№1, 1973/Обзоры и рецензии

Новое собрание сочинений Щедрина

М. Е. Салтыков-Щедрин, Собр. соч. в 20-ти томах, «Художественная литература». Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома (арабскими цифрами) и страницы.

1

Трудной была судьба великого русского сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина. Первые же две повести, опубликованные молодым писателем в журнале «Отечественные записки», вызвали высочайший гнев, и по личному распоряжению Николая I Салтыков был сослан в Вятку, где провел семь томительных лет. Последующая жизнь его была не легче. Постоянные цензурные преграды и ненависть со стороны власть имущих – вот та атмосфера, в которой приходилось творить Щедрину. «Ах, это писательское ремесло! – восклицал он незадолго до смерти. – Это не только мука, но целый душевный ад. Капля по капле сочится писательская кровь, прежде нежели попадет под печатный станок. Чего со мною ни делали! И вырезывали, и урезывали, и перетолковывали, и целиком запрещали, и всенародно объявляли, что я – вредный, вредный, вредный» 1.

Нелегкой оказалась и судьба творческого наследия писателя. В литературе о Щедрине уже не раз отмечалось, что первое собрание сочинений сатирика появилось много позже, чем собрания сочинений его литературных сверстников: Тургенева, Некрасова, Л. Толстого…

Переговоры с издателями относительно выпуска собрания сочинений Щедрин начал еще в 1880 – 1881 годах и неоднократно возобновлял в последующие годы. Однако все они окончились ничем: то издатели ставили совершенно немыслимые для писателя финансовые условия, то вдруг возникали иные осложнения, из-за которых дело расстраивалось. Об одном из таких осложнений Щедрин писал в декабре 1887 года: «Сибиряков (Иннокентий) восхотел приобрести право собственности на мои сочинения, как прошлые, так и будущие. Предложил 50 тысяч, и я было согласился, но когда дело дошло до купчей, то меня взяло раздумье: а что если этот господин совсем меня не будет издавать и, так сказать, исключит на пятьдесят лет из литературы? Скажет себе: не хочу я этого писателя, чтоб об нем в литературе значилось! Ведь ему 50 т. р. ничего не значат. Или призовут его и скажут: не смей издавать! Я предложил, вследствие этого, такое условие: издание полного собрания обязательно не позже как через шесть лет, а в противном случае сочинения делаются общим достоянием. Но он отказался» (т. XX, стр. 343).

Через год с липшим, в начале 1889 года, Щедрин вел переговоры с другой издательской фирмой. И опять финансовая сторона дела была почти улажена. Но тут от издателя последовали новые, «совершенно необыкновенные» требования. Вот как излагал их сам писатель в письме к В. М. Соболевскому от И февраля 1889 года: «Во-первых, требование, чтобы я представил все мои сочинения на просмотр предварительной цензуры, а когда это требование мною было отвергнуто, то пришло другое: чтобы я представил гарантию, что издание полного собрания сочинений пройдет беспрепятственно» (т. XX, стр. 395). Дать подобной гарантии Щедрин, разумеется, не мог.

Все эти переговоры до того измучили сатирика, что в конце концов он решил сам издать собрание своих сочинений и начал подготовку его. Однако осуществить издание писателю так и не удалось: в мае 1889 года Щедрин скончался, успев увидеть лишь первый том. Таким образом, это первое собрание сочинений сатирика оказалось посмертным. Состояло оно из девяти довольно объемистых томов и заключало в себе все те художественные произведения Щедрина, которые выходили отдельными изданиями, Пресса поспешила объявить это собрание сочинений «полным». «Издание, начавшееся при жизни автора, – говорилось в журнале «Русская мысль», – стало теперь посмертным изданием сочинений М. Е. Салтыкова и, следовательно, имеет быть «полным собранием» всех произведений знаменитого русского сатирика…»2.

На самом деле за пределами данного собрания сочинений осталось немало художественных произведений писателя, не пропущенных в свое время цензурой, а также все публицистические и литературно-критические его выступления, многие из которых публиковались в «Современнике» и «Отечественных записках» без подписи автора.

Выпущенное в 1891 – 1892 годах собрание сочинений Щедрина в двенадцати томах (так называемое издание наследников автора) уже официально именовалось «полным», хотя состав его фактически не изменился (из сочинений писателя был добавлен только рассказ «Брусин»). Третье собрание сочинений Щедрина, выпущенное в 1894 – 1895 годах, ничем не отличалось от второго. Вскоре права на издание сочинений Щедрина были куплены у наследников автора Издательством А. Маркса, которое и выпустило в 1900 – 1901 годах следующее – четвертое издание, повторявшее два предыдущих.

Четыре издания собрания сочинений за десять с небольшим лет – этот факт ярко свидетельствовал о том, что сатира Щедрина продолжала пользоваться у читателя огромным ус пехом. Популярность писателя не уменьшалась, а росла. Один из первых марксистских критиков М. Ольминский в статье, напечатанной в 1900 году, писал: «Издания сочинений Щедрина, несмотря на свою очень высокую цену, расходятся одно за другим. Имя его знакомо всякому мало-мальски образованному человеку. Литературный вечер его памяти привлекает столько народу, что не только заняты все места в зале, но люди стоят в проходах, в коридорах, на лестнице, и даже на улице образуется толпа, тщетно рвущаяся услышать хоть одно слово, посвященное памяти дорогого писателя. Как в свое время первым разрезывался тот лист журнала, в котором была статья Щедрина, так теперь читатель спешит не пропустить того, что напечатано под заголовком «Воспоминания о Щедрине», «Новые материалы для биографии» и т. п.»3.

С ростом популярности сатирика и появлением мемуарных материалов о нем становилось все более и более ясно, что многое из написанного Щедриным осталось за пределами собраний его сочинений. В связи с этим в печати было высказано предложение издать неизвестные читателю произведения; писателя. М. Ольминский в уже упоминавшейся статье ставил вопрос о необходимости выпуска действительно полного собрания сочинений великого русского сатирика и выдвигал ряд требований, которым, по его мнению, должно удовлетворять такое издание. Важнейшими из них были полнота состава, а также необходимость комментариев. «Полный исторический комментарий пока невозможен», – оговаривался Ольминский, имея в виду, что в условиях царского самодержавия нельзя было до конца раскрыть острый политический смысл сочинений писателя. «…Но Щедрину, – добавлял критик, – часто приходилось бороться с теми или иными литературными течениями; историко-литературные справки возможны и очень полезны»4.

Как видим, предложения были высказаны весьма разумные. Однако осуществить их оказалось не так-то просто.

