Мировые маршруты советской литературы

Широко известны слова Александра Блока, обращенные к деятелям культуры: «Слушайте Революцию!»

Октябрь 1917 года, покончив с вековым разделением человечества на угнетателей и угнетенных, пробудив к сознательному историческому творчеству миллионы и миллионы людей, в то же время оказал революционизирующее влияние на судьбы культуры. Конечно, всего раньше и непосредственнее завоевания социализма сказались в молодом советском искусстве. Уже в первые годы революции литература, театр, кинематограф обратились к образу народной массы, энергией своей переделывающей жизнь, строящей новое общество на социальном и моральном фундаменте социализма.

Но «русский эксперимент» оказал мощное влияние и на все мировое искусство. Крупнейшие художники Запада – Роллан и Барбюс, Уэллс и Драйзер, Шоу и Жеромский – увидели в социализме ту освежающую, животворную идею, которая может вывести общество из тупиков буржуазного развития – тупиков, столь болезненно осознанных многими интеллигентами Запада в ходе первой мировой войны. Критический реализм менял свои идейно-художественные очертания, социальное видение многих писателей было обострено революционными событиями в России.

В нашу эпоху возникает и еще одна существеннейшая тенденция художественной жизни XX века: освоение многими представителями зарубежной культуры нового эстетического метода – метода социалистического реализма. Речь тут идет не просто о влиянии советской литературы на мировой художественный процесс; сама действительность XX века с его освободительными движениями и социальными революциями меняла привычные представления многих художников, заставляла их искать новые мировоззренческие принципы – и находить их в идеалах социализма.

В последние годы усилились комплексные исследования мирового искусства, в ходе которых появляются статьи, книги, коллективные сборники, посвященные изучению принципов и движения критического реализма XX века, генезиса и развития социалистического реализма, идеологии и художественной практики модернистских течений нынешнего столетия. Эта работа, в которой наряду с советскими учеными участвуют литературоведы братских социалистических стран, естественно подводит к постановке важнейшей задачи исследования типологических связей литератур мира. Недаром Постановление ЦК КПСС «О литературно-художественной критике» призывает ученых «активизировать усилия… в исследовании современного художественного процесса».

Один из существенных компонентов этой задачи – выяснение места, роли и участия в этом процессе советского искусства. Явственно ощущается необходимость от общих положений перейти к конкретному и последовательному изучению проблемы.

Некоторый опыт в этой области уже накоплен. И тем не менее задача в серьезных масштабах еще не поставлена на твердую почву конкретного исследования. Определению методологических принципов подобного исследования и была посвящена научная конференция «Советская литература и мировой литературный процесс», состоявшаяся в ИМЛИ.

Конференция открылась вступительным словом Б. Сучкова.

Наша задача, говорит оратор, заключается в том, чтобы рассмотреть советскую литературу как часть мирового художественного развития, как самостоятельный и важнейший этап в художественном мышлении человечества.

Это отнюдь не означает того, что мы намерены решать эту задачу в рамках теории конвергенции или другой популярной на Западе концепции – «наведения мостов». Эти теории мы со всей решительностью отвергаем, ясно видя цель их адептов: подчинение духовного развития социалистических стран буржуазной идеологии, размывание границ и идеалов социалистического сознания.

Мировой художественный процесс не есть нечто монолитно-застывшее; ему присущи чрезвычайная сложность и неоднозначность. Существует широкий поток демократического искусства, выступающего с критикой капитализма с общедемократических позиций. Особые позиции занимает собственно буржуазная литература, представленная не только поделками, открыто ориентированными на вкус буржуазного потребителя, но элитарными, утонченными, по сути своей реакционными произведениями. Наконец, принципиально важным является то направление современного искусства, которое – сознательно или бессознательно – обнаруживает тяготение к идеям социализма.

В этих условиях – сложной, постоянно меняющейся художественной картины мира – необходимо, оставаясь на позициях строгого историзма, определить общие принципы сопоставления советской литературы с мировым литературным процессом.

