№1, 1987/Обзоры и рецензии

О большом эпосе малых народов

Іван Дзюба, Автографи відродження. Літературно-критичні нариси, Киев, 1986, 301 с.

В своей новой книге «Автографы возрождения» украинский критик и литературовед И. Дзюба обращается к проблеме становления и развития младописьменных литератур народов СССР. В ней две части. Первая – теоретические раздумья над общими закономерностями этого процесса, его своеобразием. Вторая – целостный анализ творчества, неповторимого художественного мира ряда мастеров младой письменной прозы, представляющих различные регионы страны. Автор учитывает при этом то, что сделано в этой области его предшественниками во всесоюзном масштабе, в том числе литературоведами Украины. Вот почему так обстоятельна историография, а каждая монографическая глава о писателе малой народности начинается со скрупулезной информации о переводах его произведений на украинский язык.

Четко сформулирована задача книги – рассмотреть младописьменные литературы как «автографы возрождения», как художественные автобиографии малых народов, знать о которых нужно культурному человеку – интернационалисту. И. Дзюба стремился показать своеобразие младописьменных литератур на фоне общелитературного процесса, их объективную ценность для духовной жизни человечества. Автору, на наш взгляд, удалось уйти от благожелательной описательности, которой иногда грешат исследования о молодых литературах, к конкретному разговору и об общих их чертах, и о «лица необщем выраженьи» каждой из них. Книга И. Дзюбы – не академическое исследование в строгом смысле слова, хотя это эрудированная и серьезная книга. Наряду с исследовательским пафосом первочтения и первооткрытия в ней ощутима стихия «практической критики» и публицистики, синтез четкой логической доказательности, научной классификации явлений и лирических раздумий над «громадой» фактов. Это отчетливо сказалось уже в первой главе исследования «Был ли у чукчей Анакреон, или Великая душа малых народов».

С первых же страниц книги ощущается пафос подлинно интернационалистского, без сентиментальной снисходительности к молодости культур малых народов, строго объективного и в то же время увлеченного анализа, панорамного восприятия инонационального поэтического мира. Нравственно-социальной платформой в подходе к народам с младописьменными литературами для автора становится ставший общим положением постулат, что «термины «великий народ», «малый народ» отражают лишь объективно существующие различия в количественных параметрах этнической массы… и не задевают внутреннего достоинства народов» (стр. 3).

«Печально хрестоматийными» представляются ему столетней давности строки А. Фета:

У чукчей нет Анакреона,

К зырянам Тютчев не придет.

Из «Автографов возрождения» мы узнаем, как за двадцать лет до создания этих строк Фета талантливый просветитель народа коми (зырян) Иван Куратов уже перевел на родной язык Анакреона и самого Фета наряду со многими классиками русской, украинской, ряда европейских литератур. И уже учился в Киевском университете его духовный наследник – «зырянский Фауст» Калистрат Жаков – писатель, философ, педагог, исследователь истории и культуры народов Севера.

Автор последовательно полемизирует со всякого рода теориями, проповедующими «неполноценность» отдельных народов. Всем содержанием книги он подтверждает: «Нет народа, у которого не было бы своей, в специфических формах развитой духовной жизни, высоких моральных представлений, утонченного эстетического вкуса, чувства социальной справедливости» (стр. 12). Книга отмечена высоким пафосом неприятия не только отметенных советской наукой расистских концепций, но и еще живущих обывательских стереотипов, шовинистических анекдотов, неуважения к малым народам и их духовной жизни. Ведь речь идет не только о возрождении культур, а о возрождении народов, находившихся на грани исчезновения. И. Дзюба не закрывает глаза на сложность решения проблемы международной эстетической ценности художественного наследия малых народов, требующей преодоления национального провинциализма, эгоизма в условиях неравномерного развития научно-технического прогресса у разных народов. Как трагическая антитеза решению этой проблемы в СССР в книге рассматриваются судьбы литератур малых народов в мире капитала.

Во второй, теоретической главе книги – «Молодые литературы нашей страны» последовательно выдержан принцип историзма. В центре внимания автора – история младописьменных литератур после Октября, хотя выразительный фон предшествующей истории народов и культур лейтмотивом присутствует в ней.

