Литература в системе культуры

«Концепции национальной Художественной культуры народов Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XIX веков», М., «Наука», 1985, 280 с.

Изучению места литературы в сложной, динамичной, противоречивой системе культуры современное литературоведение уделяет много внимания. Этому вопросу и посвящен коллективный труд о развитии концепций художественной культуры в странах Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XIX веков. Его авторы привлекают материал из истории литературы, формирования национального языка, народного творчества, театра, изобразительного искусства, музыки. Взаимосвязь национально-исторического и художественного процессов прослеживается в их взаимном переплетении в рамках отдельных национальных культур и всего региона. Такое широкое региональное изучение культурного процесса предпринимается в нашей науке впервые.

Книга открывается статьей В. Злыднева, в которой обосновываются принципы, согласно которым строятся статьи сборника. Концепции национальной художественной культуры, подчеркивает автор, – это «теоретическая и научная база, на которой создается и развивается данная национальная культура» (стр. 11), они «практически объединяют общественную мысль, национальное сознание, различные сферы художественной культуры… дают возможность взглянуть на культуру как на нечто цельное в художественном и идейном развитии, как на нечто типологически общее на данном историческом этапе» (там же).

В. Злыднев говорит о роли культуры в целом, литературы в частности в формировании общественного сознания, о широких функциональных связях художественного творчества и исторической действительности. Много внимания он уделяет взаимовлиянию национально-освободительного движения и литературы. Строя периодизацию историко-культурного процесса у народов Центральной и Юго-Восточной Европы, автор статьи подробно пишет о двух этапах, имеющих свои характерные особенности: эпохе Просвещения и эпохе романтизма.

В. Злыднев рассматривает художественную культуру этого региона и в общеевропейском контексте, и в плане внутрирегиональных контактов. Отстаивая мысль, что общие проблемы, черты, свойства не должны заслонять своеобразия каждой из входящих в регион национальных культур, В. Злыднев показывает, как важно учитывать реальную сложность историко-культурного процесса.

Во всех статьях сборника осуществляется системный подход к художественной культуре, которая благодаря этому предстает как целостность, все компоненты которой взаимно связаны. Большое внимание уделяется становлению и развитию идеи народности, борьбе за национальную самобытность. Принципы народности и национального характера художественного творчества открыли культурам региона широкие перспективы развития.

Но диалектика историко-культурного процесса проявлялась в том, что борьба за национальную самобытность, интерес к национальным истокам культуры сочетались с пристальным вниманием к опыту других народов. Так рождалась идея о единстве национального и интернационального в художественной культуре, возникали предпосылки для развития межнациональных связей, в том числе и между отдельными литературами. Думается, здесь следовало бы напомнить о роли романтиков, в том числе славянских, в формировании концепции мировой литературы.

Убедительно, например, решается вопрос о литературных контактах Ю. Гусевым, автором статьи о проблемах национальной художественной культуры в общественной мысли Венгрии. Он пишет, что вся самоотверженная работа венгерских просветителей «была органически связана с венгерской действительностью; она вытекала из желания преодолеть отсталость своего отечества и была направлена на благо своего народа. Заимствованные с Запада идеи обладали жизненностью постольку, поскольку они соответствовали внутренней реальной исторической ситуации; чаще всего они были лишь импульсом, пробуждавшим к жизни собственные, до определенного момента дремавшие духовные силы. В конечном счете цели, программу и средства наиболее значительных мыслителей всегда формировала отечественная реальность» (стр. 57). Это положение имеет важное методологическое значение.