Следующее собрание сочинений Щедрина, выпущенное Издательством А. Маркса в 1905 – 1906 годах в качестве приложения к журналу «Нива», было дополнено лишь комедией «Смерть Пазухина» и тремя сказками – «Медведь на воеводстве», «Мала рыбка, а лучше большого таракана» («Вяленая вобла»), «Орел-меценат». Ни комментариев, ни историко-литературных справок, помогающих понять произведения сатирика, здесь, как и прежде, не было.

Возможности для издания действительно полного комментированного Щедрина, появившиеся после Октябрьской революции, тоже были использованы далеко не сразу.

Собрание сочинений писателя, осуществленное в 1918 году литературно-издательским отделом Наркомпроса, представляло собой простую перепечатку издания А. Маркса.

В 1926 – 1928 годах в связи со 100-летием со дня рождения Салтыкова-Щедрина было выпущено комментированное издание его сочинений в шести томах (редакция К. Халабаева и Б. Эйхенбаума, примечания Р. Иванова-Разумника). Тексты писателя в этом издании были сверены с прижизненными публикациями и (где возможно) с рукописями; однако по составу своему данное собрание сочинений было намного меньше, чем любое из предыдущих.

Первой попыткой реализовать пожелания, высказанные в свое время Ольминским, было издание полного собрания сочинений Щедрина в двадцати томах, начатое Гослитиздатом в 1933 году по инициативе и под руководством самого Ольминского. Издание это, завершенное в 1941 году, имело серьезное научное и культурное значение. Из двадцати томов его почти восемь занимали тексты, не входившие ранее в собрания сочинений Щедрина {три тома составили публицистические и литературно-критические выступления писателя, три тома- письма и около двух – художественные произведения). Была проведена большая текстологическая работа, в результате которой во многом удалось очистить сочинения сатирика от цензурных искажений и издательских ошибок. Наконец была в известной мере реализована и мысль о необходимости комментариев.

Вместе с тем данное собрание сочинений не было свободно и от ряда недостатков. Наиболее существенными из них были незавершенность и неровность текстологической работы, отсутствие единства в принципах отбора и подачи вариантов и разночтений, а также в большинстве томов – низкий уровень комментирования, носившего к тому же случайный характер.

Вскоре после завершения этого издания в печати было высказано пожелание начать подготовку академического собрания сочинений Щедрина. В 1958 – 1959 годах этот вопрос обсуждался практически. Однако по зрелом размышлении было решено, что существующего «задела» пока недостаточно для того, чтобы на должном научном уровне подготовить и осуществить такое издание.

Еще через несколько лет встал вопрос о выпуске нового собрания сочинений Щедрина Гослитиздатом. И вот с 1965 года оно издается (к настоящему времени вышло четырнадцать томов). Каким же складывается новое собрание сочинений писателя? Каковы его достоинства и есть ли недостатки?

2

Новое собрание сочинений Щедрина выпускается издательством «Художественная литература» совместно с Институтом русской литературы АН (Пушкинским домом), где хранится рукописное наследие писателя. Во главе издания стоит авторитетная редколлегия, В которую входят известные наши щедриноведы – А. Бушмин, В. Кирпотин и Е. Покусаев (с шестого тома членом редколлегии стал также К. Тюнькин). Главным редактором является один из крупнейших знатоков щедринского наследия – С. Макашин. В подготовке издания, которое осуществляется редакцией русской классики, возглавляемой Н. Акоповой, принимает участие большой коллектив литературоведов, изучающих творчество Щедрина, а также опытные издательские редакторы В. Панов, С. Розанова, Т. Сумарокова, В. Фридлянд. Одним словом, новое собрание сочинений Щедрина готовят и выпускают квалифицированные люди, и это гарантирует высокий научный уровень издания.

Оценка любого собрания сочинений предполагает рассмотрение по меньшей мере трех моментов: состава и расположения материала; уровня текстологической подготовки; характера и качества вступительных статей и комментариев.

Все эти компоненты определяются типом собрания сочинений и в свою очередь свидетельствуют о том, насколько этот тип выдержан.

В статье о предыдущем двадцатитомнике Щедрина С. Макашин справедливо писал, что «редакции не удалось с самого начала выработать, а потом и сохранить до конца ясный и вполне определенный тип издания.

Если требование дать полные тексты устремляло всю текстологическую работу к научному, «академическому» типу, то установка редакции на собрание сочинений, предназначенное для широкого крута читателей, снижала и ограничивала его научно-исследовательский уровень и аппарат. «Борьба» двух типов изданий – популярного и научного – определила ряд противоречий и несогласованностей»5.

Нужно сказать, что подобная опасность угрожала и новому собранию сочинений Щедрина, ибо исходные позиции редакции, сформулированные в специальной заметке, открывающей первый том, также включали в себя как требование полноты состава и текстов, так и установку на «широкий круг читателей». Между тем совместить эти требования трудно.

Одно дело – выпуск собрания сочинений, которое «включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные» (т. 1, стр. 6), в котором приводятся другие редакции и варианты этих произведений, представляющие самостоятельный и существенный интерес, а также письма и некоторые иные сочинения, не предназначавшиеся для печати. Такого типа издание, хотя и не является «академическим» (в задачу последнего входит публикация всех существующих редакций и вариантов), приближается к нему по составу, характеру текстологической подготовки и типу комментариев.

И совсем другое дело – выпуск собрания сочинений, рассчитанного на широкий круг читателей. Подобное собрание сочинений, как правило, не может включать все дошедшее до нас наследие писателя. Мало того, оно и не должно преследовать такой цели, ибо широкого, массового читателя, конечно же, надо знакомить с лучшим из творческого наследия сатирика. Комментарии в таком издании также носят более популярный и менее развернутый характер.

Заслуга редколлегии нового собрания сочинений Щедрина и издательства «Художественная литература» состоит в том, что был избран первый, более трудный из этих двух типов издания. И не только избран, но и целеустремленно, последовательно осуществляется.

По своему составу и расположению материала новое собрание сочинений Щедрина в основном повторяет предыдущий двадцатитомник. Четырнадцать томов в нем займут художественные произведения, три – публицистика и литературная критика, еще три – письма6. Подобного рода «повторение» закономерно: литературное и эпистолярное наследие Щедрина было весьма тщательно собрано уже в собрании сочинений 1933 – 1941 годов, и теперь состав его значительно измениться не может.