Первый аспект такого сопоставления – отражение в литературе проблемы: человек и революция. После Октября 1917 года эта проблема стала центральной для мирового литературного процесса.

Исключительно важен также вопрос о реальной борьбе за социализм и освоение реального социалистического опыта мировой литературой.

Как один из важных моментов развития советской литературы надо подчеркнуть ее антифашистский характер. История борьбы с фашизмом определила целый этап в духовном развитии мира, и советское искусство здесь сыграло решающую идеологическую роль.

Серьезный интерес в плане выяснения места советской литературы в мировом художественном процессе представляет изучение ее интернационального опыта; такое изучение – в связи, скажем, с литературной практикой стран «третьего мира» – внесет уточнения в наши представления об ускоренном развитии искусства.

Совершенно по-новому предстает мировое значение советского художественного опыта в связи с энергичным ходом научно-технической революции и теми различными духовными результатами, которые она дает в условиях социалистического общества и капиталистической общественной системы.

Наконец, большую проблему представляет собой сравнительное изучение самой первичной материи литературы – художественного слова, структуры художественных произведений, развития жанров и форм литературы.

Разумеется, заключает Б. Сучков, то литературоведческое направление, которое открывается нынешней конференцией, не может быть исчерпано ни докладами, ни научными сообщениями, на ней представленными. Она скорее может дать хороший стимул исследованиям в той области, которая ныне становится все более и более актуальной.

Вниманию участников конференции было предложено десять докладов, тридцать научных сообщений.

Революция и художественный прогресс человечества

Первым на трибуну поднимается В. Щербина. Тема его доклада – «Октябрьская революция и проблемы художественного новаторства».

Наши идеологические противники, начинает оратор, уже давно выдвинули тезис о несовместимости-де социальной революции и революции духовной, эстетической. С этих позиций и ведутся непрекращающиеся атаки на реалистический метод искусства, и особенно на метод социалистического реализма, которому противопоставляется – в качестве якобы самого адекватного сознанию человека XX столетия – формальный эксперимент модернистов. Однако революционная окрыленность социалистического искусства, его обращенность к широким народным массам, его гуманистическое содержание теснейшим образом связаны с эстетическим обновлением самого художественного реалистического метода. Метод живой, движущийся, он создает основные художественные ценности эпохи.

Социалистические преобразования в России, выдвинувшие как непосредственную историческую реальность эпохи проблему крушения капиталистического миропорядка, оказали властное воздействие на развитие реалистического метода.

Сферу этого воздействия мы еще иногда неоправданно сужаем пределами творчества тех художников, которые открыто встали на сторону революции и социализма. Однако идеи Октября своеобразно преломились и в творчестве тех деятелей культуры, которые не поняли истинного смысла революции, остались во власти разного рода иллюзий. В их произведениях углубляется осознание общей социальной и моральной несостоятельности буржуазного миропорядка, а это в свою очередь заставляет их с особой остротой воспринимать конфликты действительности. Свидетельство тому – большие перемены, происходившие в 20 – 30-х годах в творчестве крупнейших представителей критического реализма Европы и Америки – Г. Уэллса, Б. Шоу, Дж. Голсуорси, Р. Мартен дю Гара, Т. Манна, С. Льюиса, С. Жеромского, К. Чапека и др. В их книги входит целый массив новых проблем, выдвинутых революцией и относящихся к самым глубоким основам общественного бытия человека. Масштаб и ход революционных событий выводят многих художников критического реализма за пределы воплощения «частной жизни», решительно обращают к политике.

«Политичность», социально-философская насыщенность, возрождение концепции движущегося, изменяющегося мира – вот отличительные черты крупных произведений критического реализма, динамически развившиеся в недрах старого метода под сложным, художнически опосредованным влиянием идей и практики Октября.