Исследуя связи литератур региона с западноевропейскими литературами, авторы сборника вносят много нового, например, в освещение отношений просветителей и романтиков региона к Гердеру. Иногда речь идет о контактах синхронных или почти синхронных, как в случае с отношением к иенским романтикам. Так, например, Л. Титова говорит о знакомстве Й. К. Хмеленского с трудом Ф. Шлегеля «Чтение о драматическом искусстве и литературе». И. Лещиловская отмечает, что в 1837 году в сербском журнале «Летопис» была напечатана статья, в которой «значение национального театра для общества раскрывалось в соответствии со взглядами А. В. Шлегеля» (стр. 181). Правда, к сожалению, И. Лещиловская забывает о сложной фигуре И. Суботича. Исследовательница не упоминает и о том, что в 1847 году тот же «Летопис» поместил перевод статьи В. Белинского о романтизме.

Журнал фактически солидаризовался с пониманием романтизма как героического подвига, как служения народу и прогрессу¹. Широко исследуется вопрос о разнообразных контактах словенской литературы в статье И. Чуркиной.

В ряде случаев приведенные в статьях данные о развитии собственно литературных контактов можно дополнить. Это, в частности, относится к статье И. Свириды. Мне кажется, что о роли М. Мохнацкого как теоретика польского романтизма и о его отношении к немецкой классической философии и эстетике надо было сказать более подробно. Связь М. Мохнацкого с иенским романтизмом несомненна. Но в ряде важных и принципиальных вопросов М. Мохнацкий шел гораздо дальше Шлегелей, решая проблемы эстетики с позиций активного участника национально – освободительной борьбы.

С другой стороны, И. Свирида не учитывает значения польско-украинских взаимосвязей. Без их освещения невозможно говорить о формировании национальной художественной культуры в Польше. Вспомним С. Гощиньского и его поэму «Каневский замок». С. Гощиньский, поэт-герой, как его называл Иван Франко, создавая «борющуюся литературу», обращался к образу народной, бунтующей, гайдамацкой Украины, к образам и мотивам украинского народного творчества. И это оказывало влияние на эстетическую мысль, углубляло понимание народности, вело к постановке вопроса об интернациональном и национальном в литературе. Или, скажем, деятельность львовских «зевончиков», внесших немало важных моментов в концепцию польской национальной художественной культуры.

При определении типов европейского романтизма как общекультурного и идеологического движения авторы учитывают многие факторы, в том числе географический и историко-генетический. Первостепенное внимание уделяется рассмотрению идейно-художественной структуры тех или иных романтических явлений. При этом конкретно-исторический подход сочетается с типологическим.

В свое время И. Неупокоева писала о романтизме, что порой «при общей характеристике этой литературной эпохи недостаточно учитываются процессы развития целых литератур, несмотря на то что романтизм был представлен в них художниками первой величины, а само романтическое направление играло в этих литературах большую роль и было многосторонне связано с общеевропейским литературным процессом»². Эти слова верны я сегодня, причем не только по отношению к романтизму. Рецензируемый сборник позволяет более глубоко ставить вопрос и о типах просветительской и романтической культуры, литературы.

Авторы статей немало пишут о соотношении между Просвещением и романтизмом, просветительской и романтической идеологией. Так, та же И. Свирида, обращаясь к истории польской художественной культуры, справедливо утверждает, что «между художественными концепциями просветителей и романтиков была глубокая преемственная связь. Их воззрения были рождены единым стремлением к подъему национальной культуры, которое отражало объективные потребности формирующейся нации» (стр. 53). Но имели место и существенные различия между просветительскими и романтическими концепциями художественной культуры. И. Свирида замечает: «Опираясь на гердеровское положение о том, что человеческое совершенство национально, исторично и индивидуально, польские романтики противопоставили просветительскому универсализму национальное, своеобразное, понимаемое как один из вариантов общечеловеческого. На место строгого рационализма они выдвинули примат воображения, и писателя-наставника сменил поэт-пророк. Вместе с тем была сформулирована идея «борющейся литературы», ведущей к познанию народа «в его естестве», провозглашающей борьбу за его дальнейшее существование» (стр. 53). Здесь есть определенные противоречия. Вряд ли можно без всяких оговорок писать о просветительском рационализме, поскольку в Просвещении имелись и рационалистические, и антирационалистические тенденции. Гердер был просветителем и в то же время выразителем преромантических тенденций. Он сыграл роль связующего звена между Просвещением и романтизмом. Но в целом мысль И. Свириды верна.