Вместе с тем некоторые изменения в составе есть. Прежде всего в этой связи надо сказать о тех щедринских текстах, которые были найдены после завершения предыдущего двадцатитомника, опубликованы в 67-м томе «Литературного наследства» (1959) и теперь пополнили новое собрание сочинений писателя. Это доцензурный вариант статьи о Кольцове, это неизвестная ранее, переработанная редакция очерка «Каплуны», это новые страницы публицистической хроники «Наша общественная жизнь», это ранняя редакция статьи «Петербургские театры («Наяда и рыбак»)», это острые полемические статьи «Литературные кусты» и «О добродетелях и недостатках…», направленные против журнала Достоевского «Эпоха», и некоторые другие материалы, напечатанные в уже вышедших томах собрания.

Думается, нет надобности доказывать, какую большую ценность представляет собой каждый из новых текстов Щедрина. Особо выдающееся значение имеет доцензурный вариант статьи о творчестве Кольцова, которая была написана Салтыковым в 1856 году, после возвращения из ссылки, и явилась ярким выражением литературного credo молодого писателя.

Итак, серьезное достоинство нового собрания сочинений Щедрина состоит в том, что оно будет полнее предыдущего двадцатитомника: в него войдут все известные ныне художественные, публицистические и литературно-критические произведения писателя – как законченные, так и незавершенные.

В то же время в нем отсутствует ряд текстов, неправомерно входивших в издание 1933 – 1941 годов. Так, например, в == нынешнем собрании нет рецензий на детские альманахи «Архангельск» и «Астрахань», нет публицистического «Письма к графу Д. А. Толстому» и некоторых других произведений, принадлежность которых Щедрину была опровергнута в последние десятилетия.

Ценной стороной нового издания является также стремление редколлегии познакомить читателя не только со всеми основными текстами сочинений писателя, но и с теми их редакциями, которые имеют самостоятельный и существенный интерес. Так, в четвертом томе в разделе «Из других редакций» впервые полностью напечатана первая редакция комедии «Смерть Пазухина» («Царство смерти»). В пятом томе собрания в аналогичном раз» деле впервые же опубликована первоначальная редакция статьи по поводу книги «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой земле постриженника святыя горы Афонския инока Парфения». Немало интересных «других редакций» и в остальных вышедших томах собрания. И все же некоторые материалы, явно достойные того, чтобы быть напечатанными в данном разделе, к сожалению, в это издание не вошли. Чтобы не быть голословным, приведу факты, подтверждающие это.

Пятый том предыдущего двадцатитомника открывала статья Салтыкова об Алексее Кольцове, которая печаталась по тексту «Русского вестника» (1856, т. XI), где она впервые опубликована. Иных источников статьи в то время известно не было. Впоследствии были найдены корректурные гранки этой статьи, и полный текст ее опубликован в 1959 году в «Литературном наследстве» (т. 67). В новом собрании сочинений статья о Кольцове напечатана в своей первоначальной, доцензурной редакции. И это, разумеется, правильно. Но при этом почему-то оказался за бортом издания тот вариант статьи, который появился в журнале «Русский вестник». Между тем он содержит целый ряд важных высказываний, отсутствующих в первоначальной редакции: под нажимом цензуры Щедрину пришлось опустить почти всю теоретическую часть статьи, однако кое-что он и вписал.

Так, доказывая необходимость изображения в литературе не только добродетелей народа, но и его недостатков, пороков, Щедрин в журнальном варианте статьи говорит: «…Если мы хотим быть добросовестными и полезными деятелями на поприще народного воспитания, то не должны оставлять без исследования ни одну сторону его жизни, как бы ни больно уязвлялось от того наша патриотическое самолюбие. Мы должны откинуть всякую заднюю мысль, отнестись к русской жизни прямо и честно, принять скромно то, что она нам дает, и не заботиться заранее, какие выйдут из того результаты, будут ли они соответствовать нашим тайным симпатиям или нет. Но если мы должны так действовать в видах удовлетворения требованиям простой добросовестности, то тем менее может быть допущено преувеличение, когда результаты наших исследований и наблюдений передаются тому же народу, который служил предметом для них. В этом случае система убаюкиванья не только недобросовестна, но и положительно вредна. Она мешает народу правильно взглянуть на самого себя и отдаляет на неопределенное время эпоху пробуждения в нем сознания, которое сделало бы для него самого настоятельною и ненасильственною потребностью те качества, которыми мы заблаговременно и так легкомысленно его наделяем. Вспомним, что эта система самовосхваления может быть причиною сновидений, бесспорно весьма приятных, но вместе с тем и крайне обидного пробуждения» (т. V, стр. 25 – 26).

Приведенное высказывание Щедрина является чрезвычайно важным для понимания его позиций в литературной борьбе своего времени и боевого, обличительного пафоса его последующего творчества.

Вообще же вся первая треть журнального текста статьи представляет собой самостоятельный вариант, и его надо было обязательно напечатать в разделе «Из других редакций».

Достойно сожаления отсутствие в выпускаемом собрании сочинений и некоторых иных редакций, в частности вариантов той главы «Истории одного города», которая первоначально называлась «Фаршированная голова», а в окончательной редакции получила название «Органчик». Рассказ о губернаторе с фаршированной головой был написан Щедриным еще до того, как у него возник замысел «Истории одного города», однако опубликовать рассказ тогда не удалось. Начав работать над «Историей одного города», писатель собирался включить в нее готовый рассказ в качестве особой главы (под названием «Неслыханная колбаса»), но затем «разделил» его на две части, одна из которых легла в основу главы о Брудастом, а другая – главы о Прыще. В свое время С. Макашин правильно указывал на то, что отсутствие в предыдущем двадцатитомнике Щедрина «Неслыханной колбасы» – недостаток издания, так как «эта ранняя редакция имеет важное значение в генеалогии знаменитой сатиры и одновременно представляет самостоятельный художественный интерес» 7. Между тем в новом собрании сочинений Щедрина этой редакции также нет.

Кое-какие замечания хочется сделать и по поводу расположения материала в отдельных томах.

В предисловии «От редакции» сказано, что произведения писателя располагаются в издании «в последовательности их создания». Редакция оговаривает при этом, что такая последовательность не могла быть соблюдена строго, ибо работа Салтыкова-Щедрина над тем или иным «циклом» и «сборником» зачастую перемежалась с работой над другими произведениями. «Необходимой поправкой к хронологическому принципу, – добавляет редакция, – является расположение крупных произведений Салтыкова-Щедрина не в последовательности начальных дат работы над ними, а по доминирующей хронологии…» (т. 1, стр. 6). С этим замечанием нельзя не согласиться. Есть, однако, случаи, когда принцип расположения произведений в последовательности их создания не соблюден и там, где для этого представлялись все возможности.