Вопрос особой актуальности – отношение метода социалистического реализма к критическому реализму XX века. В течение долгого времени эти отношения сводились к оппозиции, разграничению, Исторически это объяснимо: надо было подчеркнуть новаторскую сущность, революционное качество метода социалистического искусства. Однако диалектика развития разных типов современного реализма сложнее, она не укладывается в жесткие схемы. Конкретное исследование показывает, что критический реализм и реализм социалистический обнаруживают тенденцию к интенсивному взаимодействию в идейно-эстетической области. Разумеется, это ни в коей мере не дает оснований для конструирования другой, противоположной схемы, согласно которой все виды реализма уравниваются в нерасчленяемом целом.

Литературе социалистического реализма принадлежит самое крупное открытие всего искусства XX века: воссоздание решающего содержания современной эпохи – исторически закономерного движения человечества к социализму; ей принадлежит честь первооткрытия социально-психологического облика нового героя – творца истории. Именно чуткость социалистического реализма к общественным переменам, к движению времени обусловливает динамизм его эстетической структуры, обеспечивает его безграничные творческие возможности.

Октябрьская революция оказала мощное влияние на все стороны мировой культурной жизни. Глубоко задев сферу реалистического искусства, она в то же время вызвала трансформацию и ряда крупнейших модернистских направлений. Особо показательны тут судьбы русского символизма, крупнейшие представители которого Блок и Брюсов безоговорочно стали на сторону революции. Но типологически сходные явления происходили и в странах Запада. Экспрессионизм в немецкой литературе и литературах Югославии, движение поэтизма в Чехословакии, сюрреализм во Франции – всюду происходила резкая дифференция, мощным катализатором которой были социальные перемены в России.

Социалистический опыт, опыт развития национальных культур советских республик имеет мировое значение: опираясь на него, мы сможем точнее оценить смысл культурного возрождения, переживаемого ныне народами Африки, Азии, Латинской Америки.

Возрождающая и обновляющая сила революции состоит в том, что она приводит в движение органические законы искусства, дает реальный простор и наиболее прочную почву для его развития.

Проблемы, выдвинутые в докладе В. Щербины, оказались затем в центре выступлений ряда участников конференции.

Новаторство советской литературы, утверждает И. Бернштейн, становится особенно зримым в типологическом сопоставлении с некоторыми явлениями литературы Запада. Концепция человека и общества – вот основа подобного сопоставления; различная интерпретация соотношения личности и истории определяет и различные структурные принципы западного романа и романа советского.

Революционная концепция человека и мира преображает многие традиционные жанры. Горький в своем «Деле Артамоновых» открыл новые возможности «романа поколения», а под пером Н. Островского трансформировались привычные черты «романа воспитания». Поучительно и сравнение современного психологического романа – советского и западного. В творчестве М. Слуцкиса можно обнаружить известные черты сходства с произведениями Симоны де Бовуар или М. Бютора. Но однотипные художественные решения – внутренний монолог, «романтический фольклорный элемент» – обретают у этих авторов разную функциональную роль. Сравнение художественной структуры сходных в жанровом отношении произведений, говорит И. Бернштейн, – это один из путей выявления конкретных примеров художественного новаторства советской литературы, приобретающих типологически значимый характер.

С сообщением «Александр Блок и проблема новаторства в современной французской критике» выступает Т. Балашова. В различных трактовках блоковского наследия явственно обозначается линия размежевания в отношении к советскому искусству вообще. Ряд критиков пытается измерить новаторство Блока исключительно его творчеством 900-х годов; настроения тех лет будто бы навсегда остались содержанием поэзии Блока. «Сосредоточенность исключительно на самом себе», «одинокий наблюдатель» – так формулирует эту мысль Л. Лафитт. Но подобные характеристики решительно опровергаются самим Блоком – автором «Возмездия», «Интеллигенции и революции», «Двенадцати».

Совсем иное отношение к Блоку возникает в среде революционно настроенной французской интеллигенции. Можно вспомнить, например, что в 1943 году перевод «На поле Куликовом» сбрасывался над территорией оккупированной Франции как листовка.

