Материалы к биографии Есенина

«…В том же 1923 году Есенин (это было уже в Москве) однажды показал мне свою фотокарточку, на которой он был снят в солдатском об- мундировании. Он выглядел на ней очень «бравым» солдатиком, аккурат- ным не по-окопному. Помнится, будто бы он говорил мне, что служил санитаром, кажется, в каком-то госпитале Царского Села. К сожалению, в моей памяти не уцелели все подробности. И сейчас завел я разговор лишь потому, что в Литературной энциклопедии (т. IV, стр. 80) о Есенине на- писано, что он «был мобилизован в 1916 году, а после февральской рево- люции дезертировал с фронта». Мне с ним не пришлось разговаривать по этому поводу, но этот момент его биографии хорошо бы выяснить. В «Сне- гиной» он писал о себе: «Война мне всю душу изъела», «Я бросил мою винтовку…» Как же все это было?»Н.Н. Никитин, О Есенине,в кн. «Воспоминания о Сергее Есенине».

Нельзя сказать, что обстоятельства военной службы Есенина вовсе не известны современному читателю. Только за последние несколько лет появились статьи, публикации, посвященные этому периоду биографии поэта. И тем не менее с необходимой полнотой и тщательностью вопрос этот все еще не выяснен. Недостаточная изученность порождает легенды и домыслы, вплоть до попыток истолковать военную службу Есенина как выражение его царистских настроений, якобы оказавших решающее влияние на творчество поэта дореволюционных и первых революционных лет.

Публикация ставит своей целью внести посильную лепту в разрешение спорных вопросов и исправить заведомые ошибки, бытующие в современном есениноведении.

24 апреля 1915 года Есенин, находясь в Петрограде, писал М. Бальзамовой: «В Рязани я буду числа 14 мая. Мне нужно на призыв» ¹.

Это первое по времени упоминание Есениным о призыве на военную службу требует комментария. По Уставу о воинской повинности в мирное время в армию ежегодно призывались «молодые люди, которым исполнилось двадцать лет от роду к первому Января того года, когда производится призыв» ², и, следовательно, Есенин, родившийся 21 сентября 1895 года (по старому стилю), мог быть призван только в 1916 году. К тому же призыв производился повсеместно с 1 октября по 1 ноября.

В условиях военного времени набор новобранцев мог проводиться «по Высочайшему повелению, объявляемому Высочайшим Указом Правительствующему Сенату» ³, раньше сроков, указанных для мирного времени.

Указ о досрочном призыве новобранцев 1916 года был подписан царем 16 марта 1915 года. Он предписывал «призыв новобранцев произвести повсеместно c пятнадцатого мая по пятнадцатое июня, предоставив Министру Внутренних Дел, по соглашению с Военным Министром, продлить действия по призыву в тех местностях, где в этом возникнет необходимость, но не далее пятнадцатого июля 1915 года» ⁴.

Однако Есенину, как единственному сыну в семье, Уставом о воинской повинности была предоставлена льгота первого разряда по семейному положению. Имевшие такую льготу в армию не призывались, а зачислялись в ратники государственного ополчения второго разряда. Во время войны они могли быть ⁵ призваны только в местные ополченские части. Первольготник-одинец – называли таких людей в народе. Следовательно, Есенин не подлежал призыву в армию на основании этого указа.

Большие людские потери заставили правительство в ходе войны подумать об отмене льготы, которой пользовались ратники второго разряда. 5 марта 1915 года министр внутренних дел Н. А. Маклаков обратился к военному министру В. А. Сухомлинову с предложением «испросить в законодательном порядке» высочайшее разрешение на призыв ратников второго разряда «не только в ополченские части, но и на пополнение армии» ⁶.

16 марта 1915 года Маклаков по согласованию с военным министром вменил в обязанность губернаторам безотлагательно принять все зависящие от них «меры к тому, чтобы лица, коим к 1 января 1916 года исполняется 20 лет, приписались к подлежащим призывным участкам не позднее 1 мая 1915 года. Лиц же, почему-либо не успевших до означенного срока получить свидетельства о приписке, надлежит вносить в призывные списки по месту их жительства без предварительной приписки их к призывному участку» ⁷.