Под общую категорию «младописьменных литератур», справедливо отмечает критик, попадают литературы разного художественного и мировоззренчески-проблемного масштаба, продуктивности, наконец, «возраста». И все же между ними много общего в плане генезиса и эволюции. Интродукцией к рассмотрению типологической общности младописьменных литератур становится экскурс в историю развития письменности младописьменных народов, из которых многие оказываются «старописьменными с небогатой дореволюционной литературой» (стр. 29). В процессе становления этих литератур критиком выделен период литературного просветительства, отмеченного проблесками просветительского реализма (например, явления так называемого «татарского ренессанса» XIX века). И. Дзюба отмечает сложность становления литератур младописьменных народов, которые развивались «на стыке» тюркских, арабских и русских культурных влияний в пору «предоформления» национальных литератур.

К моментам типологического сходства в, развитии младописьменных литератур автор книги относит обусловившие эти сходные элементы условия социально-экономической, политической, общественной жизни угнетенных царизмом народов, общность проблем социального и национального освобождения. На этой основе, по его мнению, происходит сближение литератур этих народов, сходство идейных задач, концептуальных и мировоззренческих моментов, художественного метода, образных форм отражения действительности.

Через эту главу книги проходит мысль, что влияние на молодые национальные литературы передовой русской, западноевропейской литературы также способствовало типологическому «выравниванию» этих литератур на пути ускоренного развития. При этом И. Дзюба отчетливо видит избирательный, национальный характер этого усвоения. Согласно концепции автора книги, эти литературы, зарождаясь на почве народно-поэтического творчества, ориентируются на уровень развитых литератур и начинают свой путь с просветительского реализма, который затем трансформируется в критический. При этом исследователь замечает, что «проскакивание» целых этапов литературной эволюции чревато заметными издержками, которые отчасти компенсируются завоеванием ускоренного развития, не просто повторяющего пути тех, кто идет впереди, но обогащенного контаминацией, сплавом ценных элементов разных художественных структур. К издержкам ускоренного развития автор, как и его предшественники, относит отсутствие или ограниченность средств углубленной социальной типизации, анализа «диалектики души», романтизированной концепции положительного героя – передового борца.

И. Дзюба детально анализирует некоторые типологические явления, связанные с закономерностями развития младописьменных литератур. В поле зрения критика попадает переход к социалистическому культурному строительству крупнейших представителей старой творческой интеллигенции малых народов. Именно партийная и советская пресса стала организатором и центром притяжения новых литературных сил; типичная примета времени – политическая деятельность зачинателей молодых национальных литератур: Платон Ойунский – Председатель ЦИК Якутской АССР, В. Сави (Мухин), стоявший у истоков марийской литературы, – командир корпуса. Писателями были легендарные герои гражданской войны: дагестанец Уллубий Буйнакский и чечено-ингуш Асланбек Шерипов, выдающимся революционером был Салчак Тока, один из зачинателей тувинской литературы.

Засвидетельствовано критиком и то обстоятельство, что многие национальные писатели, дебютировавшие русскоязычными произведениями, после революции обратились к родному языку, престиж которого был поднят Советской властью. Очень точно подмечена важная роль театра в первые годы революции в становлении молодых культур. Автор видит в спектаклях тех лет продолжение традиций народного действа, связь с просветительским театром предреволюционной поры и, понятно, кафедру для просвещения широчайших масс, которые были почти сплошь неграмотны. Отмечена авторитетная поддержка молодых литератур Советской властью, активное усвоение интернационального, особенно русского, художественного опыта.

Подробно исследуется своеобразие трех этапов взаимодействия молодых литератур с фольклором: обработка его материалов и сюжетов; воссоздание нового содержания средствами фольклора; наконец, творческая «переплавка» поэтики фольклора в поисках целостной идейно-эстетической концепции, подчиненной художественному освоению новой действительности.

Важное место в теоретической главе книги посвящено роли М. Горького в процессе рождения и становления младописьменных литератур, которым ныне достает «дыхания» быть голосом не только своего народа, но и всего социалистического общества. Позволим себе привести одно из ключевых положений книги: «Разве можно, например, представить духовную жизнь нашего общества без творчества киргиза Чингиза Айтматова, дагестанца Расула Гамзатова, калмыка Давида Кугультинова, балкарца Кайсына Кулиева, башкира Мустая Карима? Они не просто раскрыли нам душу своих народов – они в жизни, истории и поэзии своих народов «добыли» такой моральный и философский потенциал, который обогащает всех нас и обостряет духовное зрение общества, добавляет неповторимые штрихи к образу человека социалистической эпохи, человека-интернационалиста» (стр. 54).

