Lake Garda: Gateway to D. H. Lawrence’s Voyage to the Sun

Lake Garda: Gateway to D. H. Lawrence’s Voyage to the Sun / Ed. by Nick Ceramella. Newcastle upon Thyne: Cambridge Scholars Publishing, 2013. 377 p.

Рецензируемая книга — сборник двух дюжин статей лоуренсоведов почти со всех континентов, которые съехались в 2012 году в живописное и мало известное туристам местечко Гарньяно (Gargnano) на севере Италии. Симпозиум был приурочен к столетию пребывания на озере Ла Гарда в Гарньяно в 1912-1913 годах английского писателя Дэвида Герберта Лоуренса (1885-1930). Организатором выступил Ник Черамелла (Италия). (Напомню: Италия — вторая родина писателя, здесь написан и частным образом издан в 1928 году запрещенный впоследствии роман «Любовник леди Чаттерли», сюда Лоуренс впервые приехал с Фридой Уикли в 1912 году, здесь он бывал затем десятки раз, воспевая солнечную страну в романах, рассказах, стихах.)

В центре внимания авторов сборника — книга Лоуренса «Сумерки в Италии» (1916). Именно в «Сумерках» Лоуренс описал свое первое путешествие в Италию. На русский язык книга не переведена. Узнать о «неизвестном Лоуренсе» всегда полезно.

В статье «Лоуренс, «Сумерки в Италии» и границы чужого: подход c точки зрения печатного слова» Пол Эгджерт (Paul Eggert) — под его редакцией в «Кембридж Юниверсити Пресс» в 1994 году вышло академическое издание этой книги — ставит общий вопрос: насколько адекватны книгам Лоуренса о путешествиях (travel books) мейнстримные подходы к изучению литературы? Например, новая американская критика со стратегией пристального чтения? или постструктурализм? И, отвечая на свой вопрос, критик заявляет о методологической несостоятельности лоуренсоведения, во всяком случае, по отношению к изучению и пониманию книг о путешествиях, которые Лоуренс, как известно, называл «приключениями мысли» (thought adventures). Впрочем, собственных методологических рекомендаций Эгджерт в статье не дает: очевидно, он развернет их в будущей монографии.

В статье «Христосы в Тироле — и в теле лоуренсовского письма» Пол Поплавски (Paul Poplawski), составитель трех редакций библиографии произведений Лоуренса, выдвигает предположение о том, что книга «Сумерки в Италии», и особенно глава «Христосы в Тироле», дали толчок идее Лоуренса о ключевом значении мифа о распятии, страдании и воскресении. Поплавски полагает, что во время первого путешествия из Германии в Италию Лоуренса потрясло огромное число католических изваяний Христа, установленных вдоль горной дороги. Боль и избавление от боли — этот мотив, по мнению Поплавски, лег в основание чуть ли не всех последующих произведений писателя. Выявление христианской мифологемы в структуре поздних лоуренсовских текстов представляется оправданным. Но есть и сомнение: зная модернистский релятивизм Лоуренса, можно предположить создание и других мифов и последующее их оспаривание писателем.

Образ солнца как важнейший элемент поэтики Лоуренса анализируют сразу несколько авторов.

Роберт Фрэзер (Robert Fraser) в блестящей статье «Д. Г. Лоуренс, сэр Джеймс Фрэзер и культ солнца» предлагает посмотреть на идеи Лоуренса о космосе и человеке в связи с представлениями, сложившимися к началу ХХ века в науке — физике и антропологии. Общий концепт, по мнению Р. Фрэзера, — солнце: ключевой образ у Лоуренса, источник тепла в термодинамике и предмет культа у разных первобытных народов, в том числе североамериканских индейцев. Автор статьи увязывает этот «комплекс» с временем — биографией Лоуренса (его пребыванием в Италии), с местом (театром, в котором он бывал) и с пьесами Ибсена и Шекспира, которые он видел на тамошней сцене. Устанавливает схождения и различия между идеями Лоуренса о человеке, космосе, жизненной энергии и общими взглядами на эти материи, имевшими хождение в 1910-1920 годах. Искания Лоуренса вписаны в широкий контекст интеллектуально-художественной мысли начала ХХ века. Тонко прорисована трагедия художника, остро ощущавшего свое время, ограниченность своего бытия как части мистической истории человечества.

Полемическое замечание об образе солнца и книге «Сумерки в Италии» делает Сьюзан Райд (Susan Reid) в статье «»Дети солнца»: Д. Г. Лоуренс, его современники и космос»: стилистика книги, которую некоторые лоуренсоведы описывают как «солнечную» (sunlit), плохо согласуется с заглавием «Сумерки Италии». В принципе это противоречие (возможно, кажущееся) могло бы стать вопросом, объединяющим всех авторов сборника. Интересный ответ на него читатель находит в статье тосканского автора Серены Ченни (Serena Cenni). Ченни цитирует из главы «Пряха и монахи»: «Итальянцев называют «детьми солнца». Лучше бы их называли «детьми тени». Душа у итальянца темная, ночная».

