Непривычный А. Куприн. Публикация В. Терезина

Предлагаемые вниманию читателей пародии А. И. Куприна взяты из сборника «Незлобивые пародии» (1908), включавшего в себя пародии ряда русских сатириков предреволюционных лет; из сборника взяты пародии на И. Бунина и М. Горького. Пародия «Любовь Армана и Генриетты» печаталась в газете «Свободные мысли» в 1908 году.

ПИРОГИ С ГРУЗДЯМИ

(Из кислых рассказов)

И. А. БУНИН

Сижу я у окна, задумчиво жую мочалку, и в глазах моих светится красивая печаль. Ночь. Ноги мои окутаны дорогим английским пледом. Папироска кротко дымится на подоконнике. Кто знает? Может быть, тысячу лет тому назад так же сидел, и грезил, и жевал мочалку другой, неведомый мне поэт?

Ржи, овсы и капусты уходят в бесконечную даль, и там, на самом краю озимого поля, у одинокого омета, важно гуляет грач. Правда, ночью его не видно, но он мне нужен для пейзажа. Суслик мягко свистнул на дереве под моим окном…

Отчего мне так кисло, и так грустно, и так мокро? Ночной ветер ворвался в окно и шелестит листами шестой книги дворянских родов. Странные шорохи бродят по старому помещичьему дому. Быть может, это мыши, а может быть, и тени предков? Кто знает? Все в мире загадочно. Я гляжу на свой палец, и мистический ужас овладевает мною.

Хорошо бы теперь поесть пирога с груздями. Сладкая и нежная тоска сжимает мое сердце, глаза мои влажны. Где то прекрасное время пирогов с груздями, борзых густопсовых кобелей, отъезжего поля, крепостных душ, антоновских яблок, выкупных платежей?

С томной грустью в душе выхожу я на крыльцо и свищу старому облезлому индюку. Садовник Ксенофонт идет мимо, но не ломает шапки. В прежнее время я бы тебя, хама, на конюшню!

Я возвращаюсь в свою печальную комнату. Из сада пахнет дягилем и царскими петушками. Меланхолически курлыкает на пряслах за овинами бессонная потутайка. Отчего у меня болит живот? Кто знает? Тихая тайная жалость веет на меня незримым крылом.

Все в мире непонятно, все таинственно. Скучный, вялый и расслабленный, как прошлогодняя муха, подхожу я к двери, открываю ее и кричу в зловещую темноту:

– Марфа, иди сюда! Натри, меня на ночь бобковой мазью!

ДРУЖОЧКИ

(Рассказ)

М. ГОРЬКИЙ

I

В тени городского общественного писсуара лежали мы втроем: я, Мальва и Челкаш.

Длинный, худой, весь ноздреватый, Челкаш был похож на сильную хищную птицу. Он лениво почесывал босой грязной пяткой другую пятку и сочно сплевывал на сторону.

Мальва была прекрасна. Сквозь дыры старых лохмотьев белела ее ослепительная шкура.