№7, 1970/Обзоры и рецензии

Литература Советской Карелии

«Очерк истории советской литературы Карелии» (редакционная коллегия: Э. Г. Карху, З. М. Кузьмина, Н. С. Надъярных, Л. В. Павлов, М. Ф. Пахомова, Л. Я. Резников, Т. К. Сумманен, А. И. Хайлов, А. Г. Хурмеваара; ответственные редакторы: Э. Г. Карху, Н. С. Надъярных), Институт мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР, Институт языка, литературы и истории Карельского филиала АН СССР, Карельское книжное изд-во, Петрозаводск, 1969, 375 стр.

Едва ли не самая большая сложность, стоявшая перед авторами этого коллективного труда, заключалась в определении предмета исследования. Карелия известна как родина знаменитых рун «Калсвалы»; ее часто называют также «Исландией русского эпоса», краем заонежских былинщиков.

Но что такое «карельская литература»? Понятие ли это национально-художественное, этническое или просто географическое? Ведь карельской литературы на карельском языке не существует: в силу ряда исторических причин литературный карельский язык не сложился, различия между отдельными диалектами остаются существенными. На финском языке пишут и карелы и финны. А больше всего в сегодняшней Карелии русских писателей: русские составляют подавляющее большинство ее населения.

Но если подразумевать под «карельской литературой» литературу финноязычную, то и в этом случае вопрос лишь немногим упрощается. В сравнительно небольшой литературе Карелии скрещиваются национально разнородные художественные традиции, да и этническое происхождение писателей достаточно пестро. В развитии литературного движения в Советской Карелии, особенно на ранних его этапах – в 20 – 30-е годы, значительную роль сыграла группа писателей из среды финских революционных эмигрантов, приехавших в СССР после поражения революции 1918 года в Финляндии. Они работали не только в Карелии; но и в Ленинградской области. Там же, в Ленинградской области, проживало местное финское население, так называемые «ингерманландцы», в культурно-этническом отношении несколько отличающиеся от финнов самой Финляндии. Писатели-эмигранты приложили немало усилий к тому, чтобы создать в Карелии и Ленинградской области советскую периодическую печать на финском языке, основать первые литературные журналы и издательства. А в начале 30-х годов была новая волна финской эмиграции как из самой Финляндии, так и из США и Канады, откуда финские рабочие ехали в Карелию строить социализм. Среди них были пишущие люди, включившиеся в общее литературное движение.

Таким образом, литература на финском языке в Карелии на протяжении полувека включает в себя и писателей из коренных карел, и финских эмигрантов нескольких поколений, и финнов, родившихся и выросших в Советском Союзе. Все это, как показывают авторы книги, создает довольно пеструю картину литературного развития и в смысле тематики, и с точки зрения художественных традиций. Для писателей-эмигрантов главной темой были события финляндской революции. Они были воспитаны на демократических традициях финской литературы; свою задачу многие из них понимали на первых порах таким образом, что, живя в эмиграции, в условиях социальной свободы, они тем не менее должны создать революционную литературу для самой Финляндии, где в этот период господствовала политическая реакция. И только постепенно творчество писателей-эмигрантов вливалось Р общее русло советской литературы, «акклиматизируясь» в новых условиях и отражая опыт социалистического строительства в Карелии.

С другой стороны, творчество тех писателей, пишущих на финском языке, которые вышли из местных карел и финнов, в меньшей степени опосредствовано традициями собственно финской литературы. Хотя она и сохраняет для них известное значение, все же главным для них уже с самого начала их творческого пути является опыт советской литературы.

Избегая отвлеченно-теоретических дефиниций относительно того, что же такое «карельская литература», авторы рецензируемой книги предпочитают анализировать живой литературный процесс в его реальной многозначимости. Сжато изложенная нами множественность истоков и традиций сегодняшней литературной жизни Карелии отчетливо выявляется, уже во «Введении» книги и подкрепляется затем анализом материала в последующих главах.

