Единая и многонациональная (К спорам об «Истории советской литературы»)

Дискуссии, широкие обсуждения, обмен мнений по важнейшим творческим проблемам все шире и органичнее входят в нашу в вашу научную и литературную жизнь. И это весьма плодотворно, потому что дает возможность прийти к глубоким и верным научным выводам. Даже в том случае, когда после этих дискуссий нельзя сразу же «подвести итог», заявив, что «все участники согласились…», и даже тогда, когда нельзя сказать, что в ходе дискуссии удалось найти пути к решению всех обсуждаемых проблем. Все дальше в прошлое уходят времена таких «дискуссий», вывод которых был заранее предрешен, когда все приходили к «единодушному мнению», а если и случались инакомыслящие, то нередко они объявлялись стоящими «по ту сторону баррикад».

Деловая заинтересованность, стремление установить истину, найти верные, кратчайшие пути к ней – вот что становится все более характерным для наших дискуссий последних лет. А страстность и горячность споров? Что же, это тоже объяснимо: жизнь в своем движении ставит перед литературной наукой новые, сложные, большие задачи. И решить их не так-то просто, нужна упорная, кропотливая исследовательская работа, нужно всестороннее предварительное обсуждение вопроса.

Одному из таких сложных, новаторских по своей сути вопросов было посвящено всесоюзное совещание, созванное в конце прошлого года Институтом мировой литературы имени А. М. Горького совместно с Союзом писателей СССР. На совещании обсуждался проспект единой «Истории советской литературы», составленный в ИМЛИ.

И хотя еще до совещания, в журнальных дискуссиях на страницах «Дружбы народов» и «Вопросов литературы», казалось, была приведена обстоятельная аргументация разных взглядов на тип, профиль, структуру и принципы построения будущего труда, полемика по этим вопросам разгорелась с новой силой…

ВЛАСТНОЕ ТРЕБОВАНИЕ ЖИЗНИ

Всесоюзное совещание, посвященное созданию «Истории советской литературы», было созвано вскоре после XXII съезда КПСС, это было одно из первых широких обсуждений задач нашего литературоведения в свете исторических решений съезда и Программы КПСС. В работе совещания приняло участие около ста пятидесяти человек – критики и литературоведы, приехавшие со всех концов страны, сотрудники ИМЛИ, Московского государственного университета, Академии общественных наук при ЦК КПСС.

Открывая совещание, И. Анисимов отметил, что оно связано с началом нового этапа в нашей научной жизни. «История советской, литературы» должна явиться как бы итогом той большой работы, которая была проведена по созданию трехтомной «Истории русской советской литературы», «Очерков» и «Историй» других братских литератур, исследовательских трудов в области теории социалистического реализма, проблем взаимосвязей и взаимодействия литератур. «Мы начинаем свою работу, – сказал И. Анисимов, – в очень благоприятное время – после XXII съезда партии, который оказывает и будет оказывать влияние на все области идеологической работы. Материалы съезда и Программа КПСС открывают новые перспективы и в области разработки проблем многонациональной советской литературы».

Об этом говорила в своем докладе и А. Петросян¹, подчеркнувшая значение Программы для теоретического обоснования и освещения основных проблем многонационального литературного развития. Это прежде всего такие проблемы, как единство и многообразие советской литературы, сближение и творческое взаимообогащение братских литератур, роль русской литературы в развитии культуры других народов Советского Союза. В подходе ко всем этим вопросам нередко приходится сталкиваться и с проявлениями национальной ограниченности, и с упрощенческими рассуждениями о том, что мы уже, мол, стоим на пороге слияния национальных культур. Между тем без углубленного, подлинно научного решения этих коренных проблем невозможно создание академической «Истории советской литературы».

Программа КПСС ставит перед нашими учеными задачу — выявить и обобщить закономерности литературного развития в советскую эпоху. Ведь впервые в истории человечества возникла литература нового типа, единая и многонациональная литература социалистического реализма.