Во исполнение этого циркуляра Рязанское уездное по воинской повинности присутствие и вызвало всех молодых людей, родившихся в 1895 году, в том числе и Есенина, на призывной участок.

Предполагавшийся призыв ускорил отъезд Есенина из Петрограда. Его литературные друзья знали о предстоящем призыве, 26 мая 1915 года Чернявский спрашивал Есенина: «Мне хотелось бы знать, чем решился вопрос о твоей воинской повинности?» ⁸ «Напишите мне, как Вы, главное, как с военной службой» ⁹, – просил Л. Берман. «Ради бога, не убейся о немцев, храни тебя твой Исус! Будь внутри себя крепок, тогда ничто, верю, не возьмет… Напиши мне, в каком ты полку будешь» ¹⁰, – писал Городецкий 4 июня 1915 года.

В ответ на эти просьбы Есенин вскоре написал, что от военной службы его «до осени освободили. По глазам оставили. Сперва было совсем взяли», – добавлял он.

Ссылка Есенина на глаза дала повод некоторым исследователям построить более чем сомнительные гипотезы и заподозрить поэта в симуляции и умышленном членовредительстве. «Перед призывом он (Есенин. – В. В.) был здоров и крепок, как обычно», – цитирует В. Белоусов авторизованную запись воспоминаний Н. Калинкина, односельчанина Есенина, призывавшегося одновременно с ним, и добавляет: «Некоторый свет на причины отсрочки проливает, возможно, замечание В. Чернявского: «Не без зависти и лукавства рассказывал он (Есенин. – В. В.) о деревенских парнях, производящих особым, не очень опасным способом, искусственный вывих конечностей при помощи колеса» ¹¹.

Но причина отсрочки не имеет ничего общего с таким объяснением.

Поначалу предполагалось, что Николай II издаст высочайший манифест и призыв ратников второго разряда в действующую армию будет проведен летом 1915 года. В связи с этим к 4 мая в срочном секретном порядке был заготовлен корректурный оттиск объявления о призыве ратников государственного ополчения второго разряда¹². Спустя месяц, 5 июня, министр внутренних дел разослал губернаторам срочный циркуляр, где подчеркивалось, что никаких льгот по семейному положению для призываемых ратников предоставляться не будет¹³.

На этом основании ратникам, в том числе и Есенину, было объявлено, что все они призываются в армию. Теперь становятся понятными слова Есенина: «Сперва было совсем взяли».

Однако при рассмотрении вопроса о призыве ратников в заседании Совета министров 12 июня 1915 года Николай II неожиданно для министра внутренних дел и военного министра предложил передать этот вопрос на обсуждение Государственной Думы и Государственного Совета¹⁴. В связи с этим призыв ратников второго разряда был отложен на осень, о чем шифрованной телеграммой были извещены начальники штабов военных округов¹⁵.

Этим и объяснялась отсрочка от призыва до осени, данная летом 1915 года всем ратникам второго разряда, в том числе и Есенину.

Разумеется, эту истинную причину отсрочки Рязанское по воинской повинности присутствие не могло объявить ратникам. Есенину, по-видимому, было сказано, что его призыв отложен на осень из-за слабости зрения. Поверив в это объяснение, Есенин и повторил его в письме.

Отложив призыв ратников государственного ополчения второго разряда, Николай II подписал 10 июля 1915 года новый указ «О призыве на действительную военную службу молодых людей, родившихся в 1896 году» ¹⁶, а 22 августа утвердил рассмотренный и принятый Государственной Думой и Государственным Советом новый закон «Об изменении действующего порядка призыва и назначения ратников государственного ополчения второго разряда», разрешавший призывать их «как в состав ополченских частей, так и для усиления и пополнения состава постоянных войск» ¹⁷.

На основании этого закона 5 сентября 1915 года впервые был объявлен призыв ратников второго разряда пяти младших возрастов (годы призыва с 1916 по 1912). Текст закона был распубликован в столичных газетах и 2 сентября напечатан в «Рязанских губернских ведомостях». Спустя неделю, 9 сентября, там же был опубликован и Высочайший Указ Правительствующему Сенату, устанавливающий сроки призыва. Следовательно, до сентября 1915 года Есенин по закону не мог быть призван в ряды действующей армии.