Британка Бетан Джоунз (Bethan Jones) анализирует образы «темного солнца» и «луны-целительницы» в стихотворном цикле Лоуренса «Последние стихи». (Реплика в сторону: интересно узнать, была ли дискуссия между П. Эгджертом, противником некритической школы пристального чтения, и Б. Джоунз, работающей на уровне поиска мотивов?)

Поэтика Лоуренса интересна авторам и с точки зрения художественного мастерства: композиции, стиля.

Так, Кармен Мушат (Carmen MuЉat) в статье «Пейзаж и личность» подробно анализирует синкретизм лоуренсовского слова. Но прямое соотнесение его с языком английских романтиков кажется спорным моментом в позиции автора статьи. Не говоря уже об исторических различиях, о сложной динамике преодоления «романтизма» Лоуренсом, которая, к слову, давно исследована лоуренсоведами (М. Кинкид-Уиксом и др.).

Крепкий анализ сюжетной линии «Любовника леди Ч.», связанной с образом главной героини, предлагает С. Ченни в статье «Леди Чаттерли: желание, очарование материнства и судьбоносная поездка в Венецию». Автор выявляет в романе осевую, по ее мнению, оппозицию прозы Лоуренса: север — юг, свет — тень, интеллект — плоть, воля — чувство, ум — кровь, культура — природа. Во всяком случае, предположение о том, что лоуренсовское «первородное я» (primordeal I) проявляется в пространственном решении (spatial) и в мотиве путешествия — «все дальше на Юг, прочь от северной цивилизации», — заставляет еще раз перечитать венецианские главы романа.

Вообще ни одна конференция в Италии, посвященная Лоуренсу, не обходится без обращений к «Любовнику леди Чаттерли», написанному, как известно, на вилле Миренда под Флоренцией, и к рассказу «Солнце».

Изабель Брандьо (Izabel Brandao) в статье «Лоуренс и врачующее «Солнце » Италии: выявить связи с телом» анализирует первую и вторую, расширенную, редакции рассказа Лоуренса «Солнце». Ее главная мысль: первая редакция рассказа 1926 года более богата интерпретационными решениями, чем вторая редакция 1928 года. У первой — открытый финал, тогда как во второй редакции, между прочим опубликованной в кембриджском полном собрании сочинений Лоуренса, его нет. Автор статьи спорит с интерпретацией образа главной героини, предложенной Ф. Р. Ливисом и другими исследователями. Такой текстологический поворот интересен, дискуссионность импонирует. Однако смущает то, что главное отличие от общепринятой интерпретации образа главной героини автор статьи находит в более адекватном, по ее мнению, диагнозе болезни, которой страдает молодая мать: послеродовой психоз. Поставленный «диагноз» вызывает недоумение: литература и литературоведение — это не случаи из медицинской практики.

Интересную параллель между литературой и кинематографом предлагает Карл Крокел (Carl Krockel) в статье «Воображаемый юг: утопические искания Лоуренса и Пьера Паоло Пазолини». Объединяющее начало автор видит в ценностной ориентации обоих художников на «южный полюс» существования: материального, общественного и художнического. Не без марксистских акцентов на понимании постмодернизма как порождения общества потребления, колонизации сильного слабым, «Севером» «Юга» Крокел представляет Лоуренса и Пазолини изгоями современного (в широком смысле) мироустройства, всю жизнь искавшими интимное, персональное, раскованное духовно и физически бытие. «Север» и «Юг» для Крокела — понятия социальной и политической географии. Таковыми они были, полагает он, и для Лоуренса, и для Пазолини. Любопытная параллель! В каком-то смысле она может представлять собой развитие и теории М. Фуко о проклятых художниках применительно к ХХ веку, и идеи Т. Иглтона о том, что Лоуренс был единственным английским модернистом-изгоем. Крокел видит историю «современной культуры» (culture of modernity) как историю «изгоев-южан» и «нормальных северян»? Возможно. И все же остается вопрос по компаративной части: в чем tertium comparationis? Мы сравниваем писателя и кинорежиссера без какой-либо исторической, фактографической почвы? Излюбленный вопрос В. Изера здесь остается без ответа.

В заключительной части статьи «Италия Лоуренса: приключения на древних религиозных тропах» Джейн Костин (Jane Costin) предлагает перевести обсуждение наблюдений Лоуренса о разобщенности людей в плоскость настоящего: насколько сегодня в европейском «распавшемся» (broken) обществе актуальны мысли писателя? Этот интересный, по-английски прагматичный поворот не был поддержан (судя по составу сборника) участниками симпозиума.

Впрочем, все впереди. Организаторы намерены продолжить начинание: за «первым международным симпозиумом в Гарньяно», видимо, последует второй, третий… Пожелаем им успеха! Туристам, посещающим северную Италию, — открыть для себя лоуренсовские места. А издателям материалов конференций — щедрых спонсоров, чьи деньги обеспечат редакторскую и корректорскую правку рукописей. Редактура нынче — так называемое peer-reviewing — стоит дорого. Зато и дорогого стоит!

Н. РЕЙНГОЛЬД