Создать «Историю советской литературы» – значит поднять наше литературоведение на новую, высшую ступень, ибо результаты этих исследований найдут отражение во всех областях литературной науки. Но нужна еще большая и вдумчивая работа, включающая и решительное преодоление последствий культа личности, которые особенно сильно дают о себе знать при изучении истории литератур народов СССР. Незаслуженные репрессии, которым подвергались крупнейшие советские писатели, субъективизм и вульгаризаторство в теории оказали влияние на литературную жизнь в наших республиках. Решения XXII съезда, призывающие к дальнейшему освобождению общественной мысли от догматических, регламентирующих оков эпохи культа личности, помогут довести до конца большую очистительную работу, начатую нашей критикой и литературоведением. «Нам необходимо многое переосмыслить, – сказала в заключение А. Петросян, – не допуская при этом крикливости и истерики, чуждой большевистскому стилю работы, ни тем более попыток ревизии нашего революционного опыта и всего того, что достигнуто нами в результате героической борьбы братских народов и родной Коммунистической партии».

Как в будущем труде наилучшим образом ответить на задачи, выдвигаемые Программой КПСС, современным этапом общественной жизни? Этот вопрос не мог не волновать всех участников совещания.

Многие выступавшие (Л. Новиченко, К. Зелинский, В. Корзув, С. Агабабян, Л. Тимофеев и др.) подчеркивали, что «История советской литературы» будет иметь не только глубоко научное, исследовательское, но и огромное пропагандистское и практическое значение. Эти задачи тесно связаны друг с другом, взаимообусловлены. Богатейший художественный опыт многонациональной советской литературы должен быть поставлен на службу воспитанию человека, формированию новых коммунистических черт его духовного облика, в том числе идеологии интернационализма, дружбы народов. Вот почему так важно наиболее полно представить в «Истории» лучшие достижения советской литературы.

Обобщить этот опыт необходимо и для того, чтобы наметить верные перспективы развития братских литератур, способствовать выявлению всех возможностей каждой национальной художественной культуры, ее дальнейшему росту. «Нам нужно знать конкретно, что действительно ценного и оригинального вносит каждая литература в общую художественную сокровищницу и в чем она возможно, отстает. Но для этого не только отдельные явления, но и процессы, происходящие в братских литературах, необходимо нанести на единую всесоюзную литературную карту», – говорил Л. Новиченко.

В эпоху, когда социализм стал решающей силой мирового общественного развития, на литературу социалистического реализма равняются многие прогрессивные зарубежные художники, в том числе в странах Азии, Африки, Латинской Америки, освобождающихся от ига колониализма. Не случайно так велик интерес к советской литературе, опыт которой помогает писателям этих стран найти верный путь национального художественного возрождения, помогает бороться с тлетворными космополитическими и декадентскими влияниями.

И наконец, в будущем труде мы можем и должны дать убедительный ответ разного рода зарубежным националистам, клеветникам, кричащим об «унификации» наших литератур, о том, что они якобы не имеют возможностей и перспектив свободного развития в условиях советского строя, что они «подавляются» русской литературой. Нужно показать многонациональную советскую литературу как новое явление в мировой культуре, раскрыть не только ее социальный, идейный смысл, но и ее художественные богатства.

Конечно, все эти задачи, выдвигаемые новым этапом общественного развития, для которого так характерны процессы сближения и укрепления братства народов, диктуют и тип издания. Именно поэтому, единодушно поддерживая мнение У. Фохта о том, что «История советской литературы» должна быть смелым, поисковым, подлинно исследовательским трудом, участники совещания не могли согласиться с его утверждением, будто эта работа рассчитана на узкий круг специалистов-знатоков и лишь потом, когда она будет закончена, ее выводы можно будет популяризировать в учебниках, в очерках, в книгах для более широкого читателя.