Так, в первом томе, где собраны произведения Салтыкова 40-х годов, сначала напечатаны «Повести», затем «Рецензии» и, наконец, «Стихотворения». Между тем литературная деятельность юного Салтыкова началась сочинением стихов. Таким образом, с точки зрения заявленного редакцией принципа композиции издания и логично и возможно было поместить стихи до произведений других жанров. Это нарушение хронологического принципа редакция пытается оправдать «тем, что творчество Салтыкова 40-х годов характеризуют не стихотворные опыты и рецензии, а повести» (т. 1, стр. 6). Однако данный аргумент нельзя признать достаточно убедительным, ибо собрание сочинений научного типа призвано дать читателю не просто то, что наиболее характерно для творчества писателя в определенное десятилетие его деятельности, а продемонстрировать его творческий путь, его литературное развитие. Творческий же путь Салтыкова в 40-е годы характеризуется развитием «от подражательной романтики юношеских стихотворений к реализму и демократической настроенности «Запутанного дела» и «Брусина», как справедливо сказано в примечаниях Т. Усакиной к первому тому (см. т. 1, стр. 399). И развитие это было бы видно более наглядно при соблюдении хронологического принципа.

Вызывает сомнение и правомерность помещения в первом томе рядом с повестями «Противоречия» и «Запутанное дело» небольшой прозаической вещи под названием «Глава» и рассказа «Брусин». Подобное расположение художественной прозы Салтыкова повторяет то, что было в первом томе предыдущего двадцатитомника. Там, однако, все эти произведения были напечатаны под рубрикой «Художественная проза 1847 – 1855 гг.»; в новом же издании они фигурируют под шапкой «Повести». Причем если рассказ «Брусин» носит законченный характер и поэтому – хотя и с натяжкой – еще может быть помещен в одном ряду с повестями, то относительно «Главы» неясно даже, является ли она «частью какого-то произведения или самостоятельным этюдом» (как справедливо сказано в комментарии, – см. т. 1, стр. 416). Так или иначе, но перед нами произведение, явно несущее на себе следы незавершенности, и публиковать его правильнее было бы не в одном ряду с законченными сочинениями молодого Салтыкова, а отдельно.

В этой связи следует заметить, что вообще принцип распределения материала по разделам «Законченные произведения» и «Неоконченное» проводится в издании недостаточно четко и последовательно. В предисловии «От редакции» этот вопрос даже не поставлен, а «тексты фрагментов и начатых, но не завершенных произведений» отнесены здесь к «основным текстам» (т. 1, стр. 7). Можно подумать, что сначала предполагалось фрагменты и незавершенные произведения печатать вместе с законченными сочинениями, в одном разделе. Однако уже со второго тома в издании появился раздел «Неоконченное». Во втором томе в подобном разделе напечатан набросок «Вчера ночь была такая тихая…», в третьем – «Предчувствия, гадания, помыслы и заботы современного человека» и «Хорошие люди», в седьмом томе – «Кто не едал с слезами хлеба…». В десятом томе в свою очередь существует обширный раздел «Незавершенные замыслы и наброски», в котором опубликованы незаконченные очерки, предназначавшиеся для цикла «Господа ташкентцы», а также три главы из начатого Щедриным, но незавершенного цикла «В больнице для умалишенных», задуманного как продолжение «Дневника провинциала». В то же время некоторые другие незавершенные произведения писателя (например, незаконченная повесть «Тихое пристанище», вошедшая в четвертый том) напечатаны среди основных текстов, а не в разделе «Неоконченное». Подобного рода непоследовательность, очевидно, объясняется тем, что с самого начала не были достаточно продуманы принципы расположения материала внутри томов.

3

Особого разговора требует вопрос о составе и расположении материала в девятом томе собрания сочинений, посвященном критике и публицистике Щедрина 1868 – 1883 годов.

Дело в том, что свои публицистические и литературно-критические выступления Щедрин, как это было принято в его время, в большинстве случаев не подписывал (они шли от имени редакции журнала) или же подписывал псевдонимами. При жизни такого рода сочинения писатель не переиздавал, хотя многие из этих выступлений были блестящими образцами публицистики и литературной критики, безусловно заслуживающими того, чтобы быть собранными и переизданными.

Вскоре после смерти Щедрина Г. Елисеев писал в своих воспоминаниях: «Русская публика знает Михаила Евграфовича Салтыкова как талантливого сатирика, который мог писать только черным по белому, то есть имел способность бегло схватить различные неприглядные явления русской жизни и передать их в поэтических образах. Но она не знает того, что он был вместе с тем человек замечательно смелой и сильной мысли, что, когда было нужно по обстоятельствам написать для журнала какую-нибудь экстренную публицистическую статью или рецензию на вышедшую в свет книгу, он брался и за это, и все подобные статьи, которых немало наберется в «Современнике» и «Отечественных записках» и которые до сих пор остаются неизвестны публике, были в своем роде шедевры, сообразно с теми щекотливыми обстоятельствами, по которым они писались» 8.

В 1899 году А. Пыпин выпустил книгу о Щедрине, в которой подробно рассказывал о журнальной деятельности писателя в 1863 – 1864 годах и при этом обильно цитировал статьи, публиковавшиеся в «Современнике» без подписи. Многое из публицистики и литературной критики Салтыкова стало, таким образом, известно.

Однако собрать воедино публицистические и литературно-критические выступления Щедрина удалось только в собрании сочинений 1933 – 1941 годов (тома пятый, шестой и восьмой). При этом статьи и рецензии 1856 – 1864 годов, относящиеся к деятельности писателя до «Современника» и в «Современнике», собранные в пятом и шестом томах, имели документальные доказательства, подтверждающие, что данные произведения принадлежат перу Салтыкова. Что же касается аналогичных выступлений Щедрина в «Отечественных записках» (1868 – 1883), то с ними дело обстояло (и обстоит до сих пор!) значительно сложнее, ибо лишь некоторые из них имеют документальные подтверждения авторства Щедрина.

Выявлению неизвестных щедринских текстов в «Отечественных записках» отдали в свое время немало сил Вас. Гиппиус, Р. Иванов-Разумник, В. Евгеньев-Максимов, Н. Яковлев, а также С. Борщевский, проведший систематическое обследование всех анонимных публикаций в журнале. Результатом этой работы С. Борщевского явился сборник «М. Е. Салтыков-Щедрин. Неизвестные страницы» («Academia», М. – Л. 1931), а затем восьмой том в предыдущем двадцатитомнике Щедрина. Том этот имел подзаголовок «Критика и публицистика (1868 – 1878 гг.)» и включал в себя более пятидесяти статей и рецензий, большинство из которых были атрибутированы составителем как щедринские на основе текстуальных, языково-стилистических и идейно-тематических параллелей анонимных публикаций с аутентичными текстами Щедрина.