В 60-е годы интерес к творчеству Блока оживился в связи с дебатами вокруг структурализма. В этих условиях наследие Блока нередко становилось полем формальных литературоведческих упражнений, поводом для обыгрывания давно уже развенчанного тезиса: искусство-де живет неясностью, чем более смутны отношения между знаком и явлением, тем выше творчество. При этом забывается завет самого поэта: технику стиха можно обсуждать только при том условии, что «глубина содержания подразумевается сама собой».

О воздействии советской литературы на поэзию XX столетия говорила в своем сообщении И. Подгаецкая. Обратившись к французской поэзии, к творчеству Элюара, Арагона, Десноса, Тардье, Кено, И. Подгаецкая на материале конкретных сопоставлений обосновала мысль о том, что воздействие советской литературы особенно наглядно проявилось в становлении поэтики гражданственности, воспринятой с опытом Маяковского и ряда современных советских поэтов. Речь в данном случае идет, конечно, не о прямом заимствовании, а о творческом контакте, ибо гражданская поэзия в каждой литературе обладает национальной формой существования. В то же время национальная традиция – не всегда достаточная для развития литературы питательная среда; более того, замкнутость в этой традиции становится тормозом на пути художественного прогресса.

Поэтика Маяковского, характерная для него нераздельная слитность гражданского и лирического начал были усвоены крупнейшими поэтами Франции и существенно изменили само звучание французского стиха. Конечно, восприятие творчества Маяковского во Франции было очень сложным процессом, протекало в формах, согласующихся с потребностями национальной поэтики; но следы его воздействия на поэзию гражданского звучания несомненны. Нельзя не обратить внимания и на обратный процесс: советские поэты все чаще называют среди своих учителей и Элюара, и Тувима, и Хикмета, причем восприятие их поэзии каждый раз индивидуально окрашено и соотнесено с художественными задачами национальной поэзии на современном этапе. Исследование этих процессов необходимо, поскольку они определяют тенденцию к синтезу достижений социалистических художников, к новому эстетическому качеству.

Сопоставительному анализу русских авангардистских течений и некоторых явлений модернистской литературы Запада было посвящено выступление В. Кожинова.

С докладом «Советская литература и современное мировое литературное развитие» выступает Я. Эльсберг. Произведения советской литературы, считает оратор, те или иные этапы ее истории слишком часто еще рассматриваются в странной изоляции, в лучшем случае – рядом с творениями других литератур, но вне глубинных связей, между ними реально существующих.

Между тем советская литература – одна из самых могучих движущих сил мирового литературного процесса. Именно поэтому мы вправе и должны говорить, с одной стороны, об открытости прогрессивной литературы мира влияниям художественных принципов социалистического реализма и советской многонациональной литературы и, с другой стороны, об оплодотворяющем мировую литературу значении этих принципов.

Главная задача состоит в том, чтобы определить конкретно-исторические критерии сравнительного изучения литератур, найти тенденции, охватывающие некоторые общие художественные процессы, которые ныне протекают в советской и других литературах, при всем своеобразии каждой из этих литератур и путей их развития.

Один из таких критериев – отношение к человеку, вера или, напротив, безверие в его способность духовного роста.

Выпрямляющийся и растущий человек, познающий объективные процессы истории, активно участвующий в них и переделывающий самого себя, – вот тот герой, которого утверждает советская литература еще со времен «Чапаева» и «Разгрома» Но разве иные прогрессивно настроенные писатели капиталистических стран (пусть они и не решаются еще порвать с буржуазной идеологией) не осознают сегодня все глубже, что перемены, происходящие в мире, требуют от человека активного вмешательства в дела времени? Разве не оценивают в этой связи по-иному задачи искусства? «Выламывание» героев из быта, переход от созерцательности к сознательней оппозиции господствующему буржуазному миропорядку – это одна из центральных тем творчества М. Фриша и Г. Бёлля, Г. Грина и А. Миллера. В этом объективно сказывается усиление влияния идей социалистического реализма, как бы от него ни открещивались отдельные литературы.

Разумеется, наметившиеся точки идейно-художественного соприкосновения между литературами социалистического и критического реализма никоим образом не означают их слияния в едином культурном потоке. Писатели критического реализма, правдиво воссоздавая духовную трагедию масс в условиях буржуазного общества, не склонны все же, как правило, искать опору в социальных низах.