Заведующий кафедрой литератур народов СССР МГУ Азиз Шариф рассказал участникам совещания о чрезвычайно неблагополучном положении в области изучения литератур народов СССР в средних школах и вузах. В средней школе учащиеся проходят курс советской литературы, причем в РСФСР на ее изучение отводится 132 часа, и из них на литературы народов СССР – всего 6 часов. Не лучше обстоит дело в других республиках. Правда, здесь изучают творчество русских писателей, но о литературах народов СССР не дается никакого представления. Даже студент-филолог не приобретает систематических знаний о многонациональной советской литературе. Трудность преподавания связана прежде всего с тем, что у нас отсутствуют обобщающие работы, учебные пособия, охватывающие литературы народов СССР.

Нельзя не согласиться с доводами К. Корсакаса, Д. Благого, Л. Новиченко, Л. Тимофеева и других выступавших: издание, построенное на строго научных исторических принципах и в то же время обращенное не только к узкому кругу литературоведов, преподавателей вузов, но и к школьному учителю, студенту, каждому любознательному читателю, – вот какой должна быть «История советской литературы». Эти соображения дополнялись другими: разумеется, будущий труд не может быть универсальным, объединить разного типа издания (справочники, теоретические исследования по отдельным проблемам, монографии и т. д.). По полноте представленной картины не может он заменить и «Очерки» истории отдельных братских литератур. Однако недостаточно платонических пожеланий: если, мол, читатель интересуется развитием той или иной литературы «народов ОССР, пусть он обратится к «Очеркам»»их истории. Не говоря уже о том, что «Очерки» охватывают далеко не все литературы, что изданы они часто мизерными тиражами и их не всегда легко найти, – вряд ли даже очень заинтересованный читатель будет «штудировать» тридцать с лишним томов «Очерков»! Да и как можно создать подлинно научную историю многонациональной советской литературы, не представив в ней основные факты развития литератур, в нее входящих, своеобразие их путей к единой цели?!

Но тут мы уже вторгаемся в проблему, обсуждение которой, пожалуй, и вызвало наиболее острые споры.

КАК ПРЕДСТАВИТЬ ЕДИНСТВО И МНОГООБРАЗИЕ СОВЕТСКИХ ЛИТЕРАТУР?

Надо сказать, что краткий проспект ИМЛИ носил сугубо предварительный характер. Это рабочий документ, обсуждение которого, по мысли авторов, и должно было дать материал для дальнейшей углубленной разработки точного плана будущего издания. Естественно поэтому, что многие недостатки проспекта, отмеченные в ходе обсуждения, были связаны с его незавершенностью и неполнотой. Но вокруг проспекта и опубликованных ранее статей завязалась и дискуссия принципиального характера, касающаяся ряда важных методологических проблем, еще недостаточно исследованных нашим литературоведением.

Все без исключения участники совещания отмечали, что авторы проспекта совершенно правильно положили в основу будущего труда идею единства советских литератур. Именно единство определяет главную особенность многонациональной советской литературы как «нового явления в художественной жизни человечества.

Изучение этой проблемы – важнейшая задача, стоящая перед создателями «Истории». Программа КПСС, определяя перспективы дальнейшего развития национальных культур в нашей стране, в то же время обобщает предшествующий опыт: «Исторический опыт развития социалистических наций показывает, что национальные формы не окостеневают, а видоизменяются, совершенствуются и сближаются между собой, освобождаясь от всего устарелого, противоречащего новым условиям жизни. Развивается общая для всех советских наций интернациональная культура. Культурная сокровищница каждой нации все больше обогащается творениями, приобретающими интернациональный характер».

Все остальные вопросы в «Истории» связаны с этой идеей, они обусловлены характером, особенностями формирования единства. Но проблема единства сложна, и она еще далеко не полно отражена в проспекте, вокруг которого завязалась дискуссия. Авторы исходят из верной мысли: все наши литературы объединены не только общим художественным методом, принципом партийности. Это литературы одного государства, у них общая социальная природа, они теснейшим образом связаны с народом и отражали в своем развитии те проблемы, которые решались советскими людьми в разные периоды жизни страны.