Выход в свет восьмого тома сопровождался довольно многочисленными откликами в печати. Причем в некоторых откликах, наряду с высокой оценкой работы, проделанной С. Борщевским, высказывалось мнение, что на основе метода идейно-тематических и языково-стилистических параллелей нельзя делать категорических, окончательных выводов о принадлежности Щедрину выявленных статей, а поэтому публикация их в основном корпусе собрания сочинений (а не в разделе «Dubia») – неправомерна.

Редакция нового собрания сочинений Щедрина, разумеется, не могла игнорировать подобные критические замечания. Она внимательно рассмотрела их, но заняла позицию, на наш взгляд, не совсем последовательную.

С одной стороны, редакция признает, что метод идейно-тематических и языково-стилистических параллелей действительно не может служить «гарантом» для окончательного вывода о принадлежности того или иного текста данному писателю. «Установление автора безыменного произведения только на основании косвенных признаков не может, в принципе, считаться вполне окончательным, как бы ни были убедительны эти признаки; последнее слово принадлежит здесь прямым и документальным доказательствам, хотя слово это, возможно, и не будет никогда произнесено», – справедливо пишет С. Макашин в вводной заметке к комментариям девятого тома (аналогичного восьмому в издании 1933 – 1941 годов).

С другой стороны, в основном корпусе этого же, девятого тома (как и в восьмом предыдущего двадцатитомника), наряду со статьями и рецензиями, принадлежность которых Щедрину установлена документально, напечатаны и те материалы, которые атрибутированы как щедринские лишь на основе «косвенных признаков». Правда, первые из них в новом собрании сочинений отмечены звездочками, и читатель может легко отличить одни тексты от других; однако помещение этих «других» статей и рецензий в основном корпусе издания представляется все же неправомерным.

Давно известно, что в основной корпус собрания сочинений писателя должны включаться только те тексты, относительно принадлежности которых нет никаких сомнений (то есть все они должны быть подтверждены неопровержимыми документальными данными). С большинством же статей и рецензий, помещенных в свое время в восьмом томе предыдущего двадцатитомника Щедрина, произошло нечто прямо противоположное: будучи напечатанными в основном корпусе издания на основании одних лишь косвенных признаков, они стали бытовать как щедринские, и только появление документальных данных, свидетельствующих о том, что тот или иной текст не принадлежит Щедрину, считается ныне достаточным основанием для пересмотра сложившейся «традиции». Между тем со строго научной точки зрения все должно обстоять как раз наоборот.

Сколь бы ни казались убедительными аргументы, основанные на методе идейно-тематических и стилистических параллелей, нельзя полагаться на них целиком, ибо надежность этого метода относительна, Очень показательным и характерным в этом смысле является то, что произошло с анонимным «Письмом к графу Д. А. Толстому», опубликованным в 1875 году в газете «Вперед!», издававшейся в Лондоне П. Лавровым.

«Письмо» это было включено С. Борщевским в восьмой том предыдущего двадцатитомника как щедринское. Включено на основе выводов, к которым он пришел в результате применения метода текстовых параллелей. Аргументация С. Борщевского была развернутой, подробной и вроде бы очень убедительной (см. т. VIII, стр. 485 – 496). «Смысловые и текстуальные совпадения в приведенных отрывках столь наглядны, что не нуждаются в комментариях», – заявлял С. Борщевский. В конце своего обоснования он делал следующий «общий вывод», обусловленный «результатами анализа, полученными в ходе исследования»: «Обращаясь к этим результатам, следует прежде всего отметить, что они оказались положительными при сопоставлении «Письма к графу Д. А. Толстому» с работами Щедрина, опубликованными на протяжении двух десятилетий (1862 – 1885 гг.). Затем, очень важно то обстоятельство, что ряд ярких тематических и текстуальных совпадений обнаружен при сравнении прокомментированной сатиры с работами Щедрина, написанными после ее опубликования. Наконец, существенен и тот факт, что во всех частях проанализированной сатиры выявлены смысловые и дословные совпадения с текстом Щедрина» (т. VIII, стр. 495 – 496).

Итак, вопрос об авторе «Письма к графу Д. А. Толстому» на основе метода текстовых параллелей был безоговорочно решен в пользу Щедрина. «Письмо» напечатано в основном корпусе собрания и вошло в научный оборот как щедринское. Но…

Но в 1969 году научный сотрудник Института русской литературы Б. Бессонов на основе архивных материалов установил, что автором «Письма…» был Д. А. Клеменц. Множество разнообразных и вроде бы очень убедительных аргументов, полученных с помощью метода текстовых параллелей, разлетелось вмиг при сопоставлении с одним документом. Естественно, что в новое собрание сочинений Щедрина «Письмо к графу Д. А. Толстому» уже не вошло.

Из сказанного, конечно, не вытекает, будто метод текстовых параллелей вообще никуда не годится и результаты его применения следует игнорировать. Было бы, например, в корне неправильным, основываясь на том, что произошло с «Письмом к графу Д. А. Толстому», поставить под сомнение и все прочие статьи и рецензии, атрибутированные С. Борщевским как щедринские, и вообще исключить их из собрания сочинений писателя. Однако помещать их в основном корпусе сочинений Щедрина, на наш взгляд, тоже неверно: безусловное право на это имеют только те произведения, принадлежность которых перу великого сатирика доказана документально. Что же касается прочих статей и рецензий, то их надо было напечатать в разделе «Dubia», который, по мнению специалистов-текстологов, для того и существует, чтобы помещать в нем «произведения, в отношении которых у нас не хватает бесспорных доказательств о принадлежности их данному автору» 9.

4

С точки зрения текстологической подготовка собрания сочинений Щедрина представляет собой большие трудности. Трудности эти объясняются целым рядом обстоятельств.

Одно из них состоит в том, что Щедрин писал очень быстро, оперативно, причем написанное, как правило, сразу же публиковалось в журнале. Книги свои писатель составлял на основе этих, журнальных публикаций, нередко содержавших опечатки и ошибочные прочтения текста. Рукописи же – в том числе наборные – до нас дошли лишь частично.

Вторым моментом, значительно затрудняющим ныне текстологическую работу над сочинениями Щедрина, является то обстоятельство, что очень многое из написанного писателю приходилось переделывать по замечаниям цензоров или же по советам тех, кто читал произведения до официальной цензуры, обращая внимание на места, которые могли дать повод, для цензурного вмешательства и преследований. Причем переделка эта зачастую носила творческий характер, то есть вместо первоначального текста появлялся новый, представляющий собой особую редакцию.

