Всё поделить?

В N 10 «Вопросов литературы» за 1986 год опубликована статья Б. Сарнова «Стоит ли столько мучиться, чтобы узнать так мало». В ней идет речь о строфах якобы десятой главы «Евгения Онегина», опубликованных Л. Тимофеевым и Вяч. Черкасским в альманахе «Прометей» (М., 1983). Это уже вторая публикация данного текста; впервые он был напечатан с некоторыми изменениями И. Гуторовым в «Ученых записках Белорусского государственного университета» в 1956 году (вып. XXVII). Тогда крупнейшие отечественные пушкинисты решительно отвергли авторство Пушкина, а Д. Благой выступил с публичным разоблачением подделки («Новый мир», 1957, N 2). Тем не менее этот текст был снова опубликован.

По мысли Б. Сарнова, подделка настолько очевидна, что попытки публикаторов этого текста приписать его Пушкину абсолютно несостоятельны. «…От пушкинских строк веет непринужденностью и свободой», – пишет Б. Сарнов и справедливо говорит, что уличает поддельные строфы в неподлинности «то, что они от начала до конца идеологизированы. В них запечатлено не индивидуально пушкинское и вообще не чье-либо индивидуальное отношение к декабристам, а общепринятое. Причем общепринятое именно в наше, советское время» (стр. 195).

Если бы Б. Сарнов на этом остановился, его выступление можно было бы только приветствовать. Но, считая свои аргументы исчерпывающими, Б. Сарнов посвящает следующую часть своей работы критике статьи Ю. Лотмана и Мих. Лотмана «Вокруг десятой главы «Евгения Онегина» («Пушкин. Исследования и материалы», т. XII, Л., 1986). В данной статье подделка разоблачается на основании весьма подробного, скрупулезного анализа. Указывая на «убожество мишени», против которой направлено исследование тартуских ученых, Б. Сарнов недоумевает: зачем проделан большой, но ненужный труд, если подделка изначально очевидна? «…Чуткий и вдумчивый читатель, у которого достанет терпения проделать вслед за авторами всю ту огромную мыслительную работу, которую проделали они, придет, – опять-таки вместе с ними, – к выводу, который изначально был для него очевиден » (стр. 200 – 201).

В известной мере Б. Сарнов прав: подделка, о которой идет речь, не требует особенно подробных доказательств: достаточно указать на несколько очевидных несуразностей, чтобы убедиться, что перед нами мистификация. Но принять мнение Б. Сарнова не позволяют два обстоятельства: форма, в которую облечена его критика, и само понимание предмета, на который критика направлена.

Форма критики. Б. Сарнов специально подчеркивает свою неосведомленность в сфере «точных методов» («Слишком велико мое невежество в этой области…» – стр. 198), сознательно демонстрирует некомпетентность в области статистического анализа, полагая, что имеет дело с высшей математикой («Нынче гармония поверяется не только алгеброй, но и геометрией, и тригонометрией, и высшей математикой, и бог весть еще какими точными науками, о которых мы, бедные гуманитарии, даже и не слыхивали», – стр. 197). Критик утверждает, что он иронизирует не над методикой анализа, а только над несоразмерностью ничтожества подделки и средств, затраченных на ее разоблачение.