Проблему единства литератур необходимо освещать более глубоко и многосторонне. Единство – понятие историческое, в разные периоды жизни страны оно имело разное содержание, проявлялось в разных формах, что было обусловлено прежде всего содержанием нашей общественной жизни. Это единство – результат напряженной героической борьбы советских народов под руководством партии – борьбы с эксплуататорскими классами и их идеологией, с экономической и политической неразвитостью, с культурной отсталостью.

Партия учитывала «все разнообразие быта, культуры и экономического состояния различных наций и народностей, стоящих на самых разных ступенях развития», и всегда предостерегала против слепого подражания образцам центральных районов России. «Всякое механическое пересаживание на восточные окраины экономических мероприятий центральной России, годных лишь для более высокой ступени хозяйственного развития, должно быть отвергнуто. Только организуя широкие массы местной бедноты на почве их жизненных экономических интересов, Советы трудящихся смогут поднять народы Востока на совместную борьбу плечо о плечо с пролетариатом передовых стран», – говорилось в резолюции X съезда РКП.

Несмотря на то, что цель у всех народов была одна – социализм, что всем народам приходилось в ожесточенной классовой борьбе отстаивать завоевания революции, – конкретные жизненные проблемы, которые стояли перед ними на пути к общей цели, были далеко не одинаковы; общность экономической, политической, культурной жизни складывалась постепенно, в борьбе, в противоречиях, в преодолении трудностей. Показать этот реальный процесс труднее, но это будет более правильно, чем априорно заявлять об общих жизненных проблемах, охватывающих все советские литературы уже с первых лет советской власти.

На совещании шла речь о необходимости конкретно-исторически осмысливать развитие литератур.

Вряд ли можно сказать, как утверждают авторы проспекта, что с самого начала это были литературы «единого социального, а стало быть, и художественного типа» (стр. 8). Нет! Это были литературы разного художественного типа, разного уровня развития: от литератур, в которых еще до революции начал развиваться социалистический реализм, до литератур, которые только складывались, еще не выделившись полностью из фольклора. Естественно поэтому, что становление общего художественного метода шло в них своими путями; творческие проблемы, которые стояли перед ними, не могли быть одинаковыми – это придет потом, это тоже будет завоевано в результате ускоренного развития молодых литератур в тех небывало благоприятных условиях, которые создала для них революция. Но процесс этот не простой, и он не закончен даже сейчас.

И наконец – национальные различия советских литератур. Литературы, прошедшие, например, стадию критического реализма и достигшие высокого уровня художественного развития, действительно с самого Начала имели много общих жизненных и творческих проблем, но в каждой литературе эти общие проблемы, темы, герои получали свое национально-специфическое воплощение.

Все эти аспекты входят в понятие национальное многообразие – весьма сложное понятие, конкретное содержание которого исторически изменялось, получало новый смысл, так же как и понятие единство. В процессе исторического развития, небывалого художественного роста литератур формировалось и их единство, они начинали отражать не только одни и те же жизненные, «о и творческие проблемы, складывались общие закономерности, характерные для всех советских литератур.

Бесплодны » схоластичны споры о том, что именно должно быть выдвинуто на первый план в будущем труде – единство или многообразие, ибо сама идея единства только и может возникнуть при условии, когда есть национальное многообразие. Но сложность, неизученность проблемы приводит к тому, что реальное «наполнение» понятий «единство» и «многообразие» не всегда еще отчетливо ясно. Теоретически верно сформулировать и «поддержать» тезис о единстве и многообразии гораздо легче, чем раскрыть конкретное содержание, формы, становление и развитие этого единства. В одни и те же обобщенные формулы, которые уже прочно вошли в наше сознание, вкладывается подчас весьма разное содержание.

В теоретическом введении к проспекту правильно определяются принципы единства и многообразия литератур народов СССР: «Выявление, общих закономерностей никоим образом не означает, что в единой истории исчезнет частное, особенное, своеобразное. Важнейшая черта советской литературы именно в том и состоит, что национально-своеобразное не противоречит общему, а служит его эстетическому раскрытию и утверждению. Разумеется, особенное, своеобразное относится не только к сфере художественно-образного мышления и национально-поэтическим традициям. Речь идет о специфических путях движения национальных литератур» (стр. 9).