И в других статьях сборника утверждается наличие сложной диалектической связи между двумя этапами в развитии национальных культур. Сошлюсь хотя бы на статью И. Лещиловской, в которой показана динамика развития концепций сербской национальной художественной культуры от их истоков до середины XIX века, от просветительских представлений до идейно-эстетических позиций зрелого Возрождения и романтизма.

Как уже говорилось, в эпоху формирования наций вопрос о народной основе искусства, литературы был центральным. Но решался этот вопрос на разных этапах национального Возрождения по-разному. Это показано на примере Венгрии в упоминавшейся статье Ю. Гусева. Последние три-четыре десятилетия XVIII века и рубеж веков – время распространения в Венгрии просветительских идей, вызревания представлений о самостоятельности национальной культуры.

Рассматривая в широком общеевропейском контексте историю Венгрии, ту почву, на которой выросли концепции национальной художественной культуры, Ю. Гусев не упускает из виду и историко-литературную перспективу.

Системный подход, неотделимый от принципа историзма, характерен и для статьи А. Даниловой, построенной на хорватском материале.

Развитие концепций художественной культуры в странах региона связано с борьбой народов за свое социальное и национальное освобождение. Это подчеркнуто во всех статьях сборника. Вместе с тем последовательно проводится мысль о глубоких функциональных связях между художественным творчеством, концепциями национальной художественной культуры и исторической действительностью. И. Свирида, С. Ильинская, В. Злыднев во второй своей статье ставят вопрос о стиле мышления, о стиле культуры в целом.

Анализ концепций национальной художественной культуры предполагает внимательное отношение к их философской основе Известно, что философия, являясь элементом человеческой культуры, сама оказывает глубокое, определяющее воздействие на другие, более конкретные ее сферы. Об этом пишут в сборнике И. Свирида, И. Лещиловская, В. Матула, исследующий философскую основу эстетики Л. Штура. Богатый материал о философской основе концепций национальной художественной культуры в Румынии содержится в работе М. Фридмана.

В статьях сборника немало ярких характеристик конкретных явлений национальных культур, в частности выдающихся писателей, критиков, теоретиков литературы. Каждый этап в развитии национальных художественных культур формировал определенное представление о функциях и задачах литературы, о творце и воспринимающем и об отношениях между ними. На конкретных примерах показано, как менялись представления о социальных функциях литературы, о ее адресате. Это было связано со стремлением к максимальной демократизации литературы, к тому, чтобы она стала подлинно национальной. Именно романтики в полной мере осознали значение художественного творчества как силы, сплачивающей нацию.

О выдающемся значении литературы в национально-освободительном процессе в этой связи точно пишет В. Матула: «…у народов, лишенных возможности всесторонне и беспрепятственно развивать социально-экономическую, политическую и культурную жизнь, литература выполняет не только важную общественную функцию, но и является самой представительной частью национальной художественной культуры» (стр. 129). А. Данилова отмечает, что хорватские романтики – деятели иллиризма и «заложили фундамент хорватской национальной культуры» (стр. 155). Проблема становления национальной культуры Греции, связанная с освободительной борьбой против османского ига, с движением за национальное возрождение, освещена в обстоятельной статье С. Ильинской.

Рецензируемый сборник наглядно демонстрирует, как много дает осуществление принципа комплексных, междисциплинарных исследований для понимания типологических процессов культурного развития, для определения места и роли литературы в сложной и динамичной системе культуры.

г. Дрогобыч

1. См. об этом: М. Поповиh, Историjа а српске кньижевности. Романтизам, Београд, 1972, с. 54.[↩]
2. И. Г. Неупокоева, О типах романтической литературы. – В сб.: «Неизученные страницы европейского романтизма», М., 1975, с. 4.[↩]