Как и другие исследователи, И. Дзюба не закрывает глаза на неоднозначные следствия билингвизма мастеров национальных литератур. Беспокоят его и идейно-художественные издержки, о которых, к слову, могло быть сказано и резче. Но «порох» исследователя потрачен – и это понятно – на те художественные новации, которые внесены в общесоюзный литературный процесс молодыми литературами: рождение фольклорно-исторической философской поэмы и эпического романа, соединившего историю рода с осмыслением общеисторического процесса, этнографическое начало с социальным, фольклорную поэтику с современным аналитизмом и психологизмом, синтез интеллектуального и фольклорно-мифологического начал.

Очень точно подмечено им, что необыкновенно сложен процесс взаимодействия огромного объема художественной информации и эстетических переживаний, спрессованных в молодых литературах как опыт предшествующих «немых» поколений, с энергией сегодняшней супериндустриальной жизни вчерашних культурных «окраин». В целом же успехи младописьменных литератур и их безусловное влияние на эстетическое сознание всесоюзного читателя – явление уникальное и рассматривается оно в «Автографах возрождения» на широком историко-культурном фоне развития не только советской литературы, но и молодых литератур Азии и Африки, в чем-то повторяющих их поиски и тенденции развития.

Можно понять то чувство неудовлетворенности, с которым И. Дзюба говорит о «стихийности» переводов на украинский язык даже корифеев литератур народов СССР. А ведь речь идёт о процессе живом и движущемся. Завершается вторая глава пока пунктирно прочерченной линией раздумий о только что заявивших о себе самых-самых молодых литературах древних народов нашей страны.

Вторая часть книги – шесть самостоятельных эссе о ярких и самобытных мастерах, работающих в трех различных литературных регионах: кабардинце Хачиме Теунове, ингуше Идрисе Базоркине, даргинце Ахмедхане Абу-Бакаре, якуте Софроне Данилове, манси Юване Шесталове, нанайце Григории Ходжере. Через их творчество критик широко раскрывает многообразие драматических судеб малых народов и своеобразие их литератур.

Монографическому обзору творчества каждого из них сопутствует, кроме анализа художественного мира писателя, анализ многоаспектных связей с литературным процессом своего региона и явлениями общесоюзного масштаба. Интродукцией к анализу творчества становится экскурс в историю и истоки культуры этноса, из которого вышел художник, своеобразие фольклора, в который корнями уходит его творчество.

И естественно, что анализу творчества Хачима Теунова предшествует ретроспективный взгляд на прошлое кабардинской литературы в ее уже традиционных связях с культурой России. Х. Теунов стоял у истоков литературы, был не только крупным художником слова, но и литературоведом, организатором литературного процесса в республике. И. Дзюба видит в нем сложившегося, зрелого мастера, обогащенного социальным опытом, отказавшегося от наивно-реалистической описательности. Свидетельство тому – знакомый союзному читателю большой эпос «Род Шогемоковых», рисующий кабардинское крестьянство на революционном переломе. Обстоятельный анализ дает критику живые факты для сопоставления движущейся панорамы событий многолюдной дилогии А. Кешокова «Вершины не спят» с семейной хроникой Х. Теунова, через которую «прошли» события революции, определив судьбы героев на уровне семьи, рода, народности. Ведущую тему творчества писателя исследователь видит в художественных раздумьях над судьбой кабардинца, а главный герой его варьирует тип человека романтического поиска, утверждающего через национальное общечеловеческую правду.

Может показаться на первый взгляд несколько неожиданным выбор творчества пишущего по-русски Идриса Базоркина в качестве представителя достижений ингушской литературы. Но в произведениях его критик нашел тот эпический размах и художественную концепцию изображения народных судеб, которых нет у других даровитых авторов. Творчество его помогает понять и некоторые особенности развития чечено-ингушской литературы в прошлом, и тенденцию младописьменных литератур к билингвизму.

В каждой из портретных глав материал воссоздает в диалектическом единстве синтетический образ писателя как художника, как личность, как гражданина. И. Дзюба широко осветил огромную патриотическую работу Базоркина в годы Великой Отечественной войны, когда он ежедневно выступал в печати и по радио, а его драма «Рождение ненависти» предваряла «Нашествие» Л. Леонова и «Русских людей» К. Симонова.

Анализ историко-философского романа И. Базоркина «Из тьмы веков» позволяет раскрыть в изображении героев единство легендарно-типического с неповторимо индивидуальным, обнаружить в поэтике подчинение фольклорной образности идейно-стилевым задачам сегодняшней социально-аналитической прозы. Нужно сказать, что увлеченность И. Дзюбы своими героями-писателями не перечит их объективной оценке по «общесоюзной» эстетической мерке. Но материал книги выиграл бы, если бы в ней последовательно освещался вопрос об оценке творчества писателей в их же республиканской критике: ведь уровень развития литературы включает и уровень эстетического осмысления ее.