После того как был распубликован закон, Есенин поторопился в Петроград. Сестра поэта, Е. Есенина, вспоминает: «Дома у нас настала настоящая тревога. Война с немцем требовала все новых и новых жертв. Дошла очередь и до нашего Сергея. Он уехал в Питер» ¹⁸.

По тогдашним законам ратники должны были призываться там, где их застанет призыв. Объявление рязанского губернатора о призыве ратников было опубликовано в «Рязанских губернских ведомостях» 14 октября 1915 года, когда Есенин уже был в Петрограде. 6 октября он вместе с Н. Клюевым был в гостях у петроградского литератора Ф. Фидлера и оставил в его альбоме стихи, не вошедшие ни в одно из собраний сочинений поэта:

«Перо не быльница,

Но в нем есть звон.

Служи, чернильница,

Лесной канон.

О Мати вечная

Святой покров

Любовь заречная

Без слов.

Сергей Есенин, 6 октября 1915 г.

В поминание Федору Федоровичу

 Фидлеру» ¹⁹.

В Петрограде ратники второго разряда впервые призывались 5 сентября. Есенин на этот призыв не успел. Следующий призыв был объявлен 27 октября. Не ожидая этого призыва, в устройство военной судьбы поэта активно вмешался С. Городецкий.

Использовав свою близость к монархическим кругам, он просил полковника Ломана о зачислении Есенина в подведомственный ему Царскосельский полевой военно-санитарный поезд N 143. Просьба эта не была для Ломана чем-то исключительным. Сохранившиеся архивные документы изобилуют всякого рода прошениями, доверительными записками, носящими личный характер, о перечислении в санитары, запасные воинские части и т. д. Ратникам, о которых возбуждалось ходатайство о зачислении в санитары, предоставлялись месячные отсрочки от призыва. Зная это, Есенин на призывной участок не являлся.

Ломан, по собственному признанию, «принимал все меры к обеспечению возможно лучшего персонала служащих поезда», а начальник дворцовой полиции «с особой тщательностью» собирал самые подробные сведения о политической и нравственной благонадежности тех, кого зачисляли на службу в Царскосельский поезд и лазареты. Не было сделано исключение в данном случае и для Есенина.

Вскоре после отъезда Есенина в Петроград, осенью 1915 года, в волость пришла бумага, в которой требовалось собрать все сведения о Сергее Есенине; волостное начальство потребовало их от местного священника и школьных учителей. Староста вызвал к себе Татьяну Федоровну, мать поэта, и подробно расспросил ее о сыне. Напуганная слухами, поползшими было по деревне, что «Сережа-то в дурную компанию попал. Справки о нем наводят. Учителей и батюшку спрашивали о его поведении», она написала письмо в Москву мужу, но получила ответ, что «Сергей жив, здоров и беспокоиться о нем нечего. Дурного с ним ничего не случилось» ²⁰.

Интерес к Есенину был вызван проверкой его благонадежности в связи с возможным зачислением в санитарный поезд.

Ничего предосудительного в отзыве местных властей о Есенине и его родственниках не содержалось, но вакансий в поезде не было, и Ломан не торопился их изыскивать. 1 января 1916 года в Царском Селе было открыто Серафимовское убежище-лазарет N 79 для увечных воинов, и Ломан назначен наблюдающим за командой санитаров и внутренним распорядком в нем. В связи с этим 16 января он обратился к начальнику Главного управления Генерального штаба с рапортом о разрешении отчислить нескольких санитаров поезда «из вполне опытных и благонадежных людей» для обслуживания вновь открытого лазарета. Одновременно он просил разрешения пополнить санитарную команду поезда Соответствующим числом людей. К рапорту был приложен список, где названы фамилии пяти лиц, о зачислении которых в поезд испрашивалось «высочайшее соизволение». Среди них третий по счету «крестьянин Рязанской губ[ернии] и уезда Кузьминской вол [ости] села Константинове Сергей Александров Есенин» ²¹. Таким образом, Есенин зачислялся на освободившееся место санитара, получившего более льготное назначение.