Вот почему установление «канонического» текста сочинений Щедрина отнюдь не сводится к поискам доцензурного их варианта или последней, прижизненной редакции. Требуется поистине огромный, кропотливый исследовательский труд, чтобы выявить такую редакцию текста, которая в наибольшей мере отвечает замыслу писателя и является с идейно-художественной точки зрения максимально выразительной. Иными словами, при текстологической подготовке сочинений Щедрина нужно было, опираясь на последние прижизненные издания их, редактировавшиеся самим писателем, вместе с тем учесть все прочие сохранившиеся варианты и редакции.

Именно такого рода работа, которая обычно проводится лишь при подготовке академических собраний сочинений, проведена и проводится в издании. Из текстологического комментария ко второму тому, где напечатаны «Губернские очерки», мы, например, узнаем, что «настоящее издание «Губернских очерков» подготовлено на основе изучения всех рукописных и печатных источников текста произведения» (т. 2, стр. 513). В комментарии к «Помпадурам и помпадуршам» также сказано, что текст этого цикла для настоящего собрания сочинений подготовлен «на основе изучения всех источников текста произведения: рукописей, корректур, журнальных публикаций и четырех отдельных изданий цикла, вышедших при жизни писателя» (т. 8, стр. 472).

Подобным же образом, то есть на основе изучения всех дошедших до нас рукописных и печатных источников, подготовлены и другие произведения. При этом выявлено и устранено большое количество ошибочных прочтений текста и опечаток.

Короче говоря, текстологическая подготовка нового собрания сочинений Щедрина носит научный характер и заслуживает самого серьезного к себе отношения.

Хотя окончательная оценка результатов проделанной работы впереди, можно уже сейчас с уверенностью сказать, что по своему текстологическому уровню выпускаемое собрание сочинений Щедрина станет наиболее авторитетным.

Это не означает, разумеется, что опубликованные редакцией тексты и соответствующий текстологический комментарий лишены всяких огрехов.

Нам представляется, например, что в текстологическом комментарии следовало бы более конкретно и полно охарактеризовать, как соотносится текст публикуемого произведения с публикацией его в предыдущем двадцатитомнике. Заявление в предисловии «От редакции», что в настоящем собрании «критически использованы опыт и материалы предыдущего издания» (т. 1, стр. 5), носит чересчур общий характер. В самом же текстологическом комментарии это положение расшифровывается явно недостаточно, в результате чего читатель порой склонен принять за «новшество» то, что на самом деле таковым не является.

Так, например, в комментарии к рассказу «Для детского возраста» сказано: «В настоящем издании из рассказа устранены, путем обращения к рукописи, две купюры (см. стр. 78 – 79), с которыми текст его печатался во всех прижизненных изданиях: о будущей судьбе советников питейных отделений («Но ты, быть может… взирай на будущее!») и вице-губернаторов («Но, быть может… архистратигом!»). Эти купюры были сделаны в наборной рукописи самим Салтыковым или редакцией «Современника», по-видимому, в целях самоцензуры» (т. 3, стр. 571).

Создается впечатление, будто купюры эти впервые устранены лишь в настоящем издании. В действительности же они были устранены Б. Эйхенбаумом еще в полном собрании сочинений 1933 – 1941 годов (см. т. III, стр. 338).

Нечто аналогичное встречаем и в комментарии к «Утру у Хрептюгина». На стр. 570 третьего тома по поводу слов Живновского «…Дивны дела твои, господи!» сказано: «В прижизненных изданиях «Невинных рассказов» эти слова из «Псалтыри» (Псалом 138) отсутствуют, несомненно, по цензурным причинам. В настоящем издании они восстановлены по рукописи».

На самом деле слова эти были восстановлены по рукописи же Б. Эйхенбаумом еще в прошлом двадцатитомнике Щедрина (см. т. III, стр. 330).

Другим недостатком текстологического комментария является разнобой в подаче мелких вариантов и разночтений: в одних случаях они подаются отдельным перечнем, до реально-исторического комментария; в других же – перемежаются с примечаниями реально-исторического характера. Так, например, в восьмом томе собрания сочинений варианты и разночтения «Помпадуров и помпадурш» подаются до реально-исторического комментария, а аналогичные варианты «Истории одного города» даются вперемежку с реально-историческими примечаниями.

Думается, что подобный разнобой редакции следовало бы устранить при подготовке последующих томов собрания.

Что касается конкретных замечаний по тексту отдельных произведений, то в настоящей статье им не место, ибо они носят частный характер. Впрочем, два-три замечания все-таки хочется высказать.

В статье «Литературные кусты», на наш взгляд, совершен, но неправомерно вставлено редакционное <не>, меняющее смысл утверждения автора статьи на прямо противоположный. Начиная статью, Щедрин говорит, что «до сих пор в русской литературе не существовало обычая прятаться в кусты». «Конечно, – продолжает он, – и литератор, как и всякий другой человек, мог впадать в ошибки, мог увлекаться; бывали даже образчики литераторов очень блудливых. Все это в порядке вещей, и за такие поступки иногда крепко доставалось согрешившим, Но никогда не бывало, чтоб уличаемый отпирался от своего действия…» Как видим, смысл высказывания совершенно ясен. Между тем редакция почему-то перед словом «отпирался» вставляет <не> (см. т. 6, стр. 506), меняя тем самым смысл утверждения Щедрина на прямо противоположный. О том, что никакого не здесь не требуется, свидетельствует повторение этого тезиса на следующей же странице: «Но никогда никто не говорил: «Помилуйте! Я этого не делал! Это не я, это кошка сделала!» (т. 6, стр. 506 – 507).

В рецензии на «Смешные песни» Александра Волгина, опубликованной в N 9 «Отечественных записок» за 1868 год, Щедрин высказывает ряд важных мыслей относительно трудного положения сатиры и сатириков, и в частности говорит о мелкотравчатости, поверхностности современной ему сатиры: «Возьмите любое собрание сатирических стихотворений, любой русский фельетон, и вы, не читавши, можете определить, какою пищей вас там напитают. Вы встретитесь там с нажившимся взяточником-чиновником, с камелиею, с пустою светскою барышней, с откупщиком. Это все типы торжествующие и блаженствующие и потому подлежащие обличению. Не говоря уже о том, что все подобные обличения пишутся задним числом, с наложением на них, так сказать, казенного клейма, они и потому еще поражают бессилием, что нимало не затрагивают того положения, которое…» Далее в тексте идет: «…порождают обличаемые явления. Явления эти стоят одиноко, вне пространства и времени, и потому несут на одних себе всю ответственность перед негодованием сатирика» (т. 9, стр. 275).