Из многоязычных писателей Дагестана «повезло» даргинцу А. Абу-Бакару, который, как верно подметил исследователь, сумел показать жизнь «Страны гор» в широком тематическом диапазоне, в неповторимом стилевом синтезе народно-поэтической и книжно-философской традиции, в богатстве сюжетов и национальных типов. Но автор книги далек от идеализации повествовательной манеры Абу-Бакара, грешащего порой мелодраматизмом, надуманностью ситуаций и стилевой чересполосицей.

Один из наиболее удачных в книге – очерк о творчестве Софрона Данилова, которое стало в книге предметом пристального внимания – от прозаических миниатюр, традиционно использующих сокровища фольклора, до историко-революционного романа «Красавица Амга», исполненной драматизма хроники национальной истории. Пожалуй, в этой главе наиболее глубоко обобщены теоретические наблюдения над жанрово-стилевым своеобразием якутской прозы. И. Дзюба различает в творчестве С. Данилова старофольклорные и новофольклорные традиции.

Исследователь верно отметил богатство форм его миниатюр, как фабульных, так и лирических. И. Дзюба последовательно утверждает высокий эстетический пафос открывшегося ему инонационального художественного мира: «Лирические монологи Данилова – голос души современного человека, человека духовно утонченного, внутренне богатого» (стр. 213).

В плане наблюдений над типологически родственными межнациональными явлениями критик отмечает в повести «Манчары» тему благородного разбойника сродни кавказским абрекам, гуцульским опришкам, южнославянским гайдукам. Украинскому читателю герой повести во многом напоминает романтических разбойников Кармелюка и Довбуша. Не кажется натяжкой или преувеличением утверждение критика, что один из лучших рассказов Данилова «На лугу» – тонкая психологическая новелла на вечную тему «сердца трех» – достоин занять место в антологии современного советского рассказа.

Творчество талантливого поэта Ювана Шесталова рассмотрено в книге как яркое воплощение художественных поисков литературы манси. Обращенное к национальной мифологии как источнику антропо-морфизированных образов, передающих связь человека с миром природы, оно дает критику пищу для раздумий о присущем молодым литературам поэтическом синтезе мифологического мышления с современным мировосприятием, традицией «вживания» художника в космическую стихию природы:

лирический герой Шесталова воспринимается не только как наследник истории и мироощущения древнего племени, а как Человек Планеты.

Завершает книгу очерк о нанайской литературе, о тех традициях, из которых выросло эпическое творчество Григория Ходжера – «новый эпос», как удачно назвал большую прозу младописьменных народов М. Пархоменко. В «Автографах возрождения» показана закономерность появления романного цикла Г, Ходжера «Амур широкий», в котором осмысление судеб народности стало ведущей, по точному определению автора книги, изнутри прочитанной темой. На конкретном анализе разных художественных структур произведения И. Дзюба показал достоверность поэтического осмысления таких пластов истории в жизни народа, как кризис патриархального строя и утверждение социалистических общественных отношений. При отсутствии непосредственных реминисценций из фольклора, как подметил критик, мощное дыхание народно-поэтической стихии ощутимо на всех уровнях художественного освоения материала.

Автор заметил в послесловии книги, что он не претендовал на исчерпывающую полноту в освещении картины сегодняшнего бытия младописьменных литератур. Но он полно воплотил замысел показать самобытность этих литератур и богатый вклад их в духовную жизнь общесоюзной литературы.

Книга отличается богатством фактов, четкостью концепции. Однако «многопредметность» исследования таит в себе и некоторые досадные издержки его: некоторую конспективность в анализе исторического «фона», порой – перевес критики и публицистики над теорией, иногда – тенденцию говорить сложно о сложном. Досадны и оговорки, вроде превращения аварской поэтессы Анхил Марин в «аварца» (стр. 36).

Книга И. Дзюбы – одна из серьезных и удачных попыток «привести в движение» эстетические богатства литератур малых народов, приблизив их к украинскому и, надо надеяться, потом к всесоюзному читателю.

г. Ворошиловград

Цитировать

Радецкая, М. О большом эпосе малых народов / М. Радецкая // Вопросы литературы. - 1987 - №1. - C. 235-242
Копировать