Просьба Ломана об откомандировании санитаров поезда в Серафимовское убежище-лазарет была удовлетворена, а вскоре, 11 февраля 1916 года, Мобилизационный отдел Главного управления Генерального штаба информировал Ломана и одновременно штаб Петроградского военного округа о состоявшемся перечислении в поезд всех лиц, названных в списке, в том числе и Есенина²². 15 февраля Мобилизационное отделение штаба Петроградского военного округа сообщило начальнику Петроградской местной бригады о состоявшемся перечислении в санитары и предложило ему дать распоряжение относительно Ивана Пашкова, уже находившегося в распоряжении Петроградского уездного воинского начальника, и Есенина, «подлежащего призыву в Петрограде» ²³. Начальнику местной бригады при приеме в военное время на службу новобранцев очередного призыва, а также при призыве ратников ополчения вменялось в обязанность «обращать особенное внимание на правильный выбор и назначение людей в различные роды войск и наблюдать за своевременным отправлением их в запасные и другие войска по указанию Главного управления Генерального штаба».

Именно этим обстоятельством и было вызвано упомянутое письмо Петроградского военного округа. Зачисление Есенина в поезд, как видим, шло обычным порядком.

Начальник местной бригады в точном соответствии со своими полномочиями отдал распоряжение уездному воинскому начальнику об откомандировании поименованных лиц по указанному Генеральным штабом адресу. Канцелярия поезда, получив уведомление Генерального штаба, в свою очередь затребовала в поезд всех названных в рапорте лиц, кроме Есенина. Зачисление его в поезд в феврале 1916 года не состоялось.

Произошло это потому, что Ломан, не зная местопребывания Есенина, не стал заниматься его розысками. Городецкий, который мог бы напомнить Ломану о своей просьбе, этого не сделал, так как к февралю 1916 года отношения между ним и Есениным испортились. Еще в декабре 1915 года Есенин вместе с Клюевым проголосовал за исключение Городецкого из литературно-художественного общества «Страда» ²⁴.

Разойдясь с Городецким и ничего не зная об устройстве своей военной службы, Есенин начинает испытывать тревогу и беспокойство. По свидетельству Мурашова, он в те дни «рвался поехать к себе в деревню и там, в Рязани, призываться». Но Мурашов, «доказывая, что в случае призыва в Рязани он попадет в армейскую часть, а оттуда нелегко будет его вызволить», стал уговаривать Есенина остаться в Петрограде, обещая свое содействие в устройстве военной службы. Есенин согласился²⁵.

В воспоминаниях, опубликованных в 1926 году, Мурашов привел текст записки, которую ему оставил Есенин накануне призыва: «Дорогой Миша. Заходил и не застал тебя. Завтра призываюсь. Сергей» ²⁶.

Записка не датирована. Впоследствии Мурашов утверждал: «Было это 17 марта 1916 года. Я хорошо помню. Это точная дата» ²⁷, – и в подтверждение ссылался на другой есенинский автограф, датированный 15 марта 1916 года, – надпись на фотографии:

«Дорогой дружище, Миша,

Ты, как вихрь, а я, как замять;

Сбереги под тихой крышей

Обо мне любовь и память.

Сергей Есенин. 1916 г., 15 марта» ²⁸.

Надпись явно навеяна предстоящим расставанием. В тот же день Есенин написал в альбом Мурашову стихотворение «На память Мише Мурашову», Заключительные строки стихотворения также весьма знаменательны:

Вечная даль перед нами,

Путь наш задумчив и прост.

Даст нам приют за холмами

Грязью покрытый погост²⁹.

 

Что и говорить, с невеселыми думами собирался поэт в армию!

Называемая Мурашовым дата, по-видимому, правильная. Очередной призыв ратников второго разряда, намеченный первоначально на 10 марта, затем был перенесен на 20, и, следовательно, Есенин мог написать эту записку 17 марта. Однако 20 марта призыв ратников не состоялся и был осуществлен спустя 5 дней – 25 марта³⁰.

1. Письмо это, недавно приобретенное Государственным Литературным музеем, до сих пор не публиковалось. Приводим его полный текст:

   «Мария Парменовна!

   В Рязани я буду числа 14 мая. Мне нужно на призыв. Напишите мне лучше к 7 мая относительно сказанного.

   Я не знаю расписаний поезда, ни самого вокзала. Был и не припомню. Сегодня я уезжаю в Москву. К 1-му буду дома, в Константинове. Итак, сообщите.

   Уважающий Вас Ел.