Нам представляется, что вместо «порождают» здесь должно быть «порождает». То есть речь у Щедрина идет о том, что упомянутые сатирики не идут в глубь обличаемых явлений, не исследуют причин их, «не затрагивают того положения, которое порождает обличаемые явления». Иными словами, они не касаются общественного строя, порождающего эти явления. Такое прочтение этого места подтверждается всем направлением рассуждения, смыслом всего абзаца. В этом, собственно говоря, и состоит суть рассуждения. Правильность такого понимания данного отрывка подтверждается и последней из цитированных фраз («Явления эти стоят одиноко, вне пространства и времени, и потому несут на одних себе…» и т. д.).

Подобного рода конкретные замечания по поводу прочтения тех или иных отдельных слов и фраз можно продолжить. Однако они носят, повторяем, частный характер.

До сих пор речь шла о составе нового собрания сочинений Щедрина и расположении материала в нем, а также о текстологической стороне издания. Теперь перейдем к третьему структурному компоненту собрания – к его критико-исследовательскому и вспомогательному аппарату.

5

Существенная особенность сочинений Щедрина состоит в том, что во многих из них писатель вынужден был прибегать к так называемому эзопову языку, то есть к иносказанию, За время своей творческой деятельности сатирик разработал целую систему различного рода «намеков» и «уподоблений», стремясь провести свою мысль сквозь рогатки цензуры и довести ее до читателя. Для того чтобы понять эзопов язык, чтобы уяснить многочисленные щедринские намеки и иносказания, читателю надо было хорошо знать изображаемую эпоху и специфику щедринского сатирического словаря. Нужно ли добавлять, что даже среди современных Салтыкову читателей далеко не все обладали подобными знаниями. Вот почему уже при жизни писателя встал вопрос о необходимости комментариев к его произведениям.

В 1880 году П. Анненков, восхищаясь циклом Щедрина «За рубежом», писал сатирику: «Это прелесть». И добавлял: «Мне кажется, что одни комментарии к Вашим рассказам могли бы составить порядочную репутацию человеку, который бы за них умело взялся. Ввиду того, что Вы один из самых расточительных писателей «а Руси, комментарии почти необходимы. – Сколько собрано намеков, черт, метких замечаний в одном последнем рассказе, так это до жуткости доходит – всего не разберешь, всего не запомнишь».

Еще острее вопрос о необходимости комментариев к произведениям Щедрина встал после смерти писателя. Уже в 1889 году в статье «Сочинения М. Е. Салтыкова», опубликованной в журнале «Русская мысль», было сказано: «Мы знаем, что иностранцы, незнакомые с русскою жизнью или недостаточно с нею знакомые, и теперь не понимают многого из написанного Салтыковым. А потому большинство его произведений осталось не переведенным на иностранные языки. Весьма правдоподобно, что те из сатир Салтыкова, которые имели лишь временный характер, те из рассказов, которым автор нашел нужным придать характер аллегорический, станут со временем непонятными будущим поколениям читателей. Иные его повествования становятся уже теперь не совсем вразумительными для молодежи, хотя в свое время имели огромное значение и приводят в восторг стариков, знающих, в чем соль и сила».

Автор статьи подчеркивал, что такова участь всякой сатиры, что сатира нередко требует пояснений и комментариев даже для современников, незнакомых с теми явлениями, которых она касается, и добавлял: «… Само собою разумеется, что такие пояснительные комментарии рано или поздно потребуются ко многим произведениям Салтыкова. Ввиду этого, мы полагаем, что уже теперь большую услугу оказал бы русскому обществу тот, кто взялся бы за составление таких комментариев, накопляя их по мере того, как некоторые из временных особенностей русской жизни, занесенных в «летопись» Щедрина, отходят в область истории или преданий. Снабженные такими пояснениями, произведения Салтыкова приобретут очень важное значение для потомства, быть может, даже более серьезное, чем то, какое они имели для современников» 10.

Итак, суждения были высказаны очень правильные. Высказаны своевременно, то есть сразу после кончины сатирика. Случилось, однако, так, что сочинения Щедрина долгое время продолжали выпускаться без комментариев. Все дореволюционные собрания сочинений писателя, а также собрание сочинений, выпущенное в 1918 году Наркомпросом, были некомментированными.

Первая попытка дать читателю комментированного Щедрина была предпринята Р. Ивановым-Разумником в шеститомнике 1926 – 1928 годов. Но это издание, как уже говорилось, не было полным.

Собрание сочинений в двадцати томах, выпущенное в 1933 – 1941 годах, также не решило задачи научного комментирования Щедрина. Примечания к произведениям сатирика были в большинстве своем чересчур краткими и элементарными. Некоторые же произведения, как, например, «Губернские очерки», были оставлены вообще без примечаний.

Огромное достоинство нового двадцатитомника Щедрина состоит в том, что он наконец решает ту важнейшую и крайне трудную задачу, которая была поставлена перед литературоведением еще в прошлом веке. Каждый том выпускаемого ныне собрания сочинений великого русского сатирика снабжен развернутым комментарием, который содержит подробные сведения о публикуемых произведениях и помогает читателю понять их реальные истоки, их идейную направленность и структурные особенности. В написании комментариев к уже вышедшим томам приняли участие многие советские литературоведы, в том числе В. Баскаков, А. Бушмин, С. Гурвич-Лищинер, А. Жук, Г. Иванов, В. Кирпотин, Ф. Кузнецов, Л. Ланской, С. Макашин, В. Мысляков, Н. Никитина, Е. Покусаев, В. Прозоров, Л. Розенблюм, А. Турков, К. Тюнькин и др.

Избранный редакцией тип комментариев надо признать весьма удачным: сочетание вводных статей, в которых излагается история создания произведений, включенных в данный том, с текстологическими заметками и примечаниями в узком смысле этого слова позволяет в совокупности дать читателю все необходимые сведения о каждом произведении Щедрина, в частности познакомить его с цензурной судьбой сочинений сатирика, с важнейшими откликами на них современной писателю критики, а также раскрыть смысл всех тех мест текста, которые требуют пояснения. Значительное внимание в комментариях уделено «расшифровке» щедринской системы иносказательных слов и выражений («глуповцы», «помпадуры», «ташкентцы» и т. п.).