Исторически сложилось, что литература в Карелии развивалась на финском и на русском языках. Параллельные литературные потоки взаимодействуют друг с другом, но, конечно, не сливаются. Поэтому авторы «Очерка» в каждой главе раздельно рассматривают литературу финно-язычную и русскую, в тех же редких случаях (например, в разделе о послевоенной прозе), когда предпринимается попытка нерасчлененной характеристики, это производит впечатление явной искусственности.

Тезис о двуязычии карельской литературы и сегодня имеет своих сторонников, но, на наш взгляд, он не выдерживает критики. Прежде всего потому, что трудно определить рубеж, отделяющий русских писателей республики от большой русской советской литературы, трудно нащупать такие качественные отличия, которые дали бы право утверждать, что это не один из многих отрядов русских советских писателей, работающих в наших республиках, а часть данной национальной литературы. И авторы «Очерка» при отборе имен русских писателей Карелии вынуждены опираться на такие, с литературоведческой точки зрения достаточно спорные, критерии, как тематика писателя и проживание его на территории Карелии. Это неизбежно приводит к противоречиям1.

Авторы поэтому и назвали свою книгу не «Очерком истории карельской советской литературы», а «Очерком истории советской литературы Карелии», что, разумеется, гораздо точнее. Этот вопрос решается самой жизнью: создание в Петрозаводске межобластного журнала «Север», объединяющего на своих страницах русских писателей северо-западных областей и республик страны, подчеркивает то обстоятельство, что русские писатели Карелии являются составной частью этого большого отряда советских писателей.

Принцип построения книги – обзор литературы по периодам, без специальных монографических глав, хотя в тексте имеются «медальоны» – творческие портреты отдельных наиболее крупных писателей. У нас уже имеется целый ряд подобного типа курсов и очерков – русской классической, русской советской и других литератур народов СССР. Пользу их отрицать едва ли следует: они способствуют уяснению общих закономерностей историко-литературного процесса.

Но полноценная история литературы, на наш взгляд, все-таки невозможна без выделения монографических характеристик, ибо специфические особенности данной литературы наиболее рельефно проявляются в творчестве крупного художника, создающего свой особый идейный и художественный мир.

В «Очерке» впервые анализируются многие принципиальные явления литературного процесса в Карелии 20 – 30-х годов. Авторы подробно рассматривают первые произведения национальной литературы Карелии – стихи Ялмари Виртанена, Лаури Летонмяки, Рагнар Руско, Сантери Мякеля и других, относящиеся к 20-м годам. Вскоре появились литературные дебюты карелов Ристо Богданова и Николая Яккола. В 20-е годы выделяются два прозаика (оба революционные эмигранты) – Арви Нумми (Пакаринен) и Лаури Луото. Первый очень быстро преодолел психологический барьер, который необходимо было переступить писателю-эмигранту, ставшему гражданином Страны Советов, своими очерками и рассказами он открывал читателям тех лет Карелию. Лаури Луото – автор трилогии о гражданской войне в Финляндии (романы «Охотники за белым львом», 1926; «Герои земли», 1927; «Вечные жертвенные огни», 1929) – трилогии, имевшей в свое время успех у читателей, хотя и несвободной от противоречий и патриархально-крестьянского восприятия революции.

В книге показаны и те сдвиги, которые происходят в литературе Карелии в 30 – 40-е годы. Появляются новые журналы, альманахи, новые имена. Прежде всего следует назвать новые произведения Ялмари Виртанена, признанного народного поэта Карелии. Он тоже начинал как рабочий поэт Финляндии (в период революции 1905 года), но достигнуть зрелости его лирическому дарованию суждено было уже в Карелии, куда он приехал в 1920 году. Новая действительность карельского края оказалась той необходимой в социальном, национальном и творческом отношении средой, где поэтический талант Виртанена смог раскрыться широко и многообразно.