   Письмо, написанное на почтовой открытке, не датировано. Дата устанавливается по почтовому штемпелю отправления: «24.4.15.22» – 24 апреля 1915 года, 22 часа.

   На открытке адрес: «Рязань. Троицкая слобода, квартира диакона Бальзамова. Марии Парменовне Бальзамовой».[↩]

2. »Устав о воинской повинности» – «Свод законов Российской империи», т. IV, СПб. 1915, ст. 12. [↩]
3. Там же, ст. 17.[↩]
4. »Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате», Отдел Первый, N 90, 20 марта 1915 года, ст. 755 (далее – СУ). [↩]
5. «Устав о воинской повинности» – «Свод законов Российской империи», т. IV, ст. 53, 62.[↩]
6. ЦГВИА, ф. 2000, оп. 3, ед. хр. 1189, л. 11.[↩]
7. Там же, л. 17.[↩]
8. ЦГАЛИ, ф. С. А. Есенина (М 190), оп. 1, ед. хр. 119.[↩]
9. Там же, ед. хр. 106.[↩]
10. Там же, ед. хр. 107.[↩]
11. В. Белоусов, Сергей Есенин. Литературная хроника, я. 1, «Советская Россия», М. 1969, стр. 221 – 222.[↩]
12. ЦГВИА, ф. 2000, оп. 3, ед. хр. 1189, л. 22, 23.[↩]
13. Там же, л. 60.[↩]
14. 3 июля 1915 года председатель Совета министров сообщал военному министру А. Поливанову: «В соответствии с имевшими место в заседании Совета министров, 12 минувшего июня суждениями и ввиду личных его императорского величества указаний, воспоследовавших в заседании Совета министров, состоявшемся 14 того же месяца в Ставке Верховного Главнокомандующего, об отсрочке призыва ратников Государственного ополчения второго разряда и о призыве, взамен того, молодых людей, родившихся в 1896 году, имею честь возвратить при сем Вашему высокопревосходительству представление бывшего военного министра, от 5 июня 1915 года, за N 1671, по вопросу о порядке призыва и назначения ратников Государственного ополчения 2-го разряда» (ЦГВИА, ф. 2000, оп. 3, ед. хр. 1189. л. 94).[↩]
15. ЦГВИА, ф. 2000, оп. 3, ед. хр. 1189, л. 72.[↩]
16. СУ, N 202, 14 июля 1915 года, ст. 1597.[↩]
17. СУ, N 236, 26 августа 1915 года, ст. 1799.[↩]
18. Екатерина Есенина, Из воспоминаний, «Огонек», стр. 14.[↩]
19. Государственный Литературный музей. Альбом Ф. Ф. Фидлера, стр. 36.[↩]
20. Екатерина Есенина, Из воспоминаний, «Огонек», 1965, Л 40, стр. 14.[↩]
21. ЦГИАЛ, ф. 1328, оп. 4, ед. хр. 8, л. 470.[↩]
22. ЦГВЦА, ф. 1343, оп. 10, ед. хр. 1720, л. 427.[↩]
23. ЦГВИА, ф. 1343, оп. 10, ед. хр. 1129, л. 9.[↩]
24. Подробнее об этом см.: В. А. Вдовин, Есенин и литературно-художественное общество «Страда», – «Есенин и русская поэзия», «Наука», Л. 1967.[↩]
25. М. Мурашов, Сергей Есенин в Петрограде, – «Сергей Александрович Есенин. Воспоминания». Под ред. И. Евдокимова, ГИЗ, М. – Л. 1926, стр. 52; его же, Сергей Есенин, сб. «Воспоминания о Сергее Есенине», М. 1965, стр. 153 – 154.[↩]
26. М. Мурашов, Сергей Есенин в Петрограде, – «Сергей Александрович Есенин. Воспоминания», стр. 52.[↩]
27. Ю. Прокушев, Десять автографов поэта, «День поэзии», «Советский писатель», М. 1965, стр. 242.[↩]
28. Там же.[↩]
29. С. А. Есенин, Собр. соч. в 5-ти томах, т. 5, «Художественная литература», М. 1968, стр. 190. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте.[↩]
30. ЦГВИА, ф. 2000, оп. 3, ед. хр. 1216, л. 362, 369.[↩]