К сожалению, в анализе литературного процесса, как отмечали участники совещания, эта задача не реализуется. Конечно, необходимо учитывать обобщенный характер исследования: в пяти томах нельзя «объять необъятное». Отобрать и включить в эти тома важнейшие факты развития более чем пятидесяти литератур народов СССР будет делом чрезвычайной сложности. Однако все эти трудности предстоит преодолеть авторам «Истории», которая должна прочно опираться на факты.

Правильно заметила З. Кедрина: не должно быть мелочности в отборе фактов, «инвентаризации» их, нельзя гнаться за «представительством» каждой республики при решении той или иной проблемы. Но вряд ли можно согласиться с товарищами, которые недооценивали факты: ведь обобщения в «Истории» только и возможны на основании их тщательного исследования. Г. Маргвелашвили, Ю. Пширков, Э. Пяяль, Ф. Ермаков, Д. Бугаев и другие говорили: авторы должны проявить подлинную смелость, ввести в «Историю» многие незаслуженно забытые имена, пересмотреть немало устоявшихся оценок и характеристик. Надо представить богатство талантов, рожденных революцией, – это ведь тоже характернейшая черта советской литературы.

Почти все выступавшие указывали на недостаточную фактическую «оснащенность» проспекта. В обзорных главах даже самые крупные литературы, имеющие богатые поэтические традиции, представлены очень скупо. Не названы многие писатели, без которых невозможно представить развитие отдельных литератур: М. Джавахишвили (Грузия), А. Бакунц (Армения), Х. Такташ (Татария) и др. Пятьдесят семь монографических глав – портретов крупнейших мастеров слова, которые будут дополнять общие обзоры, запланированы лишь по девятнадцати литературам. И такой «жестокий» отбор вполне закономерен, ибо иначе сильно увеличился бы объем труда и был бы нарушен совершенно обязательный в таком случае принцип общесоюзных художественных критериев. Но целесообразно ли за счет этих монографических глав поступаться самим процессом развития литератур и таким образом неизбежно ослаблять фактическую опору исследования?

Многие участники совещания говорили о том, что предусмотренная структура труда не способствует раскрытию национального многообразия, а потому и сама, идея единства литератур предстает обедненной, теряет свою реальную основу. И споры о структуре были столь взволнованными и горячими именно потому, что решение этого вопроса по существу выявляет различное понимание важных методологических проблем (единство и многообразие, национальная специфика, закономерности литературного процесса в нашей стране и т. д.).

Различные взгляды на то, как должен строиться будущий труд, можно в конце концов свести к двум основным точкам зрения. Первая: строить его по общим проблемам (которые охватывают все советские литературы). Это предложение проспекта поддержали Г. Владимиров, Ю. Суровцев, Г. Апресян, П. Ужкалнис, М. Пархоменко, В. Ковалев, А. Шариф, С. Шаховский, И. Султанов и др. Вторая: нужно дать «портреты литератур», представить пути их развития. Этот принцип обосновывали Г. Маргвелашвили, К. Корсакас, Л. Климович, Е. Лизунова, Б. Жгенти, К. Зелинский, Э. Сокол, Н. Джусойты, Н. Яновский.

И в предварительной журнальной дискуссии, и в спорах на совещании выяснилось, что в устах одних понятие «единая советская литература» близко по значению к понятию «одна», «общая». Другие защищают принцип единства разных советских литератур, каждая из которых сохраняет самостоятельность и со своей национально-самобытной историей вливается в общую историю советской литературы, но не растворяется в ней. Литературы народов СССР, говорят они, имеют общие, исторически сложившиеся черты и закономерности, но в то же время сохраняют и развивают свою национальную самобытность, обусловленную языком, национально-поэтическими традициями того или иного народа, национальным характером, всем своеобразием народной национальной жизни…

1. См. А. Петросян, Многонациональное единство, «Октябрь», 1962, N 2.[↩]