«Мрачное и колючее искусство»

Многие американские критики – в их числе и некоторые либералы- с умилением пишут о послевоенном просперити. Настали времена благоденствия; в каждую лачугу пришел телевизор. Романисты и поэты должны создать сагу о нашем времени. Увы, саги не появилось; если что и процветало в послевоенной литературе, то яростное отрицание.

Это создает постоянное неудобство для апологетической критики. Тон ее обычно боек и самоуверен, однако об отношении литературы к просперити она говорит уклончиво. Трудности усугубляются тем, что Хемингуэй и Фолкнер, долгое время слывшие нигилистами, получили Нобелевскую премию и стали в своем роде национальной гордостью. Это очень затрудняет защиту традиций, как их понимают процветающие буржуа.

Мы оценим эти затруднения, обратившись к недавней статье Мелвилла Рагглза, опубликованной в журнале американских славистов. Она посвящена нелегкой теме: «Американские книги в советских изданиях» ¹.

М. Рагглз вовсе не отрицает, что у нас любят писателей, которых в Америке называют «современными классиками». Он как будто бы даже озабочен тем, чтобы у нас лучше их знали. Говоря о популярности Хемингуэя и Стейнбека в СССР, он сетует, что до войны их издавали больше, чем после нее. Упомянув, об издании новелл Фолкнера, отмечает, что знакомство с ним наших читателей только началось. Но трудно принять М. Рагглза за адвоката критического искусства: снова и снова он дает понять, что совсем не эти романисты могут представить Америку и ее литературу.

«Совершенно неизвестны советским читателям, – узнаем мы, например, – многие великие американские писатели, которые черпали идеалы в нашей собственной революционной традиции или наслаждались культурой Соединенных Штатов и гордились ею». Видно, Хемингуэй не наслаждался культурой Соединенных Штатов как следовало. А Стейнбек, когда писал «Гроздья гнева», черпал идеалы где угодно, только не в американской революционной традиции.

М. Рагглз приводит замечание Ильи Эренбурга о художнической честности «современных классиков»: они пережили то, о чем пишут. Приводит, чтобы тут же прокомментировать. «Но Эренбург не потрудился объяснить, почему советские издатели игнорируют американских авторов, изображавших не только те свои переживания, которые связаны с несправедливостью, беспомощностью, убожеством и развращенностью». Не приходится сомневаться: М. Рагглз – совсем не поклонник Фолкнера, да и других писателей критического направления.

Если автор статьи лишь косвенно выражает свое неодобрение, то ничуть не более прям он в выражении своих симпатий. Кто же те великие, мимо которых прошли наши издательства? Ответа мы так и не дождались. Это не удивительно. М. Рагглз делает вид, что оптимистическое восприятие американской жизни, столь милое преуспевшим мещанам, характерно для современной литературы США. На самом деле, еще «люди 20-х годов» нанесли ему смертельный удар.

Поэтому наш автор, нетерпимый к «устаревшим» книгам вроде «Хижины дяди Тома», с готовностью обращается к ушедшим литературным эпохам. За словами о «многих великих», неизвестных в СССР, следует оговорка: «Некоторые из этих писателей (например, Вашингтон Ирвинг, Лонгфелло, О’Генри) широко публикуются в Советском Союзе. Однако это исключения, и объяснить их можно, вероятно, тем, что эти авторы еще при жизни широко издавались в Европе. В этом случае современные русские читатели продолжают интересоваться книгами, которые знали и любили их отцы и деды».

М. Рагглз не отступает перед явной несообразностью; Вашингтон Ирвинг, по его логике, ближе современной Америке, чем Хемингуэй. При этом автор со столь архаическими представлениями без конца пишет о старомодных вкусах наших читателей.

Американские слависты нередко выдают Желаемое за сущее. Они порой так изображают Россию, что можно подумать, революция ее почти не затронула. Толки о старомодных вкусах имеют именно этот смысл.

«Очевидно, что склонность русского императорского двора и дореволюционной интеллигенции к французской культуре передалась и читателям, живущим при советском режиме». М. Рагглз был бы рад, прояви двор, такую же склонность к предмету его забот – американскому роману. Но что делать:

1. Melville J. Ruggles, American books in Soviet publishing, «Slavic review», October 1961.[↩]