии метода художника на творчество Форш. Работа Тамарченко, как и сам текст публикуемого документа, исключает в дальнейшем возможность утверждения, что художественный метод Петрова-Водкина не имел «серьезного значения вне» его «личного опыта» ². Этот метод был, несомненно, важным фактором в эстетических исканиях Форш.

Форш и Петрова-Водкина связывали многолетние дружеские отношения; роднили их и некоторые сходные факты биографии: интересно, например, что почти в одинаковом возрасте оба они, будучи художниками (хотя и разного уровня таланта), увлеклись литературой. Границы их пристрастий к искусству слова и красок зыбки; было время, когда Петров-Водкин называл именно живопись своею «второй женой» (не первой). Хотя в нем и победил живописец, как в Форш литератор, но начинали оба они с живописи. Духовное родство этих двух художников выражалось и в равно присущем обоим сознании непременности искусства, предназначенного для масс, и поисков новых его форм. Петров-Водкин отвергал многие новаторские приемы искусства 20-х годов. Так, к примеру, его неприязнь к попыткам «дредноутами поэзию слагать» ³ коренилась в боязни чрезмерной технизации. Чуткий к тенденциям социального развития, Петров-Водкин в первые десятилетия космического века размышлял об опасности серьезных последствий нарушения равновесия сил в природе.

Об этом свидетельствует рукопись, специально написанная для дочери (Отдел рукописей Государственного Русского музея, ф. 105, N 14): «Ведь если привести к одновременному действию всю механическую энергию, которой обладают цивилизации, если одновременно с этим запалят все пушки, пулеметы, откроются баллоны всех истребительных газов, так ведь неужели ни одной механической тупицей не исчислено, что земля не выдержит этой встряски, не говоря уж о человеке, от которого костей не соберешь после подобного эксперимента…»

Для художника смысл общественного прогресса был в совершенствовании человеческой личности. На активизации зрителя, читателя, на вовлечении его в творческий процесс как соучастника были сосредоточены его творческие усилия. «…Наши чувства, натасканные приспособлением к покою, очень извращенно воспринимают видимость…» ⁴ – писал он в повести «Пространство Эвклида».

Эстетическая позиция Петрова-Водкина в первые послереволюционные годы вызывает прямые ассоциации с литературно-общественными взглядами Форш, упорно искавшей в ту пору новые формы творчества. Еще в статье о романе А. Белого «Петербург» (1922)писательница отвергала старого читателя, пусть даже воспитанного Толстым и Достоевским, которого классики русской литературы «досоздавали: приучали его быть, пластелином», и провозглашала необходимость «ВЗЯТЬ читателю свое пластическое усовершенствование в собственные руки«, ибо «без собственныхтворческих усилий» читателя «никаких, тайн ему не прозреть» ⁵.

Взаимовлияние Форш и Петрова-Водкина совершилось в результате большого сходства их художественных вкусов и общественных взглядов. Возможно, что в какой-то мере и безотчетно, прежде всего, благодаря гуманистическому характеру мировоззрения, оба оказались в том русле борьбы за новую, социалистическую культуру, создание которой по ленинским принципам должно было идти путем поднятия культурного уровня масс до «настоящего великого искусства», призванного «пробуждать в них художников» ## К. Цеткин, Из книги «Воспоминания о Ленине», в кн.: «В.

1. Н. Фортунатов, Творческий процесс и читательское восприятие, в кн.: «Содружество наук и тайны творчества», «Искусство», М. 1968, стр. 194.[↩]
2. Ю. Русаков, Петров-Водкин и его автобиографические повести, в кн.: К. Петров-Водкин, Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия, «Искусство», Л. 1970, стр. 20.[↩]
3. Там же, стр. 509.[↩]
4. Там же, стр. 464.[↩]
5. О. Форш, «Пропетый гербарий», в кн.: «Современная литература», «Мысль», Л. 1925, стр. 32.[↩]