Особенно резко разный подход к герою обозначается в наше время – в эпоху бурного научно-технического прогресса. Протестуя против разнообразных атомизирующих и механизирующих влияний, которые оказывает на человека в условиях буржуазного общества развитие техники, писатели критического реализма не видят еще реальных путей освобождения человека от духовного гнета. Советская же литература активно стремится к созданию образа человека – хозяина, но не раба машины, человека, техническая культура которого обогащает его духовную культуру.

Особой важности вопрос – сопоставительное изучение советской литературы и литератур социалистических стран. Черты сходства между ними проявляются прежде всего в трактовке героев. При этом точки пересечения обнаруживаются порой в сферах, казалось бы, сугубо периферийных, частных, но это только еще контрастнее подчеркивает идейно-художественную близость тех или иных литературных явлений или целых процессов. Так, скажем, поэтическое, любовное отношение к природе свойственно Э. Штриттматтеру, автору «Маленьких историй», и В. Белову. Дело здесь, естественно, не в одном только преклонении перед природой и уж тем более не в проповеди опрощения. И в «Маленьких историях», и в «Привычном деле» выражен столь чуткий, артистически тонкий взгляд на природу, что он позволяет говорить о культуре чувства человека, о его гармоническом развитии. К тому же в этих произведениях (сопоставительный ряд можно расширить) выражена идея социалистического, хозяйского отношения к природе.

Сопоставительное изучение литератур, определение места и роли советской литературы в мировом процессе, говорит в заключение Я. Эльсберг, сопряжено, конечно, со специфическими трудностями. Но ведь речь не идет о создании какой-то особой методологии, которая даст ключ к разрешению данной проблемы. Речь идет о другом – о том, чтобы наиболее искусным и плодотворным образом применить к изучаемому кругу явлений, – полностью считаясь с их своеобразием, разумеется, – марксистско-ленинскую методологию.

Советская литература с самого своего зарождения развивалась как литература многонациональная. Культуры многих советских наций прошли за годы советской власти путь ускоренного развития, их опыт ныне на равных входит в сокровищницу советской культуры. Однако нынешний этап художественного развития выдвигает перед исследователями более широкую задачу – изучение национальных литератур в контексте мирового эстетического опыта. Попытка определить методологический критерий такого изучения была сделана в докладе Л. Арутюнова «Национальный художественный опыт и мировой литературный процесс».

Докладчик предлагает разграничение понятий «мировая литература» и «мировой литературный процесс». В то время как первое объемлет весь массив художественных ценностей, созданных в рамках национальных культур, второе учитывает только наиболее общезначимые и перспективные тенденции мировой литературы.

Формулировать проблему: мировой литературный процесс и национальная литература – целесообразно лишь тогда, когда национальная литература имеет что сказать мировому литературному процессу. В противном случае можно говорить лишь о взаимовлияниях, взаимодействиях с мировым художественным опытом. В пору своего формирования советские национальные литературы, ориентируясь на «знаковые» имена русской литературы (Горький, Маяковский, Шолохов), утверждались в своем социалистическом качестве и в то же время приводили свой традиционный опыт в соответствие с требованиями мировой культуры. Полувековая полоса художественного развития внесла в эту схему значительные перемены. Художники, которые ныне представляют опыт национальных литератур, – Айтматов, Матевосян, Друцэ, Авижюс, Г. Тютюнник, Мележ, – уже не просто контактируют с мировым литературным процессом, но и вносят в него определенную лепту.

Таким образом, подводит итог докладчик, путь социалистического развития позволил культурам советских наций не только приобщиться к мировому художественному опыту; на нынешнем этапе они оказываются в состоянии воздействовать на художественные процессы, протекающие в мире.

По докладам Я. Эльсберга и Л. Арутюнова разворачиваются прения. Вниманию участников конференции предлагается совместное сообщение эстонских филологов Н. Басселя и Х.