Творчество другого крупного поэта того времени Леа Хело (Т. Гуттари, 1907 – 1953) развивалось иным путем. Сын крестьянина-ингерманландца, учительствуя в глухой карельской деревне, он начал писать стихи, в которых воспевал советскую новь. Сила и обаяние поэзии Хело в ее лиризме, в доверительной задушевности авторского голоса. Из всех карельских поэтов 30-х годов Хело обладал наиболее ярко выраженным лирическим дарованием.

В прозе Карелии, подчеркивают авторы «Очерка», как и во всей советской литературе 30-х годов, наблюдается тенденция к широкому эпическому отображению действительности (романы «Страница переворачивается» Х. Тихля, «Жители Юмюваары» Э. Парраса и др.).

И в послевоенной литературе Карелии плечом к плечу трудятся русские писатели (А. Литовский, Дм. Гусаров, Ф. Трофимов, В. Морозов, М. Тарасов и др.), писатели финны (У. Викстрем, Т. Сумманен) и писатели карелы, работающие в разных жанрах: Антти Тимонен (роман на современную тему), Пекка Пертту (психологическая повесть, рассказ), Николай Лайне (лирическая поэзия), Яков Ругоев (эпическая поэзия), Николай Яккола (историческая эпопея) и др. Происходит процесс интенсивного усвоения народной разговорной речи (преимущественно диалектов северных карел), синтезирования богатств живого народного языка, включая и средства фольклора, с финским литературным языком.

Литература Карелии развивалась в едином строю с русской и другими литературами нашей страны, испытывая на себе их благотворное влияние. Несомненной заслугой авторского коллектива является то, что, постоянно учитывая национальное своеобразие литературы, он стремился также выявить черты типологической общности в развитии литератур народов СССР. Общению литературы Карелии с другими литературами способствовало развитие переводческого дела.

Авторы «Очерка» стремились к Полноте, к тому, чтобы ничего не пропустить, рассказать обо всем, достойном внимания. Это им удалось: книга так обстоятельна, что вполне может заменить справочное пособие, в ней читатель найдет необходимые сведения о каждом мало-мальски примечательном явлении. Но полнота имеет и свою оборотную сторону. Стараясь ничего не пропустить и никого не обидеть, авторы не всегда достаточно четко дифференцируют писателей и произведения, иной раз останавливают внимание и на явлениях второстепенных, которые вполне могли бы остаться за пределами очерка истории литературы.

Так, например, о ранних повестях одного писателя сказано, что в них «есть более или менее удачные эпизоды, однако драматизма эпохи автору воссоздать не удалось» (стр. 289), – казалось бы, более чем достаточное основание оставить эти повести в покое. Однако эти повести тут же анализируются. Так же обстоит дело и с пьесой другого автора, в которой отмечается отсутствие «творческой мысли, отсутствие значимого конфликта» (стр. 332). Детская литература, по словам авторов соответствующей главы, «совсем недавно вышла из «младенческого» возраста и лишь начинает набирать силу» (стр. 359), – и тут же рассматриваются эти произведения «младенческого» уровня. С такого рода утратой масштаба читатель сталкивается не раз. Можно отметить и другие недостатки: некоторые неточности в датах, именах, – но это, вне всякого сомнения, будет сделано в республиканской печати, где книга подвергается тщательному и обстоятельному обсуждению. Здесь важно подчеркнуть главное: цель, которую поставили перед собой авторы рецензируемой книги, достигнута, очерк истории литературы Карелии, который подводит итог пятидесятилетнему пути ее развития, создан.

г. Петрозаводск

  1. См. об этом в содержательной статье К. Чистова «Актуальные проблемы истории литературы Карелии» («Север», 1969, N 12).

    «Очерку» посвящена также обстоятельная рецензия Ю. Башнина «Полувековой путь литературы Советской Карелии» в республиканской газете «Ленинская правда» (29 января 1970 года).[]

Цитировать

Руханен, У. Литература Советской Карелии / У. Руханен, М. Гин // Вопросы литературы. - 1970 - №7. - C. 207-210
Копировать