Разумеется, не во всех случаях избранный редакцией принцип комментирования удалось осуществить полностью. Однако в целом примечания к вышедшим томам находятся на очень высоком научном уровне и заслуживают безусловно положительной оценки. В каждом томе они занимают по пять-шесть (а то и больше) печатных листов и вместе составят своего рода краткую «энциклопедию» современного щедриноведения.

Очерк творчества Щедрина, написанный Е. Покусаевым и помещенный в первом томе собрания сочинений, тоже заслуживает высокой оценки. Он не только дает читателю правильное представление о месте великого русского сатирика в мировой литературе, а также об основных этапах его жизненного и творческого пути, но и указывает на художественное своеобразие сатиры Щедрина. Автор рассматривает его сочинения в органической связи с реальной действительностью и идейной борьбой второй половины XIX века, сопоставляет их с произведениями современников Щедрина – Некрасова, Тургенева, Достоевского, Гончарова, Л. Толстого – и показывает, какую громадную роль сыграло творчество сатирика в художественном развитии русского народа.

Завершая разговор о критико-исследовательском и вспомогательном аппарате нового собрания сочинений Щедрина, нельзя не отметить и такую ценную черту издания, как именные указатели к каждому тому. Такого рода указатели – органическое дополнение к комментариям, значительно облегчающее читателю понимание тех мест в произведениях сатирика, которые связаны со знанием реальных исторических лиц. Вместе с тем они позволяют наглядно проследить за отношением писателя ко многим его современникам и историческим деятелям прошлого.

* * *

Подводя итоги сказанному, необходимо подчеркнуть, что выпускаемое ныне собрание сочинений Щедрина – событие большого научного и литературного значения. Те недостатки и огрехи, о которых шла речь, носят частный, второстепенный характер. Главное же состоит в том, что мы впервые получаем полное собрание сочинений великого русского сатирика, подготовленное на таком высоком научном уровне и снабженное столь подробным и содержательным комментарием.

Глубокое недоумение в связи с этим вызывает то обстоятельство, что нынешнее собрание сочинений Щедрина, будучи по существу более полным, чем любое из предыдущих «полных» собраний сочинений писателя, называется тем не менее: «Собрание сочинений в двадцати томах».

Принимая решение назвать новое собрание сочинений М. Е. Салтыкова-Щедрина именно так, а не иначе, редакция, возможно, руководствовалась тем соображением, что в рукописном наследии писателя значительное место занимают служебные бумаги, которые он составлял, будучи сначала чиновником в Вятке, а затем вице-губернатором и председателем казенной палаты в Рязани, Твери, Пензе и Туле. Почти все эти тексты не опубликованы.

В новое собрание сочинений Салтыкова-Щедрина также не входит ни один из них. Таким образом, рецензируемое издание вроде бы и в самом деле не может именоваться полным. Но если встать на эту точку зрения, то полного собрания сочинений Салтыкова-Щедрина мы вообще не дождемся, так как эти служебные бумаги целиком, по всей вероятности, не будут опубликованы никогда по той простой причине, что это и не нужно: ведь для читателя представляет интерес все то, что сочинено писателем Н. Щедриным, но отнюдь не то, что составлено чиновником М. Салтыковым.

Другое соображение, которое могло повлиять на название, избранное редакцией, состоит в том, что некоторые существовавшие рукописи и записки Салтыкова утеряны и до сих пор не разысканы. Но этот аргумент тоже нельзя признать убедительным, ибо, во-первых нет никакой гарантии, что они когда-либо будут отысканы; а во-вторых, нет, пожалуй, ни одного писателя-классика, творческое наследие которого сохранилось бы абсолютно полностью.

Вернувшись теперь к собранию, выпускаемому издательством «Художественная литература», мы должны подчеркнуть, что перед нами собрание сочинений писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина. И собрание это полное: в него входят все дошедшие до нас художественные, литературно-критические и публицистические произведения Щедрина. Мало того, в него войдут и все сохранившиеся письма писателя. Таким образом, рецензируемое издание, на наш взгляд, могло и должно было именоваться «Полным собранием сочинений и писем» М. Е. Салтыкова-Щедрина. И напрасно редакция проявила излишнюю скромность, отказавшись от такого названия.

В свое время, в связи с приближающимся 100-летием со дня рождения Салтыкова-Щедрина, была напечатана статья под названием «Долг справедливости и благодарности», в которой говорилось, что, хотя сочинения Салтыкова переиздавались у нас неоднократно, до сих пор нет «такого издания, которое можно было бы признать достойным увековечением памяти великого русского сатирика». Автор надеялся, что к юбилею русское общество наконец-то соорудит своему великому писателю нетленный памятник, – «не из камня, а из его же вещего слова, бережно собрав и тщательно издав творения несравненного художника».

Соорудить подобный памятник к 100-летию со дня рождения Салтыкова-Щедрина не удалось. Однако сейчас такой памятник создается. И нет никакого сомнения, что он будет успешно завершен к 150-летию замечательного русского сатирика, которое мы будем отмечать в январе 1976 года. Долг справедливости и благодарности по отношению к Щедрину будет наконец выполнен. Полное, по-настоящему комментированное собрание сочинений и писем писателя явится достойным увековечением его памяти.

  1. Н. Щедрин, (М. Е. Салтыков), Полн. собр. соч., т. XVI. Гослитиздат, М. 1937, стр. 416. Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома (римскими цифрами) и страницы.[]
  2. «Русская мысль», 1889, июль, Библиографический отдел, стр. 271.[]
  3. М. Ольминский, Статьи о Салтыкове-Щедрине, Гослитиздат, М. 1959, стр. 4. []
  4. М. Ольминский, Статьи о Салтыкове-Щедрине, стр. 9.[]
  5. «Советская книга», 1946, N 5, стр. 55. []
  6. Недавно стало известно, что некоторые тома в новом издании из-за своего большого объема будут разбиты на полутомы. Это касается 15 и 16 томов, где публикуются художественные произведения, а также 18 и 19 томов, куда войдут письма.[]
  7. «Советская книга», 1946, N 5, стр. 48.[]
  8. »М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников», Гослитиздат, М. 1957, стр. 207 – 208. []
  9. См.: Е. И. Прохоров, Проблема отдела «Dubia» в изданиях произведений писателей-классиков, в сб. «Вопросы текстологии», вып. 2, Изд. АН СССР, М. 1960, стр. 237.[]
  10. «Русская мысль», 1889, июль, Библиографический отдел, стр. 272 – 273.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 1973

Цитировать

Николаев, Д.П. Новое собрание сочинений Щедрина / Д.П. Николаев // Вопросы литературы. - 1973 - №1. - C. 